Он стоял предо мной и размахивал своими сильными руками. Я уже и забыл, откуда он взялся, ведь с таким фанатизмом я слушал его историю, что на время забыл свою. Его рот не унимался, его глаза, куда бы они ни глядели, могли охватить все и вся, и он никак не мог насытиться всем этим.
Альбер. Так его звали. Он пришел из ниоткуда, чтобы я его услышал и ушел в никуда, чтобы я его запомнил.
Одним его появлением я уже был удивлен. Сидя у костра и грея свои руки, я услышал, как трава проминается под идущим на меня плащом, и как обувь его оставляет следы внушительных размеров. Я встал с земли и со страхом, со смятением я ждал, когда из-под плаща увижу лицо, и лицо это окажется лицом доброжелателя, а не лицом охотника или убийцы.
Я в полной мере не мог наслаждаться моментом, сидя здесь, меня зачастую окутывал страх, предо мной были темные, величественные леса и прозрачные озера. Любой порыв ветра заставлял лес звучать, я слышал, как скрипели деревья, и как ломались ветви, именно это не давало мне спокойно закрыть глаза. На небе звезды выстроились в дугу колоссальных размеров, ее концы уходили за верхушки деревьев того самого леса и дальше, за горизонт. Лес прекрасно дополнял небо, так же как и мой страх усиливал наслаждение.
Но что же делать? Я стою, я не знаю чего ожидать. На меня движется этот плащ и оставляет за собой следы на траве. Чем ближе он становился ко мне, тем больше вырисовывался силуэт человека, точнее, мужчины. Он подошел ко мне и протянул мне свои руки.
- Мне бы согреться, могу я сесть у твоего костра и наполнить себя теплом, которое оставил в лесах, что за моей спиной? - вещал голос из-под капюшона.
Я вздохнул с облегчением, и меня покинула та мысль, что это мог быть лесной призрак, которым меня пугал дедушка, когда я был маленьким, дабы я не выбегал по ночам из дому. Чего только не придет в голову обычному обывателю под осадой неизведанного. У страха тоже есть долька иронии. Я дал одобрительный жест рукой, тем самым разрешив ему сесть у костра.
-Меня зовут Альбер, - сказал он мне, протянув свои руки ближе к костру.
После этих слов я увидел его лицо. Оно больше было похоже на лицо обычного офисного клерка, который долго не брился, чем на лицо егеря или же отшельника. Он сел у огня.
-Альбер, меня зовут Уве, - ответил я доброжелательным тоном, - что ты делал в лесу в такое время?
-Избавлялся от головных болей, конечно же. Тебя ведь они тоже мучают? – с улыбкой произнес он.
Я смотрел прямо ему в глаза и не понимал - откуда он знает о моих головных болях, ведь он так уверенно о них говорит, будто знает обо мне все.
-Я шел не только через леса. На самом деле я спускался с гор, где и оставил те боли, которые мучали меня, и которые, сейчас, мучают тебя, – продолжил он, - вероятно у тебя назрел вопрос?
-Откуда ты знаешь о моих болях и как их вообще возможно где-то оставить? – не скрывая удивления спросил я.
Альбер потер свои руки и уставился глазами в землю, которая была перед его ногами. Он смотрел прямо в землю, а я ждал его ответа. Взгляд его и без того был проникновенным, даже в каком-то смысле, уничтожающим, но стоило ему улыбнуться и тут же мое мнение о его взгляде менялось. Перед тем, как продолжить он приоткрыл свой рот и легко набрал в свои легкие свежий, лесной воздух.
-Представь, что мы, до этого момента, жили с тобой в разных городах, всегда видели перед собой разных людей и их разные лица. Мы начинали утро по-своему, мы ложились спать в разное время. Ты предпочитал осень, а я весну. Но сейчас мы встретились и говорим о том, что волнует тебя, и о том, что перестало волновать меня. Те боли, которые ты испытываешь, имеют фундаментальную природу, их не вылечат в больницах, их не вылечит сон.
