Загадки Мемориала Вечной Славы ч. 2

 ч.2
          «Герои» 1941 года

    И так перед нами весь список солдат и офицеров Красной Армии перезахороненных на главном украинском военном некрополе «Мемориал Вечной Славы».

1.Кирпонос, Михаил Петрович (1892—1941), генерал-полковник, Герой Советского Союза, командующий Юго-Западным фронтом
2.Витрук, Андрей Никифорович (1902—1946), гвардии генерал-майор авиации, Герой Советского Союза, Народный Герой Югославии
3.Турбин, Дмитрий Иванович (1903—1944), гвардии генерал-лейтенант артиллерии, Герой Советского Союза
4.Малыгин, Сергей Александрович (1898—1944), полковник, Герой Советского Союза
5.Проценко, Степан Федосеевич (1900—1943), подполковник, Герой Советского Союза
6.Леонов, Иван Дмитриевич (1915—1944), гвардии майор, Герой Советского Союза
7.Мончак, Мефодий Степанович (1915—1944), гвардии майор, Герой Советского Союза
8.Луста, Пётр Васильевич (1913—1945), майор, Герой Советского Союза
9.Авдеев, Николай Дмитриевич (1919—1944), гвардии капитан, Герой Советского Союза
10.Должанский, Юрий Моисеевич (1923—1943), гвардии старший лейтенант, Герой Советского Союза
11.Гогичаишвили, Николай Иванович (1903—1945), гвардии старшина, Герой Советского Союза
12.Шолуденко, Никифор Никитович (1919—1943), старшина, Герой Советского Союза
13.Громагин, Михаил Александрович (1902—1945), гвардии генерал-майор танковых войск
14.Лавриненко, Матвей Илларионович (1903—1945), гвардии генерал-майор
15.Колотушкин, Иван Иванович (1903—1943), гвардии полковник
16.Чернев, Вениамин Владимирович (1907—1943), гвардии полковник
17.Захаров, Леонид Васильевич (1911—1945), гвардии инженер-полковник
18.Маляров, Михаил Феодосиевич (1902—1944), гвардии подполковник
19.Новиков, Юрий Васильевич (1923—1945), гвардии капитан
20.Ломакин, Н. П. (1918—1944), младший лейтенант
21.Жуков, Александр Алексеевич (1900—1944), комиссар государственной безопасности
22.Бабин, Анатолий Васильевич (1900—1946), генерал-майор инженерных войск
23.Пилипенко, Антон Петрович (1903—1944), генерал-майор
24.Сербин, Владимир Михайлович (1896—1944), генерал-майор
25.Скляров, Сергей Фёдорович (1897—1943), генерал-майор
26.Тупиков, Василий Иванович (1901—1941), генерал-майор
27.Чернышёв, Николай Григорьевич (1904—1946), генерал-майор
28.Елисеев, Иван Григорьевич (1908—1943), полковник
29.Зубарев, Иосиф Егорович (1907—1944), полковник
30.Ромащенко, Иван Фёдорович (1903—1943), полковник
31.Сытников, Николай Сергеевич (1902—1944), полковник
32.Фомин, Юрий Иванович (1911—1944), полковник
33.Фридман, Савва Маркович (1902—1943), подполковник
34.Мадюдя, Мефодий Ульянович (1922—1944), лейтенант
35. «Неизвестный солдат».


      И тут, если этот список читает историк, то у него даже при беглом обзоре бросаются в глаза вот такие непонятные пока факты. Оказывается, что 21 лицо из числа 35 перезахороненных в «Мемориале Вечной славы» погибли в боях не при обороне Киева в 1941 г. или освобождении Киева в 1943 году, а некоторые очевидно и вообще умерли своей смертью уже в 1946 году!
    Так погибли в
         в 1946 г 3 человека. Спрашивается на какой войне они погибли?
         в 1945 г. 5 чел.,
         в 1944 г.-  13 человек,
    
     А если взять 1943 г., то мы видим тут такую картину: 7 человек погибших!
     Их них 3 Героя Советского союза!  И не в том ли заключается главная причина того, что для вновь построенного в Киеве республиканского значения военного некрополя «Мемориала Вечной Славы» такого количества «Героев» явно было   маловато, в связи с чем и было принято решение о перезахоронении тут и других лиц из числа военнослужащих Красной Армии?
 
    А если взять 1941 г. то тут представлено только два 2человека:
Кирпонос Михаил Петрович (1892—1941), генерал-полковник, Герой Советского Союза, командующий Юго-Западным фронтом и
Тупиков Василий Иванович (1901—1941), генерал-майор.
     Но и они по всем формальным признакам никак не подпадают категорию лиц погибших в Киеве в боях по защите города или хотя бы в дальних его окрестностях!
     В связи с чем в этой части мы и разберем вопросы о том, кто такие М.П. Кирпонос и В.И. Тупиков, чем они были заняты во время ВОВ, где и при каких обстоятельствах погибли, когда и кем   их прах был перенесен в Киев, а затем через 12 лет после окончания войны был перезахоронен на «Мемориале Вечной Славы».

    Михаи;л Петро;вич Кирпоно;с, украинец (12 января 1892 года, местечко Вертиевка, Черниговская губерния, Российская империя, ныне Нежинский район, Черниговская область, Украина — 20 сентября1941 года, урочище Шумейково, Полтавская область, УССР, СССР) . И если говорить кратко, то это «советский военный деятель, генерал-полковник (22 февраля 1941 года), Герой Советского Союза (21 марта 1940 года)».
   А вот если присмотреться к личности М.П. Кирпоноса более детально и без идеологических шор то у нас получается вот такая биография.
   1. В 1915 году был призван в российскую армию. После окончания в 1915 году инструкторских курсов при Ораниенбаумской офицерской стрелковой школе служил в 216-м запасном пехотном полку в городе Козлов (ныне Мичуринск, Тамбовская область).
   2. В 1917 году закончил военно-фельдшерскую школу.
    С августа того же года принимал участие в военных действиях Первой мировой войны на Румынском фронте в составе 258-го Ольгопольского пехотного полка.
    В январе 1918 года за организацию братания на фронте с австро-венграми Кирпонос был арестован командованием, а в феврале в связи с невозможности дальнейшей службы из-за систематического подрыва дисциплины и порядка в воинской части был демобилизован.
    3.Но не долго Кирпонос М.П. «сидел без дела» и уже в марте на своей родине местечко Вертиевка, Черниговская губерния «организовал повстанческий отряд», сражавшийся с немецкими и австрийскими войсками, а также с гайдамаками.
     С мая по август 1918 отряд принимал участие в восстании спровоцированного большевиками, а с его подавлением бежал на территорию Советской России. По сути отряд Кирпоноса был типичной вооруженной бандой времен Гражданской войны.
     4.Но сам Кирпонос после распада своего отряда пошел другим путем. В августе он как член РСДРП (б) вступил в так называемую «Советскую Украинскую Красную Армию» и уже с сентября командовал ротой, а с декабря — батальоном 1-й Советской Украинской стрелковой дивизии под командованием Н. А. Щорса. Который кстати тоже по образованию был военным фельдшером.
      5.Вскоре стал начальником штаба, помощником командира и командиром 22-го Украинского стрелкового полка 44-й стрелковой дивизии.
     6.В июле 1919 года был назначен на должность помощника начальника дивизионной школы красных командиров (червонных старшин) 44-й стрелковой дивизии в Житомире и Глухове, в мае 1920 года — на должность помощника начальника хозяйственной команды во 2-й Киевской школе червоных старшин, в июне 1921 года — на должность начальника хозяйственной части, а в июле 1921 года — на должность помощника комиссара школы.
   7. В 1922 году окончил экстерном эту школу.
    Как учились во время Гражданской войны, да еще «экстерном» читатель и сам может легко представить, но тем не менее   вчерашний фельдшер по образованию служит с октября 1922 по сентябрь 1923 года на должности помощника начальника по политической части Харьковской школы червоных старшин.
 
    8. после чего уехал в Москву на учёбу, где в 1927 году закончил Военную академию РККА имени М. В. Фрунзе, после чего был назначен на должность командира батальона в 130-й Богунский стрелковый полк.
     9. В декабре 1928 года был назначен на должность помощника начальника и начальника учебной части Военной школы червоных старшин имени ВЦИК в Харькове, в апреле 1929 года — на должность помощника, а в январе 1931 года — на должность начальника штаба 51-й Перекопской стрелковой дивизии.
   10.В марте 1934 года стал начальником и военкомом Татаро-башкирской объединённой военной школы имени ЦИК Татарской АССР, переименованной вскоре в Казанское пехотное училище имени Верховного Совета Татарской АССР.
   26 октября 1935 года Михаилу Петровичу Кирпоносу было присвоено звание комбрига.
   4 ноября 1939 года было присвоено звание Комдива.
    БОЕВОЙ ОПЫТ
   11.Принимал участие в советско-финской войне.
   В декабре 1939 года был назначен на должность командира 70-й стрелковой дивизии (7-я армия).   
   В начале марта 1940 года дивизия в течение 6 дней совершила обход Выборгского укреплённого района по льду Финского залива и выбила финнов из укреплений на северном берегу Выборгского залива, перерезав дорогу Выборг — Хельсинки.
     Вскоре дивизия отразила несколько десятков контратак противника, потеснив его и создав угрозу с тыла его силам в Выборге, что во многом обеспечило быстрый успех других частей в ходе штурма Выборга.
   Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1940 года за умелое командование дивизией и проявленный в боях героизм Михаилу Петровичу Кирпоносу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
   Справка: 70-я стрелковая ордена Ленина дивизия — воинское соединение вооружённых сил СССР, принимавшее участие в Советско-финской войне 1939—1940 гг. и Великой Отечественной войне. Дивизия сформирована 1 мая 1934 года в Куйбышеве. С 1936 года дислоцируется в Сертолово и Чёрной речке Всеволожского района Ленинградской области, обеспечивает оборону западной части Карельского перешейка.
   С 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940 года принимает участие в Советско-финляндской войне 1939—1940 гг. Награждена орденом Ленина. 16 военнослужащих дивизии стали Героями Советского Союза.
По состоянию на октябрь 1939 года в составе 19-го стрелкового корпуса 7-й армии.
В составе действующей армии с 30 ноября 1939 года по 13 марта 1940 года.
    Вела боевые действия в западной части Карельского перешейка в составе 19-го стрелкового корпуса, 10-го стрелкового корпуса, Резервной группы Северо-Западного фронта, а с 29 февраля 1940 в составе 28-го стрелкового корпуса 7-й армии, за исключением 68-го стрелкового полка, который остался в 10-м стрелковом корпусе.
     30 ноября 1939 года пересекла границу Финляндии и атаковала финские войска в направлении Терийоки (Зеленогорск) — Терваполтто — Пухтола (Решетниково) — Райвола (Рощино) — Мустамяки (Горьковское) — Каннельярви — Лоунатйоки (Заходское) — Перкъярви (Кирилловское) — Бобочино (Каменка) — Ойнола (Луговое)- Сеппяля (Камышевка). В ходе первого этапа военных действий бойцы дивизии показывали более высокую, по сравнению с другими частями, тактическую выучку, успешно взаимодействуя с танковымим подразделениями[7]. В середине декабря дивизия вышла к Кархульскому узлу линии Маннергейма западнее Суммы, расположившись в районе озера Куолема-ярви (Пионерское), где безуспешно пыталась прорвать оборону противника[8].
     21 декабря на рубеже у озера Куолема-ярви была сменена 100-й стрелковой дивизией. С 26 января 1940 была в составе 10-го стрелкового корпуса.
     С 11 февраля 1940 года дивизия участвует в операции по прорыву «линии Маннергейма» и разгрому финской армии на Карельском перешейке. В период 11—14 февраля овладела частью полевых укреплений Кархульского района, а 17 февраля вышла на побережье Финского залива, где участвовала в «битве за острова».
     В течение 21—23 февраля дивизия совместно с 43-й стрелковой дивизией атаковала и захватила остров Пийсаари (Северный Берёзовый), 25 февраля — д. Ватнуори, острова Ревонсаари (Лисий) и Туппурансаари (Вихревой).
    25 февраля перешла в состав 10-го стрелкового корпуса. 26 февраля овладела частью полуострова Койвисто (Киперорт)[11]. 27—29 февраля овладела островами Пукинсаари (Козлиный) и Ханнуккалансаари (Майский), прикрывавшими с востока остров Урансаари (Высоцкий). С 29 февраля в состав 28-го стрелкового корпуса.
    68-й стрелковый полк с 29 февраля по 4 марта вел бои за Тронгзунд (Ууран) (Высоцк) — город и военно-морскую базу на острове Урансаари. 5 марта 68-м стрелковым полком атакован и 7 марта захвачен остров Равансаари (Малый Высоцкий).
    В марте 1940 г. дивизия совершила 6-суточный переход в тыл группировки противника, форсировала по льду Выборгский залив в составе 28-го стрелкового корпуса, захватила плацдарм на северном берегу Выборгского залива в районе населенных пунктов Нисалахти (Чулково) и Хейнлахти (Кубенское), перерезала дорогу Выборг — Хамина и обеспечила успех операции.

