Неловко падает на доски
Моя усталая душа.
И, застывающая в воске,
Вдруг засыпает, не спеша…
Я наблюдаю за ней давно. Она в одно и то же время выходит из дому и направляется в университет. Это недалеко. В четырёх кварталах. Она никогда не одевается одинаково. Она всегда комбинирует разные варианты. Сегодня на ней коричневые колготки и клетчатая серая юбка. Она одевается очень скромно и тем самым выделяется из этой массы девиц. Над ней, наверное, посмеиваются… Но у меня она не вызывает смеха. Она вызывает чувство зависти. Зависти её сверстникам. И жалости. Жалости того, что мне вот-вот пятьдесят, а ей не более восемнадцати…
Ах да, я забыл представиться. Меня зовут Виктор Антоныч Смехов. Я работаю в театре художником по декорациям. Я был трижды женат, и всякий из этих браков приносил мне лишь разочарование, лишь тоску и депрессию. Они не любили меня… Я не знаю, что держало их со мной, ведь у меня ничего нет. Я не богат, не красив, не спортивен. Я не подходящий типаж для современной женщины. Да и детьми я не смог их обеспечить. В общем, пропащий я человек. Квартира моя представляет собой полустудию-полукафе, где собираются иногда мои друзья – художники и фотографы, в целом, такие же неудачники, как и я…
Моя история не нова и не оригинальна. Впрочем, мне уже давно кажется, что ничего оригинального в этой жизни быть не может. И речь не только обо мне. Взять хотя бы счастливых людей. В чём их оригинальность? Ни в чём… Все они счастливы одинаковым стандартным счастьем. А несчастливые? Тоже вон плачутся на судьбу до примитивизма стандартными слезами. Ни к тем, ни к другим себя не отношу.
Я не знаю, как зовут эту девушку. Я ничего о ней не знаю, кроме того, где она живёт, что носит и где учится. Я несколько раз видел её с парнями, но она не выглядела счастливой. Интересно, она тоже стандартно несчастлива?.. Что я несу?! Она ведь ещё ребёнок! У неё вся жизнь впереди! С того самого дня, когда я впервые увидел её, я пытаюсь вбить себе в мозг, что она ребёнок, что она не женщина, а девочка, но я лукавлю перед самим собою. Ведь в моих глазах она именно женщина, возможно лучшая…
Каждое утро я говорю себе, что сегодня наберусь смелости и познакомлюсь с нею. И каждый вечер я ненавижу себя за трусость и нерешительность. Неужели я так и не услышу её голос, ведь мне жить-то осталось лет пятнадцать, а ей… У неё вся жизнь впереди. Жизнь без меня?.. И вот, сегодня я пью свой крепкий чай и смотрю в окно на проходящих мимо людей.
И вот идёт она! Кутаясь в воротник своего чёрного пальто, она быстро ускользает от моих глаз, поворачивая за угол. Я даже не успел толком увидеть её лица сегодня! Чёрт! Старый бесполезный мечтатель! Сегодня я просто обязан познакомиться с нею, или мне нет смысла продолжать своё существование. Идиот! Спорю с самим собой, заведомо зная, что проиграю спор!
Пора собираться в театр. Сегодня студенты репетируют «Онегина». Интересно посмотреть на этих любителей… Они считают, что могут петь как Лемешев. Самонадеянные юнцы. Они ни черта не смыслят в высоком искусстве! Чтобы понимать в театре, нужно вдоволь надышаться закулисной пылью и достаточно пота и крови втереть в эти крашенные на пятьсот раз доски старой скрипучей сцены. А не просто выйти из такси, да сразу на помост, да пару раз раскрыть свой рот, которым ты ещё пять минут назад сквернословил в курилке и коверкал слова. Не всякие уста способны издавать звуки гармонии, как и не каждая флейта издаст благозвучие даже в руках профессионала.
К чёрту это брюзжание! Иногда возникает ощущение, будто я родился стариком. Так нельзя, Виктор Антоныч. Надо брать себя в руки. Почему не заведу роман с женщиной, спросите вы? А зачем? Опять отдавать ей всё, а в благодарность получать лишь укоры и измены? Не хочу... Да и отдавать уже, наверное, не чего. А укорять ещё есть за что… И всегда будет! Безвыигрышная лотерея! Какой билет ни купи, всё равно проиграешь.
Ладно, старый брюзга, пора идти. Хоть отвлекусь сегодня в театре. Посмотрю на этих птенцов. Хоть посмеюсь да… позавидую им…
Вот и мой театр. Пятнадцать лет здесь служу. Каждый сантиметр здесь знаю. Но иногда ненавижу его. Ненавижу за то, что когда-то влюбился в него. И он отнял у меня всё! Молодость, силы, жизнь… Опасное это дело – искусство, затягивает тебя и уже не отпускает. И порвать с ним невозможно. А что получаешь в ответ? Зрительскую любовь? Нет… Успех? Нет… Деньги? Опять нет! Хорошо тем, кто имеет хоть что-то из этого. Я получил лишь тонны бессмысленных фантазий, да ни разу не пригодившихся чувств и эмоций. Зрители не видят меня и даже не знают о моём существовании. Всё достаётся актёрам и режиссёрам, музыкантам и дирижерам, даже монтёрам, которые управляют светом, но не мне… Обидно? Нет… Невыносимо больно.
В театре пусто. Временами, откуда-то доносятся голоса то ли людей, то ли призраков, уже и не понятно. Да и какая разница. Пойду лучше в свою коморку, займусь работой. Через пять часов репетиция. Нужно успеть собрать декорации и оформить сцену.
- Добрый день, Николай Степаныч! – приветствую я директора театра.
- Доброго утра, Виктор Антоныч! – отвечает довольный жизнью директор.
Ну, конечно, у него-то жизнь удалась. Хотя, вообще-то, он хороший человек и заслужил это. Слава Богу, что театром руководит именно он. Ведь мало кому из грамотных управленцев сейчас нужно искусство. Гораздо прибыльнее и легче руководить какой-нибудь торговой фирмой. А Николай Степаныч Вахромеев фанатичный театрал и современный менеджер в одном лице. Нам с ним очень повезло. Он ходит сюда, как домой, а домой, наоборот, как на работу! Жена у него порядочная стерва, надо сказать. Ну не может ведь человеку во всём везти. Баланс должен быть, гармония.
Не думайте, что я целыми днями только и делаю, что перемываю всем кости. Мне это как раз-таки и противно. Не любитель я этого.
Вот и декорации стоят новёхонькие. Молодцы студентики, позаботились, заказали качественные. Такие устанавливать – одно удовольствие. Ничего подкрашивать да подклеивать не надо. Мне же меньше бессмысленной работы… Хотя эту работу я люблю, иначе б не был здесь. Работал бы фотографом на праздниках, зарабатывал бы хорошие деньги. Но не моё это. Не люблю я эту суету. Привык мой нос к запаху пыли и краски и не может уже без них обходиться.
Зависимость, наверное…