Мой английский язык

Геннадий Матюшин
    Мы все умеем свободно разговаривать на своём родном  языке, независимо от того, изучали мы его в школе или нет, знаем ли мы правила грамматики или никогда о них не слышали. Детский мозг, как губка, впитывает в себя разговоры окружающих людей, и нормально развивающийся ребёнок без особых усилий воспроизводит услышанные  звуки, слова, выражения и составляет целые предложения. Общаясь с другими сверстниками и старшими по возрасту соплеменниками, он учится правильно говорить, и со временем становится полноценным членом языкового сообщества, к которому он принадлежит. Как правило, поступив в школу, ребёнок обнаруживает, что разговаривать на родном языке и писать на нём тексты совсем не одно и то же! Однако, даже не владея навыками грамотного письма и литературный речи, человек всё равно принадлежит к той же этнической группе людей, в которой находятся  и те, кто получил образование и прекрасно знает все лингвистические и грамматические тонкости своего языка. Конечно, эти положения верны для всех языковых групп и народов!  Сначала было слово, а уж только потом письменность!       
          Казалось бы, логичным, исходя из этого, учить любой иностранный язык в той же последовательности, как и родной. То есть в первую очередь надо научиться на нём разговаривать, а уж только потом приступать к познанию  письменных премудростей и правил   литературной речи. Однако, в пятом классе средней десятилетней школы когда начинается освоение английского  языка, я и мои сверстники обнаружили, что  учить его нам предложили по тем же  правилам и канонам, что и грамматику своего родного русского языка, как если бы мы уже владели устной английской речью! То есть, сначала мы должны были запомнить английский алфавит, потом учили наизусть слова и их написание,  а после этого пытались сложить из слов предложения и делать переводы адаптированных английских 
      Естественно, что при такой методологии преподавания иностранного языка,  подавляющее большинство выпускников средних  школ  ещё   могло кое-как научиться переводить простейшие английские тексты, однако понимать устную речь или произносить правильно по-английски  даже  самые простые фразы им было практически недоступно!
      Живую английскую речь в то время можно было услышать только из динамиков радиоприёмника, который имелся не в каждой семье, да к тому же если родители это делать позволяли, так как слушать передачи из-за рубежа было признаком антисоветских настроений! А английский язык наших школьных учителей вряд ли  мог служить образцом правильности произношения английских звуков и слов. Да и особого стремления изучать какой-либо иностранный язык у школьников далёких пятидесятых годов прошлого века не было, не считая отдельных учеников, которые собирались стать в будущем преподавателями английского, немецкого, французского или какого-либо другого иностранного языка. Не удивительно, что после школы английский язык  для меня был некой абстракцией и ненужным придатком к полученным в школе знаниям.
      Тем не менее, мне пришлось свои крохи знаний английского  языка держать на пристойном уровне, так как при поступлении в Московский физико-технический институт нужно было держать экзамен-собеседование по иностранному языку. Оценка, полученная при собеседовании,  не учитывалась в системе набранных баллов, а служила лишь для определения  уровня   понимания иностранного языка будущим студентом, то есть в какую группу следует направить студента, чтобы все её члены представляли собой относительно единое целое с точки зрения  восприятия учебного материала. Можно  себе представить уровень  знания английского языка выпускников  школ, особенно приехавших из небольших городков, если меня, умевшего с трудом произносить пару фраз и переводить предложения из трёх-четырёх самых распространённых слов, зачислили в группу с хорошим  знанием английского языка!
       Практически все студенты этой группы закончили московские школы, в которых заметно  лучше преподавали  иностранные языки, и на их фоне я оказался немой «белой вороной» с очень низким запасом английских слов. Учиться в этой группе я был просто не в состоянии, так как преподаватель говорил слишком много непонятных для меня фраз на английском языке, и поэтому в конце семестра мне пришлось  перейти в другую группу, где учились такие же, как я, «знатоки» английской речи. Занятий было много, и в нас беспощадно вдалбливали значения английских слов, а также умение переводить технические тексты, связанные  с нашей будущей специальностью.