     Итак, у М.П. Кирпоноса накопилось боевого опыта 4 месяца, и он уже Герой! Ну а далее идет стремительный взлет карьеры:
     12.В апреле 1940 года был назначен на должность командира 49-го стрелкового корпуса, а в июне того же года — на должность командующего войсками Ленинградского военного округа.
      Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 4 июня 1940 года Михаилу Петровичу Кирпоносу было присвоено воинское звание «генерал-лейтенант».
      13. В феврале 1941 года генерал-лейтенант Кирпонос был назначен на должность командующего Киевским Особым военным округом.
     Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 22 февраля 1941 года генерал-лейтенанту Михаилу Петровичу Кирпоносу было присвоено воинское звание «генерал-полковник».
    С началом Великой Отечественной войны Киевский Особый военный округ был преобразован в Юго-Западный фронт, и генерал-полковник М. П. Кирпонос был назначен на должность командующего фронтом.
     И вот тут будет уместно привести характеристики Кирпоноса М.П. как военачальника данные ему другими советскими военачальниками
     Так Маршал К. К. Рокоссовский в свое время дал ему вот такую характеристику на время начала ВОВ:
      «Меня крайне удивила его резко бросающаяся в глаза растерянность…Создавалось впечатление, что он или не знает обстановки, или не хочет её знать. В эти минуты я окончательно пришёл к выводу, что не по плечу этому человеку столь объёмные, сложные и ответственные обязанности, и горе войскам, ему вверенным.» 
    Тот же К. К. Рокоссовский в другом документе замечал: «Командующего Западным фронтом Д. Г. Павлова я знал задолго до начала войны: в дивизии, которой я командовал, он был командиром полка.
    А в первые дни войны я встретился с М. П. Кирпоносом, вконец растерявшимся, и у меня невольно возникло сравнение: не одна ли пара сапог — Павлов и Кирпонос, если, пожалуй, Кирпонос был еще ниже по своему опыту и уровню от Павлова...»

   Еще один советский военачальник А. Н.К. По;пель (1901—1980) — генерал-лейтенант танковых войск (с 1944 и автор известных книг, посвященных участию советских танковых войск в Великой Отечественной войне после ВОВ писал о Кирпоносе:
   «Безупречно смелый и решительный человек, он ещё не созрел для такого поста.
     Об этом мы не раз говорили спокойно, не усматривая здесь в мирное время большой беды, забывая, что приграничный округ с началом боевых действий развернётся во фронт…»

     И вот, что важно для нашего повествования по решению И. Сталина которому тоже наверно хорошо были известны полководческие таланты Кирпоноса 29 июня 1941 г. ему естественно с официальной формулировкой «с целью усиления руководства войсками Юго-западного фронта» поменяли начальника штаба М. А. Пурка;ева  (https://ru.wikipedia.org/wiki/Пуркаев,_Максим_Алексеевич ) герой второго героя данного очерка: Тупиков Василий Иванович.

     Василий Иванович Тупиков, русский  (31 декабря 1901, Курск — 20 сентября 1941, урочище (роща) Шумейково неподалеку от хутора Дрюковщина, Лохвицкий район, Полтавская область) — советский военачальник, генерал-майор (1940), начальник штаба Юго-Западного фронта в июле — сентябре 1941 года.
    Родился в Курске.
    В Красной Армии с 1922 года.
    Окончил курсы «Выстрел» в 1926 году,
    Военную академию имени М. В. Фрунзе в 1933 г.
    Член ВКП(б) с 1921 года.
    В 1922—1925 годах военный комиссар батальона и полка, затем командир стрелковым батальоном и полком.
   С 1937 начальник штаба 33-го стрелкового корпуса
   С 1939г. начальник штаба Харьковского военного округа. Но долго на этой должности он не задержался, ибо уже   декабря 1940 военный атташе в Германии.
     В 1940 году получил звание генерал-майора.
    С 29 июля 1941г. не смотря на отсутствия всякого боевого опыта по управлению  войсками в условиях реальной современной  войны  он становится  начальником  штаба Юго-Западного фронта, войска которого уже целый месяц вели тяжёлые оборонительные бои с превосходящими силами противника на Правобережной Украине отступая  все далее и далее на Восток.

       И вот как Кирпонос и Тупиков управляли войсками и что из этого у них вышло!

     Фронт был образован на юго-западном направлении 22 июня 1941 года на основании приказа НКОСССР от 22 июня 1941 года на базе Киевского Особого военного округа в составе 5-й, 6-й, 12-й и26-й армий. В последующем в него входили 3, 9, 13, 21, 28, 37, 38, 40, 57, 61, 8-я воздушная армии. В ходе приграничных сражений 1941 года войска фронта отражали удары немецкой группы армий «Юг» на юго-западных границах страны, нанесли противнику урон в танковом сражении под Дубно — Луцком — Бродами и задержали его продвижение.
    Во второй половине июля — начале августа вместе с частями Южного фронта, части фронта попали в окружение под Уманью и Киевом.
     Войска фронта понесли тяжёлые потери. Только в плен попало более 665 212 бойцов и командиров. Количество убитый сосчитали уже после войны, но и этим цифрам верить нельзя, ибо они умышлено занижены.  Командующий фронтом, генерал-полковник Кирпонос, начальник штаба фронта генерал-майор Тупиков и Член Военного совета фронта Бурмистенко при попытке выйти из окружения погибли.
    На эту тему уже много чего написано в свяфзи с чем я как на источник дополнительной информиации сошлюсь на вот эту работу Исаев А. В. Котлы 41-го. История ВОВ, которую мы не знали. — М.: Яуза, Эксмо, 2005 Круг второй. Киев — крупнейшее окружение в истории войн http://militera.lib.ru/h/isaev_av5/02.htmlа так же для наглядности кроме цитирования приведу несколько карт с театра военных действий Юго-Западного фронта.

Окружение армий ЮЗФ и бои в окружении. 10—26 сентября.
«Основным средством обмена информацией и принятия решений в последние две недели существования Юго-Западного фронта были переговоры между штабом фронта и Верховным командованием.
    Переговоры Б. М. Шапошникова и М. П. Кирпоноса.  До гибели Кирпоноса  и полного разгрома всего Юго-западного фронта остается 10 дней!
В ночь на 11 сентября (в 1 ч. 15 м. до 2 ч. 07 м.) состоялись переговоры командующего войсками Юго-Западного фронта генерал-полковника М. П. Кирпоноса с начальником Генерального штаба маршалом Б. М. Шапошниковым.
     Переговоры эти являются ключом к оценке обстановки советским командованием и во многом определили дальнейшее развитие событий.
У аппарата Кирпонос, Бурмистенко, Тупиков.
«Здравствуйте, товарищ маршал!»
Шапошников:
«Здравствуйте, тов. Кирпонос, Бурмистенко и тов. Тупиков.
    Вашу телеграмму о занятии противником Ромны, и поэтому о необходимости скорейшего отхода, Ставка [161]Главнокомандования получила. Однако из тех данных, которые имеются в Ставке о занятии Ромны противником, а именно [что] авиационной разведкой был обнаружен в 13.25 и в 14.25 подход двух колонн автомашин с танками и скопление танков и автомашин у деревни Житное к северу от Ромны.
   Судя по длине колонн, здесь небольшие части, примерно не более тридцати-сорока танков. По непроверенным данным, из Сумы якобы в 16.00 10.9 в Ромны высажен с восьми машин десант. Одна из этих машин якобы была уничтожена нашей авиацией. По-видимому, часть подвижных войск противника просочилась между Бахмачом и Конотопом.
   Все эти данные не дают еще оснований для принятия того коренного решения, о котором Вы просите, а именно — об отходе всем фронтом на восток. Нет сомнения, что занятие Ромны может создать известное паническое настроение, но я уверен, что Военный совет фронта далек от этого и сумеет справиться с эпизодом у Ромны.
    Операция отхода всем фронтом не простая вещь, а очень сложное и деликатное дело.
     Помимо того, что всякий отход понижает до некоторой степени боеспособность частей, в этой войне при отходе противник вклинивается между отходящими частями своими механизированными группами и заставляет пехотные части принимать бой в невыгодных условиях, а именно, когда артиллерия находится на колесах, а не в боевом положении. Мы это видели на примере отхода 5-й армии за Днепр и переправы противника у Окуниново и, наконец, на отходе всего Южного фронта за Днепр.
      Ставка Верховного главнокомандования считает, что необходимо продолжать драться на тех позициях, которые занимают части Юго-Западного фронта, так как это предусмотрено нашими уставами. Я уже вчера 10.9 говорил с Вами относительно того, что через три дня Еременко начинает операцию по закрытию прорыва к северу от Конотопа и что второй конный корпус [162] Верховным главнокомандующим от Днепропетровска направлен на Путивль.