-Мой вопрос останется прежним. Что это за боли и откуда ты о них знаешь? – с неким давлением продолжил я.
Он встал с земли, чуть отошел от костра и улыбнулся.
-Твои боли – это Орел, точнее, птица, но я привык называть ее Орлом.
Я соскочил и рассмеялся. Как головные боли могут быть связаны с Орлом и как они могут быть самим Орлом? Я не видел здесь ничего логичного, ничего того, что могло бы ответить на мой вопрос.
-Не спеши смеяться, - продолжил он, - я расскажу тебе об этом Орле, но от тебя потребую только спокойствия и понимания.
Я перестал смеяться, сел обратно на землю. Подобно маленькому ребенку я смотрел на него, смотрел с предвкушением, смотрел так, будто сейчас услышу что-то нечто важное для себя. Он взглянул на меня так, будто убедился, что я успокоился, сел и был готов слушать. Я видел, как пламя отражалось в его глазах.
-Утром я просыпался и куда-то шел, - начал он, - я не считал себя мучеником или страдальцем, у меня просто болела голова, и мой путь домой был проложен через аптеку. Я засыпал и просыпался. Я видел то, что живу умирая, я понимал, что умирая буду пытаться жить. Этот Орел каждый день скреб своими когтями мой затылок и клювом пытался вскрыть мне голову. Я ничего не мог с ним поделать. Я смотрел в окно и пытался держать голову так, чтобы боли не были такими сильными, но от самих болей это не избавляло. И как-то утром мой городской маршрут «куда-то» сменился лесной тропой, лесная тропа сменилась зарослями, а заросли сменились подножьем гор. У подножья гор звезды сменили Солнце. И я заночевал там. Первые часы мне было страшно, думаю, что ты можешь меня понять, - он посмотрел на меня и улыбнулся, - ночью в лесу я не был один, ведь со мной была страсть, было предвкушение. Утром я начал свой подъем, я знал, что обратный путь будет лежать отнюдь не через аптеку. Меня окружали острые камни и маленькие камешки. С острыми камнями я был аккуратен, а маленькие камешки все время убегали у меня из-под ног и стремительно падали вниз. Только в перерывах моей отдышки я мог взглянуть на небо, но был вынужден продолжать свое восхождение. Снежная вершина, к которой я так стремительно и страстно пытался добраться, становилась все ближе и ближе. Я чувствовал давление, я чувствовал, что воздух становился другим и мне его не хватало. Идя по снегу, я начал быстро замерзать, ветер только все усугублял и через пару минут я уткнулся лицом в снег. Я не мог надышаться этим чистым, манящим, но таким обманчивым воздухом. Я лежал на снегу, ветер подхватывал те лохмотья, которые были на мне. Я начал задавать себе вопрос: «Что же я тут делаю?». Мне захотелось назад, в теплые леса, а лучше в теплую комнату, где бы я спокойно дожил свою мещанскую жизнь. Я лег на спину и уставился на небо, холодный ветер сдувал с моего лица морозящий снег. И тут я увидел Орла, он вольно летел, и небо прогибалось под его крыльями. Само небо прогибалось под таким маленьким существом и ничего не могло с ним поделать. Тот Орел, который пытался вскрыть мою голову, сейчас парит в небе, он здесь и я его вижу, я его чувствую, и я им восхищаюсь. Я поднялся со спины и встал на ноги, посмотрел вокруг и увидел множество слепящих вершин вокруг себя, а вдалеке увидел синие горы. Я кричал и смеялся. Меня покинули те боли, ведь сейчас они летали по небу и уже не были болью, а были Свободой.
Он закончил свой рассказ, повернулся к тем самым горам, откуда пришел и в мгновение сорвался с места, он бежал к ним и смеялся.
-Постой, Альбер. Куда же ты? – кричал я ему в след. – Альбер, стой!
Я побежал за ним, но его было уже не догнать. Остатки этой ночи я не мог сидеть на месте, я смотрел на эти горы и думал об Альбере. Как ему сейчас?
На следующее утро я отправился в Норвежское море и с палубы увидел синего кита.