       Однако изучать английский разговорный язык, читать газетные статьи, познавать художественную литературу нас не понуждали, и только отдельные  студенты стремились научиться  говорить по-английски, что,  в общем-то, приветствовалось преподавателями, которые оказывали им помощь и поддержку в этом вопросе. При этом те же преподаватели на своих уроках откровенно говорили, что знание разговорного английского языка нам, будущим физикам,  имеющим уже со второго  курса допуски к секретным работам, в жизни не понадобится, так как встречи с иностранцами запрещены, а о поездках за рубеж можно и не мечтать. По-видимому, и вся методология обучения иностранным языкам в стране, начиная со школьных лет, была выстроена именно по этому принципу! 
      Для меня это было удобным основанием не стремиться к свободному владению английским языком, тем  более что пониженный слух затруднял   правильное восприятие и  различение английских звуков,  и поэтому мне  требовалось тратить много усилий и времени на освоение устной речи.
      Как нам и обещали преподаватели, спустя три года я достаточно свободно читал и переводил научные статьи,  опубликованные  на английском языке в иностранных журналах, но очень плохо мог на нём разговаривать или читать художественную литературу и газеты. Такое однобокое знание английского языка меня вполне устраивало и казалось вполне нормальным!
      Этих знаний мне вполне хватило, чтобы успешно сдать экзамен по иностранному языку при поступлении в заочную аспирантуру и преодолеть высоту барьера требований кандидатского минимума во время  учёбы в ней.
Восемнадцать лет я отдал работам, связанным с оборонной тематикой, и в целом не испытывал каких-либо неудобств, связанных с отсутствием навыков устной разговорной речи на английском языке, хотя иногда возникало лёгкое сожаление по поводу невозможности  читать в подлиннике Байрона, Шелли,  Бёрнса или просто послушать новости из-за рубежа.
      Однако судьбе было угодно, чтобы я перешёл на работу директором института, занимающегося проблемами создания одноразовых полимерных изделий для медицины, и мне пришлось часто встречаться с представителями иностранных фирм, выступать на международных конференциях и бывать за рубежом. Неумение говорить, а также хорошо понимать английскую речь, стало доставлять мне много неудобств.   Моя попытка решить эту проблему путём посещения курсов английского языка   оказалась неудачной, так как регулярно посещать их у меня, практически, не было времени, а  склонностью быстро осваивать иностранные языки, увы, я не обладал!   Поэтому я не стал  себя мучить,  пытаясь овладеть умением   свободно  разговаривать с иностранцами, и смирился со сложившимся положением дел, тем более что должность директора позволяла мне   пользоваться услугами переводчиков, сопровождающих меня в поездке лиц  или прибегать к помощи  сотрудников института, которые хорошо знали тот или иной язык.   
         Тем не менее,  понимать не очень сложные и чётко произнесенные фразы на английском языке, я все-таки кое-как научился, а вот набраться храбрости и самому сказать что-либо по-английски  не мог, по-видимому, из-за боязни оказаться в смешном положении!
       Однако его величество случай, заставил меня преодолеть свою застенчивость и  начать объясняться на английском языке!
       Всё началось с приглашения одной из французских фирм посетить их исследовательский центр, расположенный в городе Клермон  Феррана  провинции Овернь. Расходы на поездку и проживание во Франции брала на себя приглашающая сторона. Поскольку фирма была очень заинтересована встретиться и переговорить со мной, как техническим специалистом, то  в порядке любезности она  организовала мне  ознакомительную  поездку  в  Париж  на два дня.
В Парижском аэропорту Шарля де Голля, где принимаются международные авиарейсы, я был  встречен представителем французской фирмы, который на своём автомобиле отвёз меня в аэропорт Орли. Из этого аэропорта, предназначенного в основном для внутренних рейсов, я вылетел в город Клермонт, где моего прибытия уже ждал один из руководителей исследовательского центра и переводчица.