     Таким образом, необходимо Вам в течение трех дней ликвидировать передовые части противника у Ромны. Для чего, я считаю, Вы сможете две дивизии с противотанковой артиллерией взять от Черкасской армии и быстро перебросить их на Лохвица навстречу мотомехчастям противника. И, наконец, самое существенное — это громить его авиацией. Я уже отдал приказание товарищу Еременко всей массой авиации резерва Верховного главнокомандования обрушиться на 3-ю и 4-ю танковые дивизии, оперирующие в районе Бахмач — Конотоп — Ромны. Местность здесь открытая, и противник легко уязвим для нашей авиации.
       Таким образом, Ставка Верховного главнокомандования считает, что сейчас ближайшей задачей Военного Совета Юго-Западного фронта будет разгром противника, пытающегося выдвинуться из района Бахмач, Конотоп на юг. У меня — все».
            Кирпонос:
«1) Военный совет заверяет Ставку в том, что он далек от панических настроений, не болел этим никогда и не болеет.
2) Создавшееся положение на участке Юго-Западного фронта, как я уже докладывал, характеризуется не только выходом сегодня противника в район Ромны — Гайворон, но и взломом обороны в районе Чернигов — Окуниново. 5-я армия ведет тяжелые бои в окружениии, как я уже докладывал Вам, тов. маршал, понимая всю важность, которую играет в общем деле наш Юго-Западный фронт, все время стремимся к тому, чтобы не дать возможности противнику достигнуть здесь какого-либо успеха.
   Но, к сожалению, все возможности, которыми мог самостоятельно располагать Военный совет фронта, исчерпаны и оказались недостаточными в условиях сложившейся обстановки.
     3) Я полагаю, что взять что-либо еще от Костенко (26-я армия. — А. И. ) нельзя, так как он занимает 150-километровый [163] фронт и если сейчас взять от него еще две дивизии, то оставшееся число дивизий будет занимать фронт обороны не менее 30 километров на каждую.
      Кроме того, последнее время, по данным нашей авиаразведки, установлена подача пополнения противником из глубины железнодорожными эшелонами на станцию Мироновка. Если учесть все это и учесть состояние, вследствие непрерывных дождей, порчи дорог, то в случае форсирования противником реки Днепр в районе Ржищев, Канев вряд ли Костенко сможет воспрепятствовать этому. Таким образом, в этих условиях я и Военный совет в целом полагаем, что у нас имеется единственная возможность, откуда мы могли бы еще взять силы и средства для уничтожения группы противника, стремящейся выйти с направления Козелец на Киев и с направления Бахмач, Конотоп на глубокий тыл фронта, — ею является КИУР.
Вот смысл наших предложений Ставке при условии отсутствия подачи нам резервов.
Прошу Ваших указаний. У меня все».
       Шапошников:
     «Вы и так в КиУРе оставляете только четыре дивизии, больше оттуда снимать нельзя. Я считаю, что с правого берега Днепра западнее Остер можно вывести еще одну дивизию, 87-ю или 41-ю с.д.
       Что же касается армии Костенко, то, имея в своем составе 8 стрелковых дивизий за рекой Днепром, смело можно растянуть дивизию на 25—30 километров. Затем у Вас должна восстанавливаться 81-я м. д, в каком она виде сейчас?
       Иначе Ваш правый фланг нам придется укреплять и приходится на более или менее пассивных участках растягивать свои силы. Правда, в пятой армии у Потапова три дивизии из окружения пробиваются с переправами через реки, если они действуют организованно, то им это вполне удастся.
       Лишь бы только не бросали автоматику и артиллерию. Нельзя ли у противника разрушить все же переправу через Днепр, да и через Десну и тем остановить его движение. У меня все».
      Кирпонос:
    «1. 41-я с. д. выведена и сегодня принимала участие в боях за Козелец.
     2. Два полка 81-й с. д. уже отправлены на кременчугское направление для усиления действующей там нашей группы войск по уничтожению противника.
     Таким образом, по Вашему указанию можно рассчитывать лишь на две с. д. из армии Костенко.
    Авиации поставлена задача на уничтожение переправ противника. Однако пока это положительных результатов не дало.
     Если Ставка считает наши предложения не совсем правильными и приказывает выполнить только что данные Вами указания, Военный совет фронта принимает это к исполнению».
Шапошников:
«1. Ставка Верховного главнокомандования считает Ваше предложение пока преждевременным.
2. Что же касается средств для парирования вылазок противника на Вашем правом фланге, то я предложил Вам свой вариант решения. Может быть, Вы найдете иной выход для укрепления Вашего правого фланга».
Кирпонос:
«Кроме предложенного Вами, если наше предложение о КиУРе отпадает, другого выхода нет. У меня все».
Шапошников: «О КиУРе можно говорить только в связи с общим решением, а общее решение преждевременно. Пока все.
До свидания»{70}.

    В ту же ночь на 11 сентября содержание этих переговоров стало известным главкому Юго-Западного направления. Утром 11 сентября маршал Буденный сделал следующее представление в Ставку ВГК.
      «Из Полтавы 11.9.41 8.15 Верховному главнокомандующему товарищу Сталину.
Военный совет Юго-Западного фронта считает, что в создавшейся обстановке необходимо разрешить общий отход фронта на тыловой рубеж.
      Начальник Генштаба КА маршал тов. Шапошников от имени Ставки Верховного главнокомандования в ответе на это предложение дал указание вывести из 26-й армии две стрелковые дивизии и использовать их для ликвидации прорвавшегося противника из района Бахмач, Конотоп.
     Одновременно тов. Шапошников указал, что Ставка Верховного командования считает отвод частей ЮЗФ на восток пока преждевременным.
     Со своей стороны, полагаю, что к данному времени полностью обозначились замыслы противника по охвату и  окружению Юго-Западного фронта с направления Новгород-Северский и Кременчуг.
        Для противодействия этому замыслу необходимо создать сильную группу войск [в копии телеграммы пропуск]... Юго-Западном фронте сделать не в состоянии.
        Если Ставка Главного командования в свою очередь не имеет возможности сосредоточить в данный момент такой сильной группы, то отход для Юго-Западного фронта является вполне назревшим.
     Мероприятие, которое должен провести Военный совет фронта в виде выдвижения двух дивизий из 26-й армии, может являться только средством обеспечения.
      К тому же 26-я армия становится крайне обессиленной: на 150 км фронта остаются 3 с. д.
       Промедление с отходом Юго-Западного фронта может повлечь потерю войск и огромного количества матчасти.
        В крайнем случае, если вопрос с отходом не может быть пересмотрен, прошу разрешения вывести хотя бы войска и богатую технику из Киевского УР, эти силы и средства безусловно помогут Юго-Западному фронту противодействовать окружению противника.
Буденный, Хрущев, Покровский».

      Следовательно, Военный совет Юго-Западного направления, согласившись с решением командующего Юго-Западным фронтом, настаивал на отходе войск Юго-Западного фронта и, в крайнем случае, на отходе с Киевского плацдарма.
       
         В этот же день состоялись экстренные переговоры Сталина и Кирпоноса в присутствии Шапошникова, Тимошенко, Бурмистенко и Тупикова. Приводим выдержки из копии записи переговоров.
Сталин:
         «Ваше предложение об отводе войск на рубеж известной Вам реки мне кажется опасным.
       Если обратиться к недавнему прошлому, то Вы вспомните, что при отводе войск из района Бердичев и Новоград-Волынск у Вас был более серьезный рубеж — р. Днепр и, несмотря на это, при отводе войск потеряли две армии, и отвод превратился в бегство, а противник на плечах бегущих войск переправился на другой день на восточный берег Днепра. Какая гарантия, что то же самое не повторится теперь, это первое.
       А потом второе... в данной обстановке на восточном берегу предлагаемый Вами отвод войск будет означать окружение наших войск.
       Ваши предложения о немедленном отводе войск без того, что Вы заранее подготовите отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Брянским фронтом, повторяю, без этих условий Ваши предложения об отводе войск являются опасными и могут создать катастрофу.
        Выход может быть следующий.
Немедля перегруппировать силы хотя бы за счет КИУРа и других войск и повести отчаянные атаки на Конотопскую группу противника во взаимодействии с Еременко.
      Немедленно организовать оборонительный рубеж на р. Псел, выставив большую артиллерийскую группу фронтом на север и запад и отведя 5—6 дивизий на этот рубеж.
      После всего этого начать эвакуацию Киева.
       Перестать, наконец, заниматься исканием рубежей для отступления, а искать пути сопротивления».
      Кирпонос:
«...У нас мысли об отводе войск не было до получения предложения об отводе войск на восток с указанием рубежей...»
Сталин:
      «Предложение об отводе войск с Юго-Западного фронта исходят от Вас и от Буденного... Передаю выдержки из шифровки Буденного от 11-го числа...
Как видите, Шапошников против отвода частей, а Главком за отвод, так же как Юго-Западный фронт стоял за немедленный отвод частей.
      О мерах организации кулака против Конотопской группы противника и подготовке оборонительной линии на известном рубеже информируйте нас систематически... Киева не оставлять и мостов не взрывать без разрешения Ставки...».

        Как мы видим, И. В. Сталин в тактичной форме высказывал опасения о том, что получение приказа на отвод приведет к хаотичному бегству. В условиях такого панического бегства наступающий с севера противник может замкнуть кольцо окружения.

        По итогам переговоров и переписки были приняты следующие решения:
     а) от должности главкома Юго-Западного направления был отстранен маршал С. М. Буденный, а вместо него 12 сентября 1941 г. был назначен маршал С. К. Тимошенко;
    б) из Резерва Ставки ВГК были направлены две танковые бригады и 100-я стрелковая дивизия с расчетом прибытия и выгрузки их к 15.9;
    в) из Южного в Юго-Западный фронт был рокирован 2-й кавалерийский корпус П. А. Белова с расчетом сосредоточения к 15.9 в район Зеньков — Верхние Сорочинцы; в) из 26-й армии были выделены две стрелковые дивизии (289-я и 7-я) с подчинением их штабу Юго-Западного фронта с целью переброски этих соединений в район Пирятина — Прилуки. [169]
     Смена главкомов Юго-Западного направления произошла в самый критический момент обстановки Юго-Западного фронта и вряд ли может служить положительным примером для организации управления войсками в подобной обстановке.
     Но в данном случае Ставка ВГК предпочла сменить командующего, выступающего против упорной обороны Киевского плацдарма в условиях угрозы окружения.

