Предыдущая:http://www.proza.ru/2015/03/27/1617
Учебный процесс удивляет разнообразием изучаемых предметов. За четыре года учёбы в училище дедом обозначено в целом 23 преподаваемых им предмета, из которых 8: русский, немецкий и французский языки, математика (в разные годы представлена в виде алгебры, геометрии и тригонометрии), физика, история, рисование и Закон Божий - являлись сквозными, то есть они изучались ежегодно в течение всех четырех лет.
Такие предметы, как химия, анатомия, минералогия, география – преподавались в течение двух лет; в учебный план одного года (в основном первого года обучения) были включены также такие предметы, как зоология, ботаника, гигиена, психология и физиология, а на внешкольных занятиях преподавали кроме того искусство, космографию и антропологию.
Довольно полно в книжках этих лет представлен профессорско-преподавательский состав училища. Некоторые из них преподавали свои дисциплины все годы обучения деда и его коллег. К ним можно отнести преподавателей: рисования Анатолия Павловича Баева, истории Виктора Ивановича Беликова, немецкого языка Алису Георгиевну Таар, французского языка Елену Цезаревну Гердзей. Среди преподавательского состава присутствуют и известные фамилии, названные ранее в своей книге Питиримом Сорокиным: профессора А.С.Черняев (физиология), К.Ф.Жаков (психология), А.Г.Генкель (ботаника), Г.В.Флейшер (анатомия).
Данные об успеваемости в книжках отражались в специально предусмотренных таблицах, разбитых на несколько частей. Первые четыре таблицы должны были отражать разовые отметки (отдельно по устным и письменным ответам) в разрезе изучаемых предметов, отдельно по четвертям: с первой по четвертую. Таким образом, деление учебного года на четверти соответствовало современному делению учебного процесса в школе, но не в техникуме или институте, где, как известно, деление идет на семестры.
Кроме четвертей две таблицы предусматривали эти же отметки за V и VI отделы. Что они обозначают, выяснить не удалось, но предположительно они могут отражать какие-то специальные учебные процессы в иных учебных заведениях, где учебный процесс был разбит не на четыре, а на шесть частей. Далее следовала сводная таблица, где были отражены сводные отметки в разрезе изученных предметов по четвертям, выведен годовой и средний балл, с отражением в итоге принятого педагогическим Советом определения о переводе ученика в следующий класс. Последней следовала таблица о расписании сдачи годовых экзаменов, в разрезе предметов и выставленного по ним балла.
Конечно же, эти таблицы не заполнялись преподавателями – у них были на то свои отдельные классные журналы, где была представлена полная картина успеваемости каждого учащегося. Да и сам ученик наверно волен был заполнять или не заполнять эти таблицы. Этим, наверно, и воспользовался мой дед – из четырех книжек записи об успеваемости, как текущей, так четвертной и годовой, оказались заполненными только в двух из них – за 5 и 6 классы (т.е. с 1914 по 1916 годы).
Так, на втором году обучения в училище, в пятом классе (1914-1915 учебный год) у деда явно не клеилось с изучением языков (русского, немецкого и французского), а также с математикой и Законом Божьим. Особенно это было видно по текущим и четвертным баллам за первую и вторую четверти, где фигурировали «тройки». Положение улучшилось только во второй половине года. И всё же по итогам за год по алгебре, геометрии и русскому языку ему вывели по три балла.
В этой же книжке было приведено расписание экзаменов, проводившихся с 4 по 29 апреля 1915 г. Всего было семь письменных и пять устных экзаменов. К сожалению, дедом проставлены отметки только по двум дисциплинам – русскому и немецкому, и по обеим – «отлично». Значит, не всё было потеряно.
В следующем учебном году (1915-1916гг.) баллы за шестой класс оказались несравненно более высокими. Так, из 12 предметов отметка «четыре» была проставлена только по пяти из них: немецкому и французскому языкам, физике, естественной истории и рисованию. По остальным были выведены «отлично».