      По пути из одного аэропорта в другой представитель французской фирмы,  используя хороший  английском язык, пытался завязать разговор со мной, наивно полагая, что  советский учёный, как это принято во всём мире, не может не говорить по-английски. Но не тут-то было! Я мог понимать далеко не всё, что он мне говорил и объяснял, но старался в нужный момент важно кивнуть головой в знак согласия или отделаться одним или двумя простыми в произношении английскими словами, и, конечно  же, удобными для всех случаев жизни частицами – «да» и «нет». Я был готов выглядеть неразговорчивым человеком, но мне совсем не хотелось показывать французу своё языковое бескультурье! 
      Наверное, он решил, что советский учёный  сильно устал и не хочет с ним разговаривать, и вежливо замолчал. А я сделал вид, что занят своими мыслями, хотя, конечно же, с  интересом разглядывал всё, что видел за окнами автомобиля, и  мне очень хотелось  получить комментарии к открывающимся видам парижских предместий!
     И вот уже в самолёте мне пришла в голову невесёлая мысль, что я, образованный человек, неожиданно для себя, умудрился побывать в собачьей шкуре  -  что мне говорят, вроде бы, понимаю, а вот сказать что-либо членораздельное в ответ, не могу!  Глупейшая на самом деле ситуация, и лучше мне  в неё больше не попадать!
        Дальше мой визит на фирму шёл без каких-либо процедурных и технических осложнений, если не считать, что по основному вопросу найти компромиссное решение сторонам не удалось. Таким образом, мой приезд на фирму не оправдал надежд, с ним связанных,  и своё недовольство таким результатом руководство фирмы выразило тем, что не предоставило мне обещанного переводчика для поездки в Париж, сославшись на его внезапное недомогание. Меня снабдили подробной картой Парижа на французском языке, отметили на ней крестиком место гостиницы, где был забронирован номер, и пожелали счастливого пути! Таким образом, мне предстояло прожить одному в незнакомом  городе два  дня, без умения говорить на языке международного общения, суметь попасть вовремя в аэропорт и благополучно вылететь домой, в Москву. Но я так хотел увидеть Париж, что был готов преодолеть все трудности и невзгоды, включая проблему своей  собственной «немоты»!
      Ранним солнечным майским утром  самолёт благополучно приземлился в парижском  аэропорту Орли и указатели вывели меня к стоянке автобусов, доставляющих пассажиров в различные районы города. Поскольку поездки  на метро и перемещения наземным городским транспортом для  меня были нежелательны, то я по карте нашёл названия площадей, улиц и достопримечательных дворцов и зданий, от которых мне можно было пешком добраться  до гостиницы. После этого стал изучать перечень конечных  пунктов назначения автобусов, пока не нашёл одно из знакомых мне по карте мест последней остановки маршрута.
      Спустя с полчаса, я уже знал номер автобуса, на котором собрался добраться до Дома инвалидов, чтобы затем перейти реку Сена по мосту Александра Третьего, и попасть  на знаменитые Елисейские Поля, ведущие к  площади Звезды, недалеко от которой, на бульваре Перейры, и  располагался нужный мне отель. Осталось только приобрести автобусный билет и отправиться в путь! Всё вроде бы хорошо, но где же, эти билеты покупают? Перспектива  оказаться  безбилетником меня явно не устраивала, поскольку ещё на фирме мне сказали, что во Франции  незнание закона или языка не является смягчающим обстоятельством  для полиции, и поэтому иностранцам лучше  быть законопослушными  людьми  и не попадать в неприятные истории.
       Я довольно долго стоял на автобусной остановке и внимательно наблюдал за порядком действия пассажиров при  посадке в салон автобуса.
Спустя некоторое время мне вроде бы стало ясно, что часть людей имеют билеты на руках, а остальные приобретают их у водителя. Тем не менее, я нерешительно мялся у дверей очередного  автобуса, не решаясь в него войти, так как всё-таки  сомневался в правильности своих выводов из сделанных наблюдений, поскольку не мог точно определить  действия  пассажиров, приостанавливавшихся на короткое время возле отсека водителя. 