     Вечером 13 сентября (по некоторым данным, уже ночью 14 сентября) начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор В. И. Тупиков отправил в Генеральный штаб и главкому Юго-Западного направления рутинную оперсводку, которую завершил фразой, ставшей вскоре крылатой:
           «Положение войск фронта осложняется нарастающими темпами:
а) Прорвавшемуся на Ромны, Лохвица и на Северный Подол, Хорол противнику пока, кроме местных гарнизонных и истребительных отрядов, ничто не противопоставлено, и продвижение идет без сопротивления. Выбрасываемые на это направление 279-я и 7-я дивизии будут только 14.9, и то лишь с оборонительными задачами — воспрепятствовать обороной узлов Пирятин и Прилуки удару по неприкрытым тылам войск фронта.
б) Фронт обороны Кузнецова взломан окончательно, и армия фактически перешла к подвижной обороне.
в) Армия Потапова также не может стабилизировать фронт и ведет подвижную оборону.
В стык с 37-й армией прорвался на Кобыжчу противник.
г) 37-я армия сопротивляется более устойчиво, но и у нее обстановка нарастает не в ее пользу.
д) Началось перемешивание тылов 5-й и 21-й армий. Сейчас линия фронта идет: Гайворон — Вердер — Ивангород — Сиволож — Евлашовка — Веркиевка — Григорьевка — Адамовка — Кобыжча — Даневка — Валевачи и далее по Десне и Днепру. [179]
е) Войска 21-й армии и 5-й армии, будучи не в состоянии сдержать противника, отходят на стык войск 37-й и 26-й армий.
Начало понятной вам катастрофы — дело пары дней»

          Донесение В. И. Туликова вызвало следующую реакцию в Генштабе:
         «Командующему ЮЗФ, копия Главкому ЮЗН Генерал-майор Тупиков представил в Генштаб паническое донесение. Обстановка, наоборот, требует сохранения исключительного хладнокровия и выдержки командиров всех степеней. Необходимо, не поддаваясь панике, принять все меры к тому, чтобы удержать занимаемое положение и особенно прочно удерживать фланги. Надо заставить Кузнецова (21 А) и Потапова (5 А) прекратить отход. Надо внушить всему составу фронта необходимость упорно драться, не оглядываясь назад, необходимо выполнять указания тов. Сталина, данные Вам 11.9.
Шапошников»

     Итак, в расположении фронта начинался хаос.
        Одним из самых распространенных источников паники и дезорганизации в таких условиях являются невооруженные, но многочисленные учреждения тыла.
        13—14 сентября начали появляться грозные признаки хаоса в тылу.( Но этого не видел или не хотел видеть М.П. Кирпонос- автор)
        «Огромные массы войсковых, армейских и фронтовых транспортов, автомобильных и конных, госпиталей и лазаретов начали метаться; вначале они хлынули с юга на север и с севера на юг, а затем все устремились к району Пирятина, где и образовалась непроходимая толчея, явившаяся мишенью для немецких бомбардировщиков.
       По воспоминаниям очевидцев, машины шли к Пирятину в пять рядов. В отличие от приграничного сражения, никто уже не бросался в поле или лес при налетах бомбардировщиков.

      Движение прекращалось лишь для того, чтобы сбросить в кювет машины, в которых убиты водители или потерявшие способность к передвижению.

    Масса машин от горизонта до горизонта на дороге в Пирятин стала одним из кругов ада, через который пришлось пройти многим солдатам и офицерам Юго-Западного фронта.

      С 14 сентября, в связи с соединением немецких танковых дивизий в Лохвице, проводная связь между штабами Юго-Западного фронта и Юго-Западного направления была нарушена.
   Штаб Юго-Западного фронта в ночь на 15 сентября из Прилук переместился в район Пирятина (в Верхояровку).
       Командование фронта продолжало настаивать на выводе войск из Киевского УРа, послав в 4 утра 15 сентября по радио следующую телеграмму:
    «Москва, товарищу СТАЛИНУ Обстановка требует немедленного вывода войск из КИУРа со стороны Козелец, противник стремится отрезать Киев с востока. Резерва для парирования этого удара нет.
       Противник к исходу 14.9 находился в 40 км от Киева. Кирпонос, Бурмистенко, Рыков».

        С 17 ч. 40 м. до 19 ч. 00 м. 15.9 состоялись очередные переговоры начальника Генштаба маршала Шапошникова с маршалом Тимошенко, содержание которых определило в значительной степени основной характер дальнейших действий войск Юго-Западного фронта на ближайшие дни:
         «Новое в обстановке, — сказал маршал Тимошенко, — активность кременчугской группировки противника, которая развивает свои действия в северном и северо-восточном направлениях, отбрасывая ослабленные части 38-й армии.
         Последние распоряжения командующего Юго-Западного фронта о выдвижении 7-й и 289-й стрелковых дивизий в район Прилуки, Пирятин для занятия обороны главком ЮЗН характеризовал как «недостаточно решительные и пассивные намерения»:
           «Из его (Кирпоноса. — A.И.) сообщений не видно решительных мероприятий, выраженных в перегруппировке с задачей удара, хотя бы в направлении Ромны, где противник в [183] сравнении с южной группировкой является на сегодняшний день слабее. [...]
      Кирпонос не совсем ясно представляет себе задачу уже потому, что он просится со своим командным пунктом в Киев...»
          Маршал Шапошников в своем ответе вначале дал такую оценку вышеприведенной телеграмме командующего Юго-Западного фронта:
       «Считаю, что мираж окружения охватывает прежде всего Военный совет Юго-Западного фронта, а затем командующего 37-й армии». Затем он согласился с оценкой маршала Тимошенко мероприятий М. П. Кирпоноса о выдвижении двух дивизий для обороны в районе Пирятина как «занятие позиций пассивного сопротивления... вместо того, чтобы наносить удары ромненской или Хорольской группе противника»

     На вопрос маршала Шапошникова о том, какие последние указания даны командующему Юго-Западного фронта, маршал Тимошенко ответил:

      «Удержание обороны с отходом за р. Днепр в случае такой надобности; высвобождение части сил для парирования ударов. [...] Организовать оборону непосредственно на подступах Киева, основные силы имея на восточном берегу».   
         И вот внимание уважаемый читатель мы подошли к кульминации нашего посвистывания в выяснении вопроса о том, кто виноват в окружении и разгроме войск Юго-западного фронта. И таким человеком мне видится командующий фронтом Кирпонис М.М.
        У него в запасе было почти 2 суток с 16 по 18 сентября 1941 г.  для начала отхода воск за Днепр и организации там обороны, но он их умышленно упустил добиваясь письменного приказа Сталина от отвод войск!
       И вот как это было:
        «Начальник Генерального штаба далее просил главкома Юго-Западного направления подтвердить эти указания еще раз командующему Юго-Западного фронта, что и было обещано сделать через полковника И. Х. Баграмяна, начальника оперативного отдела штаба фронта, находящегося в момент переговоров в штабе главкома Юго-Западного направления в Ахтырке.
         Полковник Баграмян 16 сентября на самолете из Ахтырки вылетел в Прилуки с поручением маршала Тимошенко. И. Х. Баграмян впоследствии так описал это поручение:
     «Доложите, товарищ Баграмян, генералу Кирпоносу, что в создавшейся обстановке Военный совет Юго-Западного направления единственно целесообразным решением для войск Юго-Западного фронта считает организованный отход.
        Передайте командующему фронтом мое устное приказание: оставив Киевский укрепленный район и прикрывшись небольшими силами по Днепру, незамедлительно начать отвод главных сил на тыловой оборонительный рубеж.
         Основная задача — при содействии наших резервов разгромить противника, вышедшего на тылы войск фронта, и в последующем перейти к обороне по реке Псел.
       Пусть Кирпонос проявит максимум активности, решительнее наносит удары в направлениях на Ромны и Лубны, а не ждет, пока мы его вытащим из кольца»

       Решение это так резко отличалось от последних указаний маршала Тимошенко, данных генералу Кирпоносу, что сообщение, сделанное полковником Баграмяном генералу Кирпоносу в устной форме, возбудило сомнение у Кирпоноса:
       «У генерала Кирпоноса мы застали Бурмистенко и Рыкова. Я доложил о распоряжении главкома.
        Кирпонос долго сидел задумавшись.
— Михаил Петрович, — не выдержал Тупиков, — это приказание настолько соответствует обстановке, что нет никакого основания для колебаний. Разрешите заготовить распоряжение войскам?
— Вы привезли письменное распоряжение на отход? — не отвечая ему, спросил меня командующий.
— Нет, маршал приказал передать устно. Кирпонос, насупив густые брови, зашагал по комнате.
      Потом сказал: — Я ничего не могу предпринять, пока не получу документ. Вопрос слишком серьезный.
— И хлопнул ладонью по столу: — Все! На этом закончим.
       Наступило молчание. Тупиков хотел что-то сказать, но Кирпонос перебил его:
   — Василий Иванович! Подготовьте радиограмму в Ставку. Сообщите о распоряжении главкома и запросите, как поступить нам.»

      Вечером 17 сентября в Москву была отправлена радиограмма следующего содержания:
    «Главком Тимошенко через заместителя начальника штаба фронта передал устное указание: основная задача — вывод армий фронта на реку Псел с разгромом подвижных групп противника в направлениях на Ромны, Лубны.
     Оставить минимум сил для прикрытия Днепра и Киева.
     Письменные директивы главкома совершенно не дают указаний об отходе на реку Псел и разрешают взять из Киевского УР только часть сил. Налицо противоречие. Что выполнять? Считаю, что вывод войск фронта на реку Псел правилен.
   При этом условии необходимо оставить полностью Киевский укрепленный район, Киев и реку Днепр. Срочно просим Ваших указаний».
Ставка только 18 сентября дала подтверждение, но было уже поздно.

     С 16 по 20 сентября произошло расчленение войск фронта на различные группы (очаги) ввиду вклинения на различных направлениях сильных группировок противника.
Основных очагов, где стихийно скопились наши войска, к 20 сентября образовалось шесть.
Очаг № 1 — из остатков 26-й армии в районе 20—30 км к северо-востоку от Золотоноша; этот очаг, постепенно сокращаясь, держался до 24 сентября, пытаясь пробиться на восток в районе Оржица.
Очаг № 2 — из остатков 37-й и 26-й армий в районе 40—50 км к юго-востоку от Киева; этот очаг также держался до 23.9.
Два очага № 3 и № 4 — из остатков 5-й, 21-й армий, это была так называемая «Пирятинская группа», которая вела борьбу до 23.9 в районе 20—30 км к [187] юго-востоку и востоку от Пирятина, в непосредственной близости от кольца окружения.
Очаг № 5 — из остатков 37-й армии в 10—15 км к северо-востоку от Киева, продержавшийся до 21.9.
Очаг № 6 — остатки 37-й армии в районе Яготина, сумевшей организованно продержаться в кольце немецкого окружения до 24—26 сентября.
     Такова общая картина заключительного эпизода сражения под Киевом в отношении действий войск 21-й, 5-й, 37-й и 26-й армий, оказавшихся в окружении.
      