Но при этом экзаменов за шестой класс не было. О причинах этого дед написал на странице 42 следующее:
«В 1916 г. по случаю войны экзамены Министерством народного просвещения отменены во всех классах, не исключая и выпускных. Экзамены должны быть заменены репетициями. Но репетиции были сделаны только для неуспевающих. Занятия должны закончиться не позднее 18 мая. 7 класс распустили 1 мая, но взамен этого они должны заниматься весь май военным строем».
* * *
Кстати, об учебе и войне. Вполне уместно задать вопрос о том, почему эти молодые и здоровые люди (а в их числе и мой дед, которому в январе 1917 г. исполнилось 20 лет) не были взяты в армию и не отправлены на фронт. Тем более, что с августа 1914 года шла война с немцами и австрийцами, которую поколения тех лет, пройдя её «от звонка до звонка», в своих мемуарах и воспоминаниях называют Великой войной. И недаром, ведь в ней участвовали миллионы людей из десятков стран, и не только европейских. Это много позже, у нас, в нашей большевистской исторической науке, эта война была отмечена бескомпромиссным классовым клеймом идеологов марксизма-ленинизма, как война Империалистическая.
Воинская обязанность в дореволюционной России как способ комплектования Вооруженных Сил в той форме, в которой она существовала к началу Первой мировой войны, была введена ещё Манифестом императора Александра II от 1 января 1874 года, которым был утвержден «Устав о воинской повинности». До этого действовал введённый еще Петром I метод комплектования армии путём рекрутского набора.
За сорок лет своего существования Устав неоднократно изменялся и дополнялся. Последние наиболее крупные изменения были внесены в него 23 июня 1912 года, т.е. за два года до начала войны. О том, что он в дальнейшем не подвергался изменениям, даже в условиях ведения войны, свидетельствуют помещенные в справочных разделах записных книжек деда (от самой первой – за 1913 г., до самой последней – за 1916 год) материалы под названием: «Главнейшие изменения в Уставе о Воинской повинности, Высочайше утвержденные 23 июня 1912 г.» (соответственно на стр. 238 и 235).
Я думаю, что всё это свидетельствует не об отсталости Российского государства и его армии, а скорее о том, что принятая форма комплектования армии была разработана столь удачно, что за сорок лет своего существования подтвердила свою устойчивость на практике, в том числе в условиях проведения нескольких войн, включая последнюю.
Каковы же были основные её составляющие? Всеобщая личная повинность касалась всего мужского населения страны, а призывным возрастом был 21 год. Состояние подлежащего мобилизации мужского населения в стране было настолько избыточным, что из числа тех, кто не имел отсрочки, служить шли лишь те, кому выпал жребий! Жребий вытягивался один раз и на всю жизнь. В наших современных условиях это просто покажется немыслимым, но так это и было. Не принятые по жребию на военную службу зачислялись в Государственное ополчение с присвоением наименования «ратник», где и прибывали до возраста 39 лет.
Сроки службы отличались в зависимости от рода войск: в сухопутных войсках, в пехоте или пешей артиллерии - 3 года действительной службы и 15 лет в запасе: в других родах войск (кроме флота) – 4 года и 13 лет в запасе; во флоте срок действительной службы был 5 лет и 5 лет в запасе.
Об отсрочках и освобождении от военной службы. Существовало два вида льгот: льготы по семейному положению и льготы по образованию. Первый вид льгот касался наличия мужчин в семье, в том числе количества братьев, и их возраста. При этом оговаривались условия их призыва в случае недостаточности основного призывного контингента, в т.ч. в случае войны.
Второй вид льгот касался освобождения от службы до окончания образования. Вот как об этом виде льгот говорится в «Изменениях в Уставе…» от 23 июня 1912 г.:
«…2). Льготы по образованию и роду занятий. За полученное образование, безразлично – высшее, среднее или низшее, устанавливается одинаковая льгота – сокращение срока действительной службы до 3-х лет. Кроме того, для лиц 1-го разряда по образованию срок действительной службы сокращается до 2-х лет, если они выдержат экзамен на офицера запаса.
Отсрочка для окончания образования для учащихся в средних учебных заведениях – до достижения этими молодыми людьми 24-летнего возраста».