       Слава Богу,  водитель, узрев мои колебания, сделал жест рукой, приглашающий меня пройти в салон. Я поднялся  в автобус и подошёл к шофёру.  «Билет? – спросил водитель по-английски. Я в ответ кивнул головой.  -  До конечной остановки? – Продолжил он свой допрос.  – Да. - Наконец  выговорил я  английское слово и получил на руки желанный мне билет».  «Ну, уж  сказать «да» или «нет» по-английски и пояснить что-либо с помощью рук я всегда сумею», - пришло мне в голову, когда я, наконец, удобно расположился в кресле у автобусного окна.
      Эта простая мысль вернула мне уверенность и хорошее настроение! 
      Однако оно мгновенно улетучилось,  как только я добрался до бульвара Перейры. Всё вокруг было  хорошо и прекрасно – ласковое утреннее солнце, цветы на окнах и балконах, нежные полупрозрачные облачка зелёного «тумана» на деревьях и кустах, образованные недавно распустившимися весенними листочками, и даже знаменитая Триумфальная Арка стояла на месте, а вот нужного мне  отеля, отмеченного крестиком на карте,  на авеню не было!  Я не поверил своим глазам и дважды прошёл из конца в конец обе стороны этого прекрасного и не очень длинного авеню, внимательно изучая фасады зданий, подходя к каждому подъезду  и заглядывая во все имеющиеся подворотни.  Всё тщетно, отель как  сквозь землю провалился! Почувствовав слабость в ногах, я опустился на скамейку  бульвара, который тянулся посреди авеню, разделяя полосы с односторонним движением, и снова  стал изучать имеющуюся у меня карту Парижа.
      Нумерация домов на авеню была без каких-либо особенностей или пропусков. Все здания стояли на своих местах. Я в очередной раз подошёл к тому месту, где на моей карте был обозначен отель – отеля не было! «Значит, крестик поставлен не совсем точно, и поэтому надо просто спросить у кого-либо из прохожих, как пройти к этому злополучному, но так нужному мне, отелю, – решил я, - не могу же я бродить с вещами два дня по Парижу, так и в полицию ещё можно попасть! Вот будет номер!». 
      Минут десять я вспоминал  слова и выражения, чтобы правильно и понятно задать на английском языке  нужные мне вопросы. Подумав несколько минут, я сформулировал их следующим образом: «Извините меня. Я нуждаюсь в помощи! Где расположен отель Магеллан? Как туда пройти?». Получилась целая речь, а вернее мольба о помощи. Я несколько раз произнёс эти английские предложения  вслух, прежде чем обратился с ними к немолодому французу. В ответ он что-то ответил по-французски и развёл руки в стороны,  показывая, что он не понимает английского языка.  «Интересно, француз действительно не знает английского языка или просто не понимает мою «английскую» речь – вот в чём вопрос?», -  грустно пошутил я над собой и с этим же словами обратился к проходящей молодой женщине. К моей великой  радости она поняла мой вопрос, хотя, конечно, моё произношение было далеко не классическим,  и, извинившись,  ответила на английском, что она не парижанка, этот район знает плохо и поэтому помочь мне ничем не может. «Надо же, оказывается, я могу понятно говорить по-английски?» -  искренне удивился я и, окрылённый   успехом,  обратился с призывом о помощи ещё к двум прохожим, один из которых объяснил, наконец, где найти нужный мне отель.
      Всё оказалось очень просто. Небольшое здание трёхзвёздочного  отеля  эконом класса располагалось за первой линией домов бульвара,  а его фасад выходил в узкую улицу  Дюма, которую  на   карте я просто не заметил.  А так как здание отеля  стояло не в линию с другими домами переулка,  а  было чуть-чуть  заглублено во двор, то с авеню заметить отель, не имеющий уличных указателей, было практически невозможно! И только очень скромная по размерам вывеска с названием отеля «Магеллан», висевшая над входной дверью, убедила меня, что я, наконец,  достиг своей цели, и теперь  оставалось только узнать, заказан ли мне номер, и можно ли его заселить. «Как ни старайся,  получить эти сведения с помощью пары английских слов и мимики мне явно не удастся», - грустно подумал я   и,  прогуливаясь  туда-сюда по переулку, снова принялся   формулировать вопросы на английском языке, чтобы не попасть впросак!