       Громоздкий аппарат штаба Юго-Западного фронта, оказавшийся в районе Пирятина, штабы двух армий, сгрудившиеся в этом же районе, самые различные тыловые учреждения, бесчисленные автоколонны, закупорившие дороги, вся эта масса людей и техники, не прикрытая от противника, стала метаться в районе Пирятина в поисках переправы через р. Удай.
      17 сентября командующий фронтом отдал приказ армиям на выход из окружения, предписав такой порядок действий:
— 21-я армия должна была наносить удар в общем направлении на Ромны навстречу удару 2-го кавалерийского корпуса, предпринимаемому с востока;
— 5-я армия — упорно задерживаясь на промежуточных рубежах в целях обеспечения отхода частей 21-й армии, нанести вспомогательный удар в направлении Лохвица;
— 37-я армия — выведя войска из Киевского УР, создав ударную группировку до 2—3 стрелковых дивизий, начать выход из окружения в общем направлении на Яготин, Пирятин за 5-й армией, составляя 2-й эшелон соединений, выходящих из окружения;
— 26-я армия — постепенно отводя свои силы с рубежа Днепра, создать ударную силу до двух стрелковых дивизий и действиями ее с рубежа р. Оржица в направлении на Лубны прорвать кольцо окружения на лубненском направлении.
         Приказу этому не суждено было осуществиться, так как к Пирятину с востока уже подошли головные части немцев и открыли огонь. Штаб фронта оказался на линии огня.
         Командующий фронтом вызвал к себе командира 289-й стрелковой дивизии, который находился в Пирятине, и поставил ему задачу выходить из окружения в общем направлении на Лохвицу, прикрывая выход из окружения штаба фронта и штаба 5-й армии, которым надлежало построиться в общую колонну, чтобы следовать за штабом 289-й стрелковой дивизии. Колонна двинулась через Пирятин на восток.
       С огромными усилиями удалось кое-как пробить образовавшуюся пробку из транспортов на восточной окраине Пирятина и переправить только часть штаба фронта (без охраны) на восточный берег р. Удай. Дальнейшее движение проходило вдоль берега р. Удай через пункты Деймановка, Куринька, Постановка, Городище. [189]
           В Городище перед р. Многа колонна была остановлена огнем и танками противника, начался бой.
           Результатом боя было раздробление колонны штаба фронта и ее прикрытия на мелкие группы и отход этих групп на восток в район Гадяч — Зеньков.
         Командующий фронтом генерал-полковник Кирпонос с небольшой группой офицеров и солдат вскоре погибли в одной из рощиц в районе Городище — Дрюковщина.
         Из состава 5-й армии командарм генерал-майор Потапов попал в плен, начальник штаба 5-й армии генерал-майор Писаревский погиб.
         Штаб 21-й армии во главе с командармом генерал-лейтенантом Кузнецовым и другими офицерами вышел из окружения по маршруту Прилуки — Озеряне — Андреевка — Гадяч. Часть штаба фронта под руководством начальника оперотдела полковника Баграмяна также вышла из окружения по маршруту Пирятин — Городище — Сенча — Рашивка — Зеньков.


                ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ГИБЕЛЬ КИРПОНОСА И ТУПИКОВА

Официальная версия этих событий такова» «20 сентября 1941 при выходе из окружения в урочище (роще) Шумейково неподалеку от хутора Дрюковщина, Лохвицкого района, Полтавская области в бою командующий фронтом М. П. Кирпонос и начальник штаба фронта В. И. Тупиков погибли от огня противника, а потерявшие сознание и раненные офицеры (в том числе и генерал-майор М. И. Потапов) попали в плен. 
    В декабре 1943 года останки генерал-полковника Михаила Петровича Кирпоноса были с воинскими почестями перезахоронены в Киеве в Ботаническом саду имени А. В. Фомина. В 1957 году его прах был перенесён в создаваемый Парк Вечной Славы.
После войны останки генерал-майора В. И. Тупикова были найдены и погребены в Киеве около Памятника Вечной Славы.»
    Но если вникнуть в не более детально то сразу бросается в глаза ее  прямая послевоенная  фальсификация.

     20 сентября сводная колонна штабов Юго-Западного фронта и 5-й армии подошла к хутору Дрюковщина, находящемся в 15 км юго-западнееЛохвицы, где была атакована силами немецкой 3-й танковой дивизии.
        Потеряв несколько орудий и бронемашин, остатки колонны отошли в рощу Шумейково. В плен попал командующий артиллерией 5-й армии генерал-майор Сотенский вместе со всем своим штабом.
     В группе оставалось не более тысячи человек, из них около 800 командиров, в том числе командующий фронтом Кирпонос, члены Военного советаБурмистенко, Рыков, начальник штаба Тупиков, генералы управления фронта Добыкин, Данилов, Панюхов, командующий 5-й армией Потапов, члены Военного совета армии Никишев, Кальченко, начальник штаба армии Писаревский, комиссар госбезопасности 3-го ранга Михеев.
    Транспорт и люди рассредоточились по кромке пересекавшего рощу оврага, бронемашины заняли позиции по опушке. Противник атаковал рощу с трёх сторон. Вначале они ворвались на восточную опушку. В рукопашной схватке участвовали все — от солдата до командующего фронтом. Кирпонос был ранен сначала в ногу, а потом осколки мины попали в его грудь, от чего он и умер, и был захоронен на месте гибели.
     Бой продолжался пять часов. В бессознательном состоянии был взят в плен, командующий 5-й армией Потапов. Погибли Тупиков, Бурмистенко и Писаревский.

   Выше я уже цитировал переговоры Кирпоноса со Сталиным и Шапошниковым. Но ы распоряжении историков есть еще и прямые свидетельства участника, этих событий которому удалось выжить в ВОВ. И тут я имею в виду воспоминания генерал-полковника Глебова И.М которые он изложил в своей работе «ТРАГЕДИЯ ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИКА М.П. КИРПОНОСА» (полностью она тут http://old.nasledie.ru/oboz/N04_01/4_20.HTM  а я приведу только отрывок). Он поможет нам понять то хаос царивший в Главном штабе Юго-западного фронта и неспособность управлять войсками что Кирпонса, что Тупикова хотя бы по той причине, что между ними отсутствовали и доверие, и взаимопонимание.

    «14 сентября 1941 г., где-то часов в 9-10 утра, меня вызвал к себе в кабинет начальник штаба фронта генерал-майор Тупиков Василий Иванович - умнейший человек, уважаемый всеми офицерами Управления.
    …………………….
       Прибыв к нему в кабинет, я обратил внимание, что он быстро подписал какой-то документ и стал внимательно рассматривать лежащую перед ним на столе карту. Затем встал из-за стола, подошел ко мне, молча поздоровался за руку и твердо произнес:
- Или сейчас, или никогда! Вам, Иван Семенович, обстановка на фронте известна. Прошу Вас, прочитать этот документ. Садитесь за стол и читайте его внимательно.
Взяв в руки документ, я сразу увидел: "Товарищу И.В. Сталину. Срочно. Особой важности".
Далее излагалась тяжелейшая обстановка, в которой оказался Юго-Западный фронт, возможные действия немцев в ближайшие один-два дня. Делался вывод, что если войска не будут отведены на левый берег Днепра, то катастрофа ЮЗФ неизбежна, никто и ничто не может ее предотвратить.
      В конце документа Тупиков просил Сталина разрешить фронту оставить Киев, и сегодня же, то есть 14 сентября, начать отвод войск за Днепр, на его левый берег. Завтра будет поздно.
Подпись: В.Тупиков. 14.9.41 г.

Прочитав документ, я поднял голову и посмотрел на начальника штаба. Он ходил по кабинету, руки за спину, в глубоком раздумье. Затем, остановившись, спросил:
- Согласен ли ты, товарищ Глебов, с моим письмом? Или есть сомнения?
Не колеблясь, я ответил:
- Согласен. Нужна подпись командующего.
- Командующий отказался подписать.
Если Вы, Иван Семенович, согласны с содержанием документа, то я прошу Вас забирайте его, идите в аппаратную и срочно, немедленно передайте в Москву, Сталину. Проследите за отправкой документа.
Я с другим экземпляром иду к командующему и члену Военного совета.
Отправляясь в аппаратную с документом, я понимал всю ответственность происходящего: и сложившуюся критическую обстановку на Юго-Западном направлении, и, как оказалось, разногласия в руководстве фронта в ее оценке, а значит, и в характере наших дальнейших действий. Лично я поддерживал в этих вопросах генерала Тупикова. Телеграмма была отправлена в Москву незамедлительно.

Примерно через пару часов к аппарату "Бодо" Стали вызвал М.П. Кирпоноса, М.А. Бурмистенко и В.И. Тупикова. Присутствовал и я, Глебов И.С.
У аппарата Сталин. Согласен ли товарищ Кирпонос с содержанием телеграммы Тупикова, его выводами и предложением? Отвечайте.
Бурмистенко. У аппарата член Военного совета, здравствуйте, товарищ Сталин. Командующий и я не согласны с паническими настроениями Тупикова. Мы не разделяем его необъективной оценки обстановки и готовы удерживать Киев любой ценой.
Сталин. Я требую ответа у Кирпоноса, командующего. Кто командует фронтом - Кирпонос или Бурмистенко?
Почему за командующего отвечает член Военного совета, он что - больше всех знает? У Кирпоноса разве нет своего мнения? Что у вас случилось после нашего с Вами разговора 8 августа? Отвечайте.
Кирпонос. Фронтом командую я, товарищ Сталин. С оценкой обстановки и предложениями Тупикова не согласен.
    Разделяю мнение Бурмистенко. Примем все меры, чтобы Киев удержать. Соображения на этот счет сегодня направляю в Генштаб. Верьте нам, товарищ Сталин. Я Вам докладывал и повторяю вновь: все, что имеется в нашем распоряжении, будет использовано для обороны Киева. Вашу задачу выполним - Киев врагу не сдадим.
   Сталин. Почему Тупиков паникует? Попросите его к аппарату.
    Вы, товарищ Тупиков, по-прежнему настаиваете на своих выводах или изменили свое мнение? Отвечайте честно, без паники.
   Тупиков. Товарищ Сталин, я по-прежнему настаиваю на своем мнении. Войска фронта на грани катастрофы.
 Отвод войск на левый берег Днепра требуется начать сегодня, 14 сентября. Завтра будет поздно. План отвода войск и дальнейших действий разработан и направлен в Генштаб.
Прошу Вас, товарищ Сталин, разрешить отвод войск сегодня. У меня все.
Сталин. «Какая гарантия того, что вы не начнете бежать от немцев и из-за Днепра? Перестаньте, наконец, искать рубежи для отступления, надо сопротивляться и готовиться к наступлениям, если не хотите быть проклятыми советским народом. У меня все».
  Но тем не менее в ночь на 18 сентября 1841 г. мы получили приказ от начальника Генерального штаба на отвод войск.

      Как развивались события после разговора со Сталиным? Вернувшись в свой кабинет, В.И. Тупиков, глядя на карту, задумчиво сказал:
- Не пойму, неужели в Генштабе не понимают всего трагизма ситуации вокруг нашего фронта? Ведь мы фактически находимся в мышеловке. Судьба войск фронта исчисляется не сутками, а часами.
Прошу Вас, Иван Семенович, срочно свяжитесь с маршалом Тимошенко и передайте ему содержание нашего разговора со Сталиным.
Передайте Баграмяну, чтобы он не позднее 16 сентября был в штабе фронта с любым письменным решением маршала Тимошенко.
 
