РАССКАЗ.
Ему снилась лужа, покрытая коркой льда. Правая рука и нога,
проломив эту тонкую наледь, начинали костенеть от холода.
Холод, сковывая остывающее тело, постепенно подбирался
самому сердцу сержанта.
Подсознательным усилием он вновь и вновь пытался прогнать
от себя этот холодный сон. Наконец ему с трудом удалось приот-
крыть глаза, и первое что он увидел, это скользящую между
облаками луну, продрогшую и равнодушно взирающую с не-
доступной высоты. Колючая, заиндевелая кромка леса на миг
мелькнула в поле зрения, а дальше взгляд уткнулся в пирамидку
АК, составленных у ног спящих рядом подчинённых.
С трудом, согнув в коленях остывающие ноги, сержант Лактионов
откинул с себя белую маскировочную сеть, выбрался из заснежен-
ного окопа, и постепенно убыстряя шаги, согреваясь, начал нарезать
круги по периметру наблюдательного артиллерийского пункта - НП.
- Сергеев, ты где? - позвал он дежуревшего связиста. Не получив
ответа, тревожно огляделся.
Рядовой Сергеев, скрючившись подле рации, тихонько постанывал
в полудрёме, прикрыв лицо солдатскими рукавицами.
Ругаясь по чём зря, Лактионов пинками растолкал и вытащил его из
окопа: - Ты что сука, всех нас заморозить захотел. Я ведь тебе русским
языком приказал, разбуди меня через полчаса.
Молодой связист невнятно таращил на сержанта испуганные глаза:
-Я не спал, я не спал...
Перед НП простирался неглубокий овраг, и через несколько секунд
Сергеев, подталкиваемый сержантом, ещё мало соображая, ку-
выркаясь и поднимая шинелью снежную пыль летел вниз по
скользкому откосу оврага: - За что, товарищ сержант?
- Когда вылезешь, уяснишь, а заодно и согреешься маленько.
Выбирайся побыстрей! Нужно остальных поднимать, а то закоче-
неют на хрен совсем. Давай, шевели копытами!
Спустя несколько минут, всё отделение артиллерийской разведки,
а точнее пять молодых парней, приседая и бормоча проклятия,
согревались вынужденным движением по кругу под мерцанием
ночного светила.
Ночь катилась к своему завершению.
Ну, что все живы. Никто дуба не дал?
А с тобой, Сергеев, потом разговор в лагере продолжим, когда
вернёмся. Я тебя научу как устав любить!
- Версеньев, - обратился Лактионов к едва отошедшему от мороза
механнику-водителю, - может наш Б.М.П. заведём?
- Горючие на нулю, во всех баках пусто. Вчера сожгли, да и броня
теперь вся в измороси. Внутри холоднее от метала, чем снаружи.
Костерок бы развести, обогреться чуток?
- Отставить , Версеньев! Ты что забыл, что учения общевойсковые,
с боевыми стрельбами. Хочешь, что бы нас обнаружили?
Так, никому не спать! Сам знаю, что третьи сутки на ногах.
Сегодня днём в палатке у буржуйки отогреемся. Светает уже.
Все по местам! Сергеев, связь с комбатом...
Артиллерийская батарея 122мм. гаубиц капитана Шатилова
вторые сутки поддерживала своим огнём наступающие порядки
пехоты. Мощные трёхмостовые ЗИЛы прорываясь через заснежен-
ные завалы, с трудом тащили, отливающие холодной синевой ста-
ли, орудия.
Минут тридцать марша и вновь, уже в который раз расчёты
разворачивали станины и готовили "безоткатки к бою"
Комбат вместе с отделением артразведки находился в
боевых порядках пробивающейся сквозь снега, измученной
пехоты. Он с ходу корректировал огонь своих орудий по рации
с борта разведовательной машины.
Ближе к вечеру, при очередном броске вперёд, путь машине
преградила спящая подо льдом речка и Б.М.П. с налёту, в прыжке
с крутого берега, протаранив гусенницами ледяной панцырь,
погрузилась в холодную купель по самую башню.
Пока цепляли буксировочный трос и вытаскивали машину из
ледяного плена на берег, подошедшей самоходкой, все изму-
чились до крайности. Согреваясь, сожгли оставшееся горючее.
Вечером, сидя в очищенном от снега окопе Н.П, пили остывший
чай вприкуску с кружками замёрзшего сливочного масла.
Комбат, оставив на НП старшим сержанта Лактионова, уехал
на огневую позицию к гаубицам. Напоследок приказал:
- Огонь не разводить! За маскировку головой отвечаешь.
Я на тебя надеюсь. Понял, Лактионов?
- Так точно товарищь капитан. До утра переживём.
Оказалось, что не прснись он вовремя, могли бы и не пережить..
Ну, Сергеев... Салабон молодой. А впрочем, что его винить.
Сам понадеялся неподумав. -Лактионов жадно затянулся "примой".
Последняя сигарета. А вот и комбат прибыл. На душе повеселело.
Капитан Шатилов легко, почти на ходу спрыгнул с подножки
подъехавшего ЗИЛа: - Ну, как вы тут, - все целы, а то я в штабе
слышал по передовой "диверсанты" из разветроты соседей
шастали. Осмотрев своих, и убедившись в полном наличии
молча стоявших перед ним подчинённых, махнул рукой в сторону
кузова. -Версеньев сними канистры с горючим, заправляй и
прогрей Б.М.П.! Всё, учениям пока отбой. В лагерь двинемся.
Ну и морозяка, деревья лопаются. Садись в кабину Лактионов,
отогревайся.
- Товарищ капитан, пусть мои сначала отогреются. Не везти же
сосульки в лагерь.
- Ну, как знаешь, сержант. Пусть забираются, а мы с водителем
Версеньеву поможем.
К месту сбора возвращались по зимнику. Б.М.П. , надрывно урча
мощным мотором, плавно перекатываясь через заносы, двигалась
между высоченными стволами елей. Облепленные пушистым снегом,
словно витязи в сверкающих светлых доспехах, суровые в своей
неподвижности, деревья сопровождали их путь.
Одинадцать тон прогретой громыхающей стали несли в своём чреве
отделение артиллерийской разведки сержанта Лактионова к месту
палаточного полкового лагеря.
Сам сержант сидел на броне, свесив ноги в люк, и зачарованно слушал
безмолвную музыку зимнего леса. Прошедшая ночь растаяла,
отодвинулась в глубины памяти. Мало ли что случается на службе.
На то она и воинская. Такая же обычная как и у тысяч его сверстников
на просторах необъятной страны. Его страны, которую надо учиться
защищать.