       Однако это препятствие мне удалось преодолеть на удивление  легко, хотя волновался я очень сильно, так как  был  не очень уверен в правильности воспроизведения мною звуков английской речи. С меня словно груз свалился, когда в ответ на мои вопросы администратор за стойкой рисепшена  подтвердил наличие на мою фамилию оплаченного заказа на номер в отеле и выдал ключ от номера. Я поднялся в номер, принял душ и  прилёг на кровать отдохнуть! 
«Вот чудеса! Администратор отеля спокойно, без всяких  уточняющих вопросов   понял мою  речь, а я так боялся за свой английский язык. Может быть, незаметно для себя мне удалось, с перепуга, вспомнить всё, чему меня столько лет безуспешно  учили? Ну, тогда   я вундеркинд, да и только!», - пришло мне в голову.
       Я попытался без подготовки произнести несколько фраз по-английски, но из этого ничего толком не получилось. Оказалось, что  сначала мне обязательно нужно было мысленно произнести их по-русски, потом вспомнить перевод отдельных слов на английский  лад, составить из них простые предложения  и только после этого я мог произнести их вслух,  с явным  искажением звучания большинства английских слов. «Вот тебе и заговорил по-английски!», - спустил я себя с небес на землю и  минут на пять закрыл глаза, осмысливая своё положение и пытаясь понять, чему всё-таки обязан мой  успех в языковом дебюте, состоявшемся в холле отеля!
      Ответ на свой вопрос я  нашёлся достаточно быстро:   отель  принимает не только англичан и американцев, а и людей разных национальностей и поэтому служащие,  оформляющие  приезжих постояльцев, должны понимать различные варианты произношения и построения фраз английского языка, как общепринятого  языка международного общения.  В этом смысле я был не уникален и мой английский вряд ли был самый неузнаваемый среди  посетителей отеля, приезжающих в Париж из разных стран мира. 
      Утешив себя этой мыслью, я отправился в путешествие по Парижу пешком, решив без крайней нужды по-английски не объясняться, довольствуясь отдельными  словами и самыми простыми предложениями. И надо сказать, что этого действительно оказалось  вполне достаточно  для того, чтобы  осматривать улицы и площади  города, используя в качестве путеводителя подаренную фирмой карту.
Однако без недоразумений моё путешествие по столице Франции всё-таки  не  обошлось.
      Добравшись до Монмартра и  прежде чем подняться на вершину холма, я решил немного посидеть на скамейке парка и набраться сил, чтобы одолеть многочисленные ступени лестницы, круто вздымающейся по его склону.  Не прошло и пяти минут, как ко мне подошёл крепкий чернокожий парень и принялся что-то объяснять  по-французски.  Я поднял руки вверх, давая ему понять, что я его не понимаю. Тогда он на каком-то странном, непереводимом для меня  английском языке снова взялся о чём-то говорить. Я снова поднял руки вверх,  после чего спокойно  продолжил свой отдых, словно около меня никого и не было.   
       Так и не дождавшись  моей ответной  реакции на свою речь, парень ушёл и появился снова минут через пятнадцать. «Вот привязался, - подумал я, когда он вдруг громко произнёс всего одно слово типа «Клёст», и показал рукой, что мне надо освободить скамейку! Надо было что-то ответить, на это непонятное для меня  требование. «Убирайся!», - выпалил я по-английски, так как только это краткое выражение оказалось у меня в памяти из всего словарного запаса этого языка международного общения, и поднялся со скамейки. Парень мгновенно исчез, и я снова опустился на скамейку. «А вдруг он пошёл за полицией?», -  мелькнула неприятная мысль, и я стал крутить головой, пытаясь понять, куда же парень делся.