     Доведите до командующих армий их задачи по плану отвода войск за Днепр, исполнение - по приказу командующего фронтом М.П. Кирпоноса. Проверьте лично работу средств связи и всю систему управления. Все, исполняйте. Начальника разведки прошу ко мне!
      Вечером 16 сентября в штаб фронта вернулся И.Х. Баграмян из штаба Юго-Западного направления и привез устный приказ маршала Тимошенко:
    "Юго-Западному фронту разрешается оставить Киевский укрепрайон и незамедлительно начать отвод войск на тыловой оборонительный рубеж".
После бурных разговоров Кирпоноса, Бурмистенко, Тупикова и других генералов Управления командующий твердо сказал:
 "Без письменного приказа маршала Тимошенко или Москвы я ничего не могу предпринять. Разговор со Сталиным вы все помните и знаете. Вопрос слишком серьезный. Ждем ответа из Москвы. Устное решение Тимошенко срочно передать в Генштаб и запросить, что делать? Все. На этом закончим".
    В ночь на 18 сентября пришел ответ из Москвы. Начальник Генерального штаба сообщил: "Сталин разрешает оставить Киев и переправить войска фронта на левый берег Днепра".
   Все армии к этому времени знали свои задачи и порядок отхода.
 Управление фронта (Военный совет и штаб фронта) двинулось в путь отдельной колонной в ночь на 18 сентября.
    В колонне находились командующий войсками фронта генерал-полковник М.П. Кирпонос, члены Военного совета М.А. Бурмистенко, Е.П. Рыков, начальник штаба генерал-майор В.И. Тупиков, штабы, командующий 5-й армией генерал-майор М.И. Потапов, многие другие генералы и офицеры.
Шли всю ночь. Шум моторов самолетов, рокот танков, грохот взрывов, трескотня зенитных орудий сопровождали нас, но нападений противника на колонну не было. Видимо, нас пока не обнаружили.
Утром 19 сентября добрались до села Городищи, красивое такое село, расположенное при слиянии рек Удай и Многа.
    Сделали остановку: двигаться дальше днем было опасно. К тому же появились одиночные вражеские самолеты, особенно надоедала опасная "рама". Похоже, что нас обнаружили. Значит, жди бомбежки, а то и того хуже.
     Подсчитали людей и все, что было в колонне. Оказалось, не густо: около трех тысяч человек, шесть бронемашин полка охраны, восемь зенитных пулеметов и, к сожалению, всего одна радиостанция, которая при первой же бомбежке была разбита взрывом бомбы.
     Мы остались без связи и с армиями, и со штабом главкома. Это очень беспокоило и тревожило. Генерал Тупиков доложил обстановку. Опасность была очевидной: авиация все чаще бомбила колонну, противник нас обнаружил и начал окружать. Связи нет. Надо решать: в каком направлении и как прорываться из кольца?
  М.П. Кирпонос спросил:
- Что будем делать?
         Тупиков и Потапов предлагали осуществить прорыв у Чернух, кто-то настаивал идти на Лохвице. Командующий приказал Баграмяну возглавить роту НКВД и двигаться на Сенчу. Одна разведывательная группа получила задачу вести разведку в направлении Лохвице. Баграмян отправился со своим отрядом немедленно. Встретился с ним дня через два-три уже после трагедии в Шумейково….»

       На этом я прервусь с цитированием и  уже прямо выскажу свое личное мнение, что именно вот за такую безумную веру в «вождя Сталина», за личное ротозейство и отклонение от своих воинских присяги и уставов, преступное двухдневное промедление с началом отвода войск за р. Днепр из за-за трусости и преклонение перед властью Генерального штаба и лично И. Сталина  Главный штаб и Военный совет Киевского военного округа Юго-Западного фронта в полном своем составе вместе с командующим и были загнаны немцами в яр урочища Шумейково, что у Лохвицы .
 
    И мы с вами уважаемый читатель в оценке личностей обоих военачальников в том числе и вопросе оценки целесообразности их перезахоронения и последующего почитания на высоком государственном уровне как лиц ГЕРОЕВ Великой Отечественной Войны 1941-45 годов, покоящихся   на главном украинском военном мемориале, должны еще принимать во внимание и те факты, что именно их неумелое командование при обороне Киева в 1941 г.  привело к катастрофическим потерям в рядах Красной Армии где убитых и пропавших без вести, взятых в плен — было 616 304, раненых —84240, всего — 700544 человек (8543 в сутки), ну а про вооружение уже наверно и не стоит упоминать, но как ни как, а было потеряно 1764,9 тыс. ед. стрелкового оружия, 411танков и САУ, 28419 орудий и минометов,343 боевых самолета.

      Но все вышеизложенное это как бы видимая часть айсберга в этой истории.
     А у нас в отношении Кирпоноса и Тупикова есть еще и тайная история в т ом числе и обстоятельств, приведших к их гибели.
    В связи с чем я и предлагаю читателю заинтересовавшемуся этим вопросам подробнее вникнуть в ниже следующий материал:

             И первым я подаю воспоминания очевидца тех событий В.С. Жадовского. изложенных в книге «Земля в огне»:
        «..Положение наших штабов под Лохвицами было исключительно тяжелым, — вспоминает один из немногих оставшихся в живых участников шумейковского боя бывший порученец члена Военного совета Е. П. Рыкова, ныне подполковник запаса, киевлянин В. С. Жадовский. —
              У штаба Юго-Западного фронта отсутствовала связь с армиями и главкомом. Более того, никакой связи не было и с группами генералов Баграмяна и Алексеева, которым было приказано обеспечить охрану фронтового и армейского управлений и их переправу через реку Сула в районе Сенча.
         Вместе с этими группами был и полк охраны тыла фронта полковника Рогатина.
         В составе полка было до тысячи бойцов.
       Они сумели пробить кольцо окружения, но, к сожалению, никакой помощи штабу фронта не оказали.
         Штабная колонна, втянувшись в рощу Шумейково, в глубокий овраг, оказалась в ловушке. Противник был рядом. Почуяв важную добычу, он следовал по пятам.
       20 сентября в полдень над рощей появилась «рама» — вражеский разведывательный самолет. Нам было ясно — боя не избежать.
      Командиры, штабные работники и красноармейцы, вооруженные пистолетами, винтовками и гранатами, заняли круговую оборону по кромке рощи. Здесь же расположилось несколько бронемашин, противотанковых орудий и счетверенных зенитных пулеметных установок. Через полчаса противник сделал первый минометный налет по роще. Затем пошли танки, ринулись фашистские автоматчики.
   Началась кровавая схватка. Гитлеровцам удалось было ворваться в нашу оборону, но мы отбросили их обратно. Последовала вторая вражеская атака. Ее отражение стоило нам больших жертв.
      Погиб Писаревский. Тяжело контужен и ранен Потапов. Осколком снаряда перебило ногу Кирпоносу.
      На этот раз он вместе с другими членами Военного совета фронта возглавил контратакующих, идя в их рядах с винтовкой СВТ. Кирпоноса, Потапова и тело Писаревского вынесли на дно оврага и положили на тропу возле родника.
     А бой продолжался. Часов около семи вечера состоялось последнее совещание Военного совета фронта. Решался вопрос о прорыве кольца окружения.
       В это время противник предпринял очередной минометный налет и одна из мин разорвалась у родника в центре собравшихся. Многие были убиты.
       Смертельные раны в грудь и голову получил Кирпонос и через несколько минут скончался. К вечеру погиб секретарь ЦК КП(б)У М. А. Бурмистенко. Ночью во время попытки вырваться из окружения был убит В. И. Тупиков.
       Редели наши ряды. Лишь в ночь на 23 сентября группе в составе шестидесяти человек удалось вырваться на север, к своим. В их числе были я и майор А.Н.Гненный. Мой друг погиб в сорок втором под Воронежем, командуя полком…»  и в общем мы видим, как бы повторение официальной версии!

  Далее у нас идет уже выше упоминавшийся очевидец и участник тех событий Глебов И. С. но он излагает свои воспоминания уже в двух версиях.
    Версия №1: Военный совет и штаб фронта должны были выходить под прикрытием 289-й стрелковой дивизии в направлении Пирятин, Чернухи, Лохвица, но выйти к Чернухам они не смогли, так как дороги уже были перехвачены пехотой и танками противника.
      Пришлось отходить южнее - на Куреньки, Писки, Городище. Но и там переправы оказались занятыми противником. 19 сентября в Городище Военный совет фронта принял решение: с наступлением темноты выходить в направлении Вороньки, Лохвица, куда с северо-востока должны были нанести контрудар войска Брянского фронта.
     Связь с армиями и Генеральным штабом была потеряна. По решению генерала Кирпоноса было создано несколько групп под командованием генерал-майора И.Х.Баграмяна, полковника Рогачёва (или Рогатина) и других, которые должны были прорвать вражеское окружение в сторону Сенчи
     С наступлением темноты началось движение колонны, которая имела в своём составе примерно до 800 человек, 5-7 бронемашин, 3-4 орудия ПТО, 4-5 станковых пулемётов.
       К утру 20 сентября колонна стала подходить к хутору Дрюковщина юго-западнее Лохвицы. В это время дважды над колонной пролетал немецкий самолёт. Генерал-полковник М.П.Кирпонос решил днём не двигаться, а дождаться темноты в овраге с рощицей, что юго-восточнее и восточнее Дрюковщины.
       На южных и восточных склонах оврага была организована оборона силами, которые находились в моём распоряжении.
     Наша разведка установила, что в Дрюковщине расположилась небольшая группа немецких пехотинцев.
        Потом с юга туда прибыло ещё несколько автомашин с пехотой и группа мотоциклистов. Около 10 часов утра показались идущие с востока и северо-востока к оврагу немецкие танки. Сначала их было десять, потом подошли ещё шесть.
       Простояв минут 40 на удалении двух - трёх километров от нас, они развернулись на широком фронте и двинулись на средней скорости к оврагу, ведя огонь по его скатам и опушке рощи, по противотанковым пушкам и бронемашинам.
    В течение 20-30 минут наши орудия ПТО и бронемашины были разбиты. Все мы, в том числе Кирпонос, Рыков и Бурмистенко, скрылись в роще.
       Во время обстрела разрывом снаряда был тяжело ранен М.И.Потапов. Уничтожив наши бронемашины, орудия ПТО и часть людей, немецкие танки отошли от оврага на 800-1000 м. Около них группировались немецкие автоматчики.
         Член Военного совета дивизионный комиссар Е.П.Рыков, считая, что у немцев нет горючего и боеприпасов, предложил немедленно атаковать их, прорваться и уходить на восток.
          Генерал-полковник М.П.Кирпонос и М.А.Бурмистенко не возражали.
          Е.П.Рыков приказал мне поднять людей и атаковать танки. Примерно около 13 часов все, кто мог, выдвинулись на юго-восточную и восточную кромку оврага и, ведя огонь, стали продвигаться на восток. Нам удалось пройти лишь метров 300 - 400.
          Видя, что мы несём большие потери, Е.П.Рыков приказал отойти назад в овраг.
         Отдав приказание на отход, я поднялся и хотел тоже отходить вслед за Рыковым, но был ранен в ногу. Во время этого боя генерал-полковник М.П.Кирпонос и член Военного совета М.А.Бурмистенко находились на юго-восточной опушке и наблюдали за результатами боя. Мы все отошли в овраг.
         Меня на опушке рощи встретил фельдшер и стал перевязывать. В это время мимо прошли генерал-полковник М.П.Кирпонос, члены Военного совета Рыков, Бурмистенко и группа офицеров, в том числе порученец Кирпоноса майор Гненный и порученец дивизионного комиссара Рыкова старший политрук Жадовский.
        Спросив меня, как я себя чувствую, М.П.Кирпонос сказал, что они будут на другой стороне оврага. Вскоре к оврагу опять подошли танки противника, а за ними пехота с миномётами и орудиями. Началось новое прочёсывание оврага и рощи огнём всех видов.
         После этого я уже не встречал ни членов Военного совета, ни командующего фронтом. Через два дня танки противника ушли от урочища и осталось лишь пехотное оцепление. Воспользовавшись этим, мы с группой командиров до 30 человек вырвались из оврага, стали выходить ночами на восток, минуя населённые пункты и большие дороги. Вышли мы к своим войскам у Млинцы...