В качестве справки – к «учебным заведениям первого разряда» относились все высшие учебные заведения, под которые дед не подпадал, а вот к «учащимся средних учебных заведений» - в полной мере. Таким образом, у всех учащихся реального училища А.С.Черняева, включая деда Флегонта, имелась законная отсрочка до окончания ими училища, либо до достижения ими 24-летнего возраста. Этим они, думается, не преминули воспользоваться.
* * *
Теперь – о самих учащихся. Из четырех записных книжек в трех из них есть полные списки учащихся, с которыми учился дед Флегонт. Отсутствуют списки только первого года обучения – 1913-1914 гг. – или 4-й класса. Зато в трех следующих книжках такие списки присутствуют, в том числе в списках за 6 класс (1915-1916гг.) указаны даже национальности некоторых из них.
Итак, в пятом классе (1914-1915 гг.) в его группе училось 39 человек, в шестом классе (1915-1916 гг.) – 44 человека, в том числе ушло из предыдущего класса 11 человек, пришло 16 новичков. Текучесть довольно приличная – более 25 процентов. Но, если учесть, что к началу нового учебного 1915 года уже год как шла война, то становится понятным, что этот уровень текучести оправдан, а в целом для таких условий очень даже мал. Последний, седьмой класс (1916-1917гг.) представлен численностью 37 человек, то есть из предыдущего класса ушло 8, а пришел лишь один новичок. То есть за этот последний учебный год текучесть значительно снизилась.
В итоге, за эти три года большинство ребят оставались верными этой учебе и этому учебному заведению, наверно связывая с ним и прочность получаемых знаний, и своё будущее. Поэтому-то из этих среднесписочных 40-45 учеников основную массу составлял постоянный состав из 24 человек, которые, начав учебу ещё в 1913 году, благополучно дошли до выпуска в 1917 году. Вот их список:
- Андреев Николай;
- Андрианов Георгий;
- Балинов Димитрий;
- Блинков Авраам (еврей);
- Буянов Александр;
- Васильев Гавриил;
- Владимиров Александр;
- Джирихов Анастасий (грек);
- Зельтен Александр;
- Качала Пётр;
- Коровашкин Георгий;
- Леонов Николай;
- Луканин Лев;
- Окас Эдуард (эстонец);
- Парамонов Владимир;
- Попов Флегонт;
- Предит Пётр (латыш);
- Пфейфер Артур (поляк либо немец);
- Сергиевский Аркадий;
- Смирнов Василий;
- Троицкий Георгий;
- Цешинский Василий;
- Чубарь Илья (грек);
- Шувалов Сергей.
Это лишний раз подтверждает мысль о том, что даже в эти смутные годы основной контингент учащихся думал не о высоких, заоблачных далях, а о собственном образовании, несмотря ни на какие войны и революции. Стоит вообще задуматься над тем, насколько объективно нам пытались всю жизнь навязывать мысль о том, что какие-то высшие политические и идеологические посылы якобы всегда довлели над российским обществом, зовя его на реализацию «великих исторических свершений». Это совершенно не так. И все последующие события – и Февральская, и Октябрьская революции, и Гражданская война – наглядно показали, что основная масса населения не была готова идти ни за красными, ни за белыми. И судьба моего деда – наглядный пример этому. Люди просто хотели жить – жить спокойно и достойно, иметь кусок хлеба, прочный кров, будущее для своих детей, спокойную старость для себя.
Увы! Прошло уже почти сто лет с этих событий, а наша власть всё также продолжает наступать на те же грабли собственных ошибок, витать в облаках собственных фантазий, а тяжёлый и кровавый исторический опыт нескольких поколений россиян для них, видимо, не урок. И вот опять, при очередных выборах в законодательные органы власти страны и выборе Президента в 2011-2012 годах оппозиция вновь зовет людей к топору. Зовёт, забывая, что народ устал, устал от вечных экспериментов над собой и над страной, от деления людей на «своих» и «чужих», от вечных поисков «врагов народа», от извечного призыва к самым низменным инстинктам толпы – «Распни его! Распни!».
Продолжение:http://www.proza.ru/2015/04/10/1254