      Спустя буквально минуту я увидел его закрывающим выходные ворота парка, который был окружён довольно высокой оградой. «Господи, так он же мне сказал английское  слово закрыто», -  сообразил я на ходу и быстро-быстро  направился к воротам, чтобы успеть проскочить их, пока створки не соединились. «Ничего себе, чуть не попал в историю. Меня бы этот чернокожий закрыл, вызвал полицию, и… прощай Париж!», - от этой мысли меня даже пот пробил!         
       К вечеру я сильно устал, а главное, очень захотел кушать, и мне пришлось зайти в кафе, чтобы набраться сил для  продолжения своей экскурсии. 
Как и все посетители кафе, я оставил  своё пальто на вешалке, стоявшей  возле столика, за которым расположился, и стал изучать меню.  Обнаружив в нём названия блюд,  содержащие  знакомые мне английские  слова обозначающие суп, мясо, молоко и кофе,  я наугад  тыкал  пальцем в одно из них, с тем, чтобы иметь обед из трёх блюд. Моего жеста и английских слов «это», «это» и «это», было вполне достаточно, чтобы официант всё понял и принёс мой заказ в полном объёме! Я с удовольствием покушал, не торопясь выпил кофе с молоком, на десерт заказал мороженное и расслабленно ждал, когда официант принесёт счёт за обед. Время шло, официант не обращал на меня никакого внимания, словно давая понять, что я могу сидеть за столиком сколько угодно времени. Меня это явно не устраивало,  и поэтому, как только он оказался возле меня, я, произнеся по-английски «извините», дотронулся до его плеча. Он приостановил своё бесконечное движение и с недоумением посмотрел на меня. Дружески улыбнувшись, я изобразил процесс написания документа. Не прошло и минуты, как счёт за мой поздний обед лежал на столе.
       Счастливый и довольный, я повернулся к вешалке, на которой ожидало своей минуты моё пальто, и обомлел -  вешалки на месте не было. Все остальные вешалки стояли на месте, а «моя» куда-то исчезла!  Внимательно рассмотрев висящие на них вещи, я убедился, что на всех этих вешалках моего пальто  нет. За один день это был уже второй удар по моей нервной системе:  она не выдержала и взломала внутренние запоры, мешающие мне говорить и объясняться на английском языке. 
       Меня словно прорвало и я без всякой предварительной подготовки на русском языке и поиска нужных английских слов, принялся объяснять официанту ситуацию и требовать найти моё пальто. Нужные мне слова и фразы сами собой всплывали в моей голове, а мне оставалось только их озвучивать, нисколько не заботясь о тонкостях фонетики английских слов  и правилах построения английских предложений! И к моему удивлению официант всё прекрасно понял и предположил, что её просто перенесли в другую, смежную,  комнату кафе, так как она, в отличие от других вешалок, была практически свободной от одежды. Он предложил вместе с ним пройти туда и поискать моё пальто.
      И действительно,  вешалка стояла в проходе у крайнего столика соседней комнаты, и моё пальто спокойно висело на том месте, где я его  пристроил, и, сдаётся, что только неожиданность произошедшего  и волнение помешало мне увидеть его раньше.
       Конечно, после этого случая мои знания английского языка не стали  глубже и обширней, а вот страх перед необходимостью говорить на нём исчез навсегда! Правда, почему-то у себя в стране я не могу заставить себя вспомнить весь свой словарный запас английских слов, затаившихся в моих мозгах, и по старой привычке произношу только несколько простых дежурных фраз и практически не воспринимаю английскую речь. Однако когда приезжаю за рубеж  без сопровождения  переводчика (как правило, это бывает, когда мы с женой едем отдыхать по туристической путёвке), то во мне просыпается желание применить свои познания английской речи на практике! При этом нужные английские слова и предложения находятся мною без каких-либо больших усилий,  и я их произношу иногда даже раньше, чем осознаю их русский перевод. Но, к сожалению, далеко не всегда их английское значение соответствуют тому, что мне хотелось бы сказать, не