      Глебов И.С.   версия №2, озвучена в 1968 году:
      «Я исполнял в те дни обязанности начальника оперативного отдела, так как мой начальник И.Х.Баграмян находился по указанию М.Кирпоноса у главнокомандующего войсками Юго-Западного направления Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко со специальным заданием.
     Должность начальника оперативного отдела штаба фронта - высокая, ответственная, генеральная.
     Но ведь, и я был не лыком шит: окончил Военную академию Генерального штаба (второго набора), до академии командовал артиллерийским полком, войну начал заместителем начальника артиллерии, а затем начальником штаба 6-го стрелкового корпуса. После расформирования корпусных управлений меня назначили заместителем начальника оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта.
     Начальник мой И.Х. Баграмян почти в один день с моим назначением получил воинское звание генерал-майор. Так что новая должность меня не пугала.
     14 сентября 1941 г., где-то часов в 9-10 утра, меня вызвал к себе в кабинет начальник штаба фронта генерал-майор Тупиков Василий Иванович ….
      Прибыв к нему в кабинет, я обратил внимание, что он быстро подписал какой-то документ и стал внимательно рассматривать лежащую перед ним на столе карту. Затем встал из-за стола, подошел ко мне, молча поздоровался за руку и твердо произнес: - Или сейчас, или никогда!
     Вам, Иван Семенович, обстановка на фронте известна. Прошу Вас, прочитать этот документ. Садитесь за стол и читайте его внимательно. Взяв в руки документ, я сразу увидел: "Товарищу И.В. Сталину. Срочно. Особой важности". Далее излагалась тяжелейшая обстановка, в которой оказался Юго-Западный фронт, возможные действия немцев в ближайшие один-два дня. Делался вывод, что если войска не будут отведены на левый берег Днепра, то катастрофа ЮЗФ неизбежна, никто и ничто не может ее предотвратить.
      В конце документа Тупиков просил Сталина разрешить фронту оставить Киев, и сегодня же, то есть 14 сентября, начать отвод войск за Днепр, на его левый берег.
      Завтра будет поздно. Подпись: В.Тупиков. 14.9.41 г. Прочитав документ, я поднял голову и посмотрел на начальника штаба. Он ходил по кабинету, руки за спину, в глубоком раздумье. Затем, остановившись, спросил: - Согласен ли ты, товарищ Глебов, с моим письмом? Или есть сомнения? 
     Не колеблясь, я ответил: - Согласен. Нужна подпись командующего. - Командующий отказался подписать. Если Вы, Иван Семенович, согласны с содержанием документа, то я прошу Вас забирайте его, идите в аппаратную и срочно, немедленно передайте в Москву, Сталину. Проследите за отправкой документа. Я с другим экземпляром иду к командующему и члену Военного совета.  Отправляясь в аппаратную с документом, я понимал всю ответственность происходящего: и сложившуюся критическую обстановку на Юго-Западном направлении, и, как оказалось, разногласия в руководстве фронта в ее оценке, а значит, и в характере наших дальнейших действий. Лично я поддерживал в этих вопросах генерала Тупикова. Телеграмма была отправлена в Москву незамедлительно.  Примерно через пару часов к аппарату "Бодо" Стали вызвал М.П.Кирпоноса, М.А.Бурмистенко и В.И.Тупикова. Присутствовал и я, Глебов И.С.

…Большое сомнение вызывают слова генерал-полковника Глебова И.С., а если точнее, то его воспоминания уже в 1968 году - видимо всё-таки это уже часть фантазии, навеянной прошлым или услужливо подсказанная ему официальными советскими историками, писавшими историю ВОВ уже по своим правилам.

       Как видно из двух рассказов, они совершенно разные в одном, а именно в присутствии Глебова в момент гибели Командующего ЮЗФ.
       Да и Жадовский в своих воспоминаниях тоже никак не упоминает о присутствии заместителя начальника оперативного отдела штаба фронта Глебова.
      Исходя из всего за истину следует принимать слова Жадовского, как единственного оставшегося после войны живого свидетеля гибели, командующего фронтом.

        Но и здесь тоже не все ясно. Если при Кирпоносе не было документов и на одежде  знаков различий, то как тогда понимать следующий документ…

        В сентябре 1943 года Сенчанский район был освобождён от немецко-фашистских захватчиков, а в конце октября по заданию Генштаба В.С.Жадовскому, как единственному оставшемуся в живых очевидцу гибели генерал-полковника М.П.Кирпоноса и знавшему место его захоронения, было поручено выехать с группой офицеров Наркомата Обороны на место гибели М.П.Кирпоноса и найти его останки.
         Была создана специальная комиссия, в которую вошли: представитель Главного управления кадров Наркомата Обороны подполковник и/с Б.Н.Бородин, представитель газеты "Красная звезда" старший лейтенант Г.Д.Кривич, представитель Полтавского облуправления НКВД А.В.Попов, областной судмедэксперт врач П.А.Голицын, секретарь Сенчанского райкома партии В.И.Курысь, начальник Сенчанского райотдела НКВД И.М.Власов и заведующий Сенчанской районной больницей врач П.А.Россоха.
         В работе комиссии оказали помощь местные жители. (Вот на них нам надо будет в дальнейшем обратить и особое внимание!) 
          Комиссия имела на руках выписку из докладной записки Гненного и Жадовского, в которой указывалось место захоронения М.П.Кирпоноса и приметы трупа.
         Прибыв в урочище Шумейково, комиссия нашла могилу, вскрыла её и приступила к осмотру останков.
          В акте судебно-медицинского вскрытия могилы (эксгумации) и осмотра трупа от 6 ноября 1943 года указано:
      ...труп "одет в нетлевшую местами нательную трикотажно-шёлковую рубаху кремового цвета, такого же материала кальсоны, суконные брюки-галифе цвета хаки с красной окантовкой… На нижней части левой голени (близ стопы) намотана повязка из фланелевой портянки…
( а где обувь- автор???)
        На сохранившихся частях трупа удаётся отметить следующие повреждения. В передней части левой теменной кости имеется тёмно-синеватого цвета пятно размером 7 х. 2,5 сант., - по-видимому, это остаток бывшей гематомы. В центре этого пятна имеется шероховатость кости с некоторым вдавлением на пространстве в 20-копеечную монету…
        Грудинный конец 2-го левого ребра разбит.
       В заключении акта экспертизы полтавский областной судебно-медицинский эксперт врач П.А.Голицын и заведующий Сенчанской районной больницей врач П.А.Россоха указали
   …На основании данных эксгумации и судебно-медицинского исследования трупа неизвестного военнослужащего следует заключить, что труп этот принадлежит лицу командного состава, судя по общему физическому развитию, в возрасте от 40 до 45 лет!
( Но М.П. Кирпоносу  в сентябре 1941 г.  уже было 49 лет!)
       Анализируя характер имеющихся на трупе повреждений, надо полагать, что покойному при жизни были нанесены осколочные огнестрельные ранения в области головы, грудной клетки и левой голени. Из этих повреждений ранения в области грудной клетки, вмещающие в себе жизненно-важные органы, следует считать причиной его смерти...
       В заключение комиссия указала:
      Обнаруженный в могиле труп - есть труп бывшего командующего войсками Юго-Западного фронта - Героя Советского Союза генерал-полковника тов. Кирпоноса Михаила Петровича….
     (Но спрашивается: А на каких таких основаниях комиссия пришла к такому выводу.
     Что на трупе нашли документы Кирпоноса или вещи ему принадлежавшие? Или на трупе были харакерные приметы покойного?
       Нет этого ничего нет! Но может быть труп исследовали судебные медики-криминалисты, ведь в случае с Кирпоносом должна была назначена и проведена криминалистическая экспертиза для идентификации личности черепу, когда метом фотосовмещения черепа с прижизненными фотографиями, делаются выводы о том, что это может быть труп М.П. Кирпоноса с большой долей веоятности.
     Нет ничего этого сделано не было»! Просто взяли и приняли решение!!!
     А может это был другой человек? Кстати этот можно перепроверить и в настоящее время сделав эксгумацию могилы Кирпоноса и проведя не только исследование черепа, но и обязательно экспертизу ДНК. А пока никто не может со 100 процентной уверенностью утверждать, что был найден труп именно М.П. Кривоноса.

      Но и это еще не все! А вот что было в 1943 г. дальше с телом Кирпоноса.
     «Труп товарища Кирпонос М.П. из могилы изъят, уложен в гроб и сдан на хранение Сенчанскому районному отделу НКВД до получения распоряжений порядке и месте похорон...
      Согласно справки комиссии Главного управления кадров Наркомата обороны СССР, труп генерала в Кирпонос был доставлен с места погребения на станцию Сенчи, а отсюда специальным поездом в г.Киев, где и похоронен с воинскими почестями 18 декабря 1943 года.
        Похороны засняты кинооператорами кинобригады Политуправления 1-го Украинского фронта.   
         В энциклопедическом справочнике г. Киева (Киев, 1981 г.) о месте захоронения генерал-полковника Кирпоноса сказано, что после войны прах М.П. Кирпоноса был перенесен в Киев и похоронен в университетском ботаническом саду имени академика А.В.Фомина, а в 1958 году его прах перезахоронен в парке Вечной Славы.
         Но и в показаниях свидетеля Жадовского который указал на могилу Кирпоноса есть  увы много неясностей и неточностей:
         Так он в своих объяснениях в ноябре 1943 года указывает, что именно он копал могилу – «Могилу копали я, майор Гненный и три офицера из охраны тов.Бурмистенко в его присутствии.
         Точнее это была не могила, а углублённая небольшая ямка, находившаяся слева от тропы, ведущей по дну оврага».
         Но в объяснении, данном 27 октября 1941 года им и майором Гненным (лично Н.С.Хрущёву в городе Валуйки с подробным письменным докладом о ранении генерала М.П.Кирпоноса, обстоятельствах и месте смерти) было написано
     – «Похоронен тов. Кирпонос, по нашим предположениям вместе с другими нашими бойцами и командирами 22-23 сентября местным населением ближайших сел здесь же в лесу в районе Дрюковщина» !!!
       То есть оказалось, что они М.П. Кирпоноса не хоронили!
       Путается порученец и в деталях:
        Так в объяснительной Н.С.Хрущеву дата смерти генерала Кирпонос 19 сентября, а в объяснении 1943 года дата уже 20 сентября.
           Так, когда же на самом деле был убит генерал-полковник М.П. Кирпонос?

           Так же читатель должен знать, что несмотря на официальною версию гибели, захоронения и перезахоронения Кирпоноса до сих пор не ясно где он был первоначально похоронен, и кто его похоронил: местное население и немецкое командование!?
          И вот тому доказательства!
         В газете «Киевская правда» № 80 от 27 июля 2006 года опубликована статья доктора философских наук, профессора Нинель Трофимовны Костюк, дочери погибшего в 1941 году Председателя Киевского Облисполкома Трофима Костюка, «Правда и выдумки про оборону Киева».
      В этой статье она ссылается на книгу генерал-полковника внутренних войск Виктора Ивановича Алидина «Опаленная земля» (М. 1993 г.), в которой он поднял вопрос о месте захоронения генерала Кирпонос.
        До войны В.Алидин работал ответственным работником в Киевском обкоме партии, принимал участие в обороне Киева и, выйдя из окружения, возглавил работу по комплектованию и сохранению архивов, поступавших с оккупированных территорий Украины.
      В своей книге В. Алидин утверждает, что немцы в 1942 году перевезли останки Кирпоноса с места гибели в Киев и похоронили в ботаническом саду рядом с университетом!
        Далее Н.Костюк пишет, что через некоторое время она ознакомилась с материалами еще одного свидетеля – женщины, которая утверждала, что присутствовала при похоронах Кирпоноса немцами.
        Эта женщина как будто бы видела его в гробу с открытым лицом.
        Немцы – рассказывала она - начали снимать хронику, но в это время начал рваться от взрывов заминированный Крещатик, и ритуал похорон был быстро стиснут и завершен.
         Начало взрывов на Крещатике - 24 сентября 1941 года.
         28 сентября 1941 года газета «Украинское слово», которая выходила во время оккупации в Киеве, опубликовала сообщение из главной квартиры фюрера о том, что в сентябре 1941 года при очищении поля боя найдено труп главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника Кирпоноса, который погиб в бою.
          Также сообщалась, что его штаб, также, как и штабы 5-го и 21-й Советских армий были уничтожены.
         Спрашивается: Почему советским правительством замалчивался факт похорон генерала М.П.Кирпоноса немецким командованием?
         Видимо, честь мундира для командования Красной Армии было дороже правды. И в дальнейшем, все материалы по этому вопросу были засекречены.
 
       А теперь у нас свидетельствует Н.С. Хрущев:
     Из книги «Время. Люди. Власть» Никиты Сергеевича Хрущёва, члена Военного Совета ЮЗФ:
      «…Совершенно бесследно исчез Бурмистенко, секретарь ЦК КП(б) Украины и член Военного совета Юго-Западного фронта.
        Мы предприняли очень много усилий, чтобы найти его следы. От людей из охраны Бурмистенко стало известно только одно: они ночевали последнюю ночь в копнах сена.
       Вечером они заметили, как Бурмистенко уничтожал все документы, которые у него были, - рвал их и закапывал.
       Зарылись в копны на ночь и расположились спать.
      Утром, когда они подошли к той копне, в которой ночевал Бурмистенко, его там не было.
       Потом они нашли закопанные им документы, включая удостоверение личности.
      Секретные же документы он отправил со своим помощником Шуйским, и мы их получили.
      Я сделал такой вывод: Бурмистенко уничтожал документы, удостоверявшие его личность.
      Он считал, что если попадет в руки немцев, то будет установлено, кто он и какое занимает положение.
          Все такие следы он уничтожил. Мы думали, что он все-таки выйдет из окружения. Много ведь генералов вышло, но Бурмистенко не появился.
          Думаю, что он или сам застрелился, чтобы не попасть в руки врага, или был убит при попытке выйти из окружения. Никаких документов, удостоверявших его личность, при нем не было.           Поэтому он и погиб бесследно. Долго мы ждали его, но наши ожидания, к сожалению, оказались напрасными…».

        Еще один свидетель: Маршал Ерёменко Андрей Иванович, командующий Брянским фронтом, в своей книге «В начале войны» писал правда уже о генерал-майоре Тупикове:
       «…Под покровом ночи на 21 сентября, когда неприятель полностью окружил рощу, группа наших командиров попыталась вырваться из вражеского кольца или погибнуть в неравном бою с врагом.
       Эту группу возглавлял генерал-майор Тупиков.
       Группа сделала попытку прорваться к хутору Авдеевка, что в 3 км от рощи Шумейково. На пути к этому хутору имеется глубокий овраг, поросший дубами, липами, кустарником. Но попытка, по-видимому, не удалась.
       Враг плотным кольцом охватил рощу. Лишь отдельным командирам удалось добраться до хутора Авдеевка и спастись.
      Житель этого хутора П.А. Примоленный рассказывал, что в ночь на 21 сентября к нему постучался, а затем вошел в хату молодой командир.
     Он рассказал Примоленному, что вышел из рощи Шумейково с «большим начальником». Они пробирались под сильным огнем противника.
      Условились передвигаться по очереди, ползти 20 м, а затем сигналом «Вперед!» давать о себе знать.
       Но когда до лесочка осталось метров 150 — 200, рассказывал молодой командир колхознику Примоленному, «большой начальник» на условленный сигнал не откликнулся, значит погиб.
        На поле, в нескошенном горохе, невдалеке от лесочка, через несколько дней колхозники хутора Авдеевка Нецко, Мокиенко, Гринько и др. нашли труп генерал-майора Тупикова и похоронили его здесь же.
        Вероятно, это и был «большой начальник», о котором колхознику рассказывал молодой командир…»
      А теперь версия гибели Тупикова от местных жителей:
«…Труп был найден местными жителями на кукурузном поле у с.Овдиевка.
    Рядом с ним был планшет с картами и документами, пистолет был в кобуре.
    Убит был выстрелом в затылок!
    
     Удивление у местных вызвало то обстоятельство, что труп находился посреди поля и с полным набором документов.
     Т.е. попыток, отступавших с ним обыскать труп и забрать документы не было...
     Удивление у местных вызвал и тот факт, что кроме убитого Тупикова на поле больше трупов не было, расстояние до дороги было приличное, чтобы говорить о шальной немецкой пуле с дороги…
(Спрашивается кто убил В. Тупикова, не тот ли молодой командир о котором было сказано выше-автор – ведь бежать одному было бы легче чем со старым генералом?
         Но тем не менее по Тупикову: есть «Акт эксгумации» и опрос местных жителей с фамилиями, кто, когда нашёл тело, подробности захоронения местными, опись, что найдено при эксгумации в могиле.
        В краеведческом музее урочища Шумейково хранится копия акта об эксгумации трупа Тупикова. Он был захоронен со всеми документами, с тела ничего не сняли, даже золотые часы.               
      
        И снова нам пытается помочь Н.С. Хрущев:
        Из книги «Время. Люди. Власть» Никиты Сергеевича Хрущёва, члена Военного Совета ЮЗФ:
      «…Приступил Тупиков к работе. Мне нравились его четкость и оперативность. С ним произошел такой случай.
       Мне рассказал об этом Баграмян, который был его заместителем, начальником оперативного отдела.
       Когда однажды налетели немецкие бомбардировщики на расположение нашего штаба (а это повторялось каждый день), Баграмян, очень уставший, прилег на кушетке и закрыл глаза, но не уснул.
     Спать было невозможно, потому что земля дрожала и гудела. Тупиков же в это время расхаживал по комнате и напевал себе под нос:
     "Паду ли я, стрелой пронзенный, иль мимо пролетит она?".
      Доставал бутылку из-под стола с чем-то, наливал себе бокальчик, выпивал и опять продолжал расхаживать, видимо, обдумывая какие-то вопросы.
    Так потом происходило не раз. Не трус был Тупиков. Увы, когда штаб фронта попал в окружение. Тупиков не возвратился.
     По-моему, даже и трупа его не нашли. Для нас он остался без вести пропавшим…»

     И это пишет не кто ни будь я, а сам бывший Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев с ведома, которого киевские власти и отобрали кандидатов на перезахоронение в на «Мемориале Вечной Славы». Или тогда у нас получается, что ЦК КПУ срыла от Хрущёва факт нахождения могилы Тупикова и факт его перезахоронения в 1957 г. в Киеве???

      А Н. Хрущев продолжает вспоминать: «…Мне доложили, что член Военного совета Рыков был ранен и попал в госпиталь, который остался на территории, занятой противником. Но туда можно проникнуть, потому что там работают советские врачи и медсестры.
      Я хотел выручить Рыкова, но понимал, что, если кто-нибудь проговорится насчет него, он будет врагом уничтожен. И я послал людей выкрасть Рыкова и переправить его на территорию, занятую советскими войсками. Они ушли, однако скоро вернулись, сказав, что Рыков скончался в госпитале и был похоронен…».
…  После гибели всей группы, немцы попыток похоронить павших в урочище не предпринимали.
      Крестьяне на свой страх и риск (в урочище до сих пор полно неразорвавшихся немецких мин и разбросанных гранат) прикопали погибших и группы бойцов которые прорывались дальше.
      Спасибо им огромное, что предали земле павших и сохранили воспоминания…
      Ходит слух среди местных, что с Кирпоносом находилось и 6 кг золота из Киевского Госбанка. Золото было разделено на три части и вручено выходящим группам.
    Со слов опять-таки жителей, ни одна группа золото не вынесла.»

      Итак, мы рассмотрели все доводы за и против официальной версии обстоятельств гибели и мест захоронений Кирпоноса и Тупикова и я вынужден констатировать что М. Кирпонос И В.Тупиков погибли примерно 20 сентября 1941 г. на территории Лохвицкого района Полтавской области, где в 1942 г.  их тела и были первоначально обнаружены немецкими оккупационными властями.
     Возможно это случилось по информации   о месте их захоронения полученной от местных жителей которые зная о том, что в штабе окруженной воинской части было казначейские ценности в том числе и золото в Киевского госбанка, после прекращения боя и отхода немецких войск были заняты как раз его активным поиском.
     В ходе чего ими досматривались найденные тела и вскрывались могилы.
     Но ведь золота они не нашли, но не было оно сдано и вышедшими из окружения офицерами, бывшими в штабе рядом с М. Кирпоносом. 
      
       А все слухи и ложные показания «орчевидцев» и все вышеотмеченные факты фальсификации военной истории были призванные приукрасить обстоятельства гибели Кирпоноса и Тупикова придав им ореол героизма, связанного с гибелью в отрытом бою и дальнейшем захоронением М. Кирпоноса и В. Тупикова именно на поле боя где их могилы и были найдены в 1943 г.


      Но всея выше приведённая официальная версия месте обнаружения могил Кирпоноса и Тупикова опровергается вот этим документом:
         Где чётко сказано, что оба они были захоронены в Киеве и это могли сделать именно немцы похоронили которые Кирпоноса захоронили в Университетском ботаническом саду, а Тупиковая в другом сквере г. Киева!
          А в 1957 г. их уже оттуда перезахоронили в "Парке Вечной Славы"
        И что именно с этих мест уже советская власть в 1957 г.  приняла решение о переносе их праха в «Мемориал Вечной Славы».
     И мне под конец, когда вы уважаемый читатель уже знаете правдивую версию тех далеких событий остается задать три вопроса:
      «Как вы считаете достойны ли М. Кирпонос и В. Тупиков   звания «героев ВОВ»?
      «И если да то кто тогда виноват в окружении и полном разгроме войск Юго-западного фронта в сентябре 1941 г.?»
      «Правомерно ли в связи с этими обстоятельствами М.П. Кривонос и В.И. Тупиков как «герои Великой Отечественной войны» перезахоронены на главном военном мемориале Украины?

                (конец ч.2)
Работа имеет 14 фотографий посмотреть которе можно тут: http://h.ua/story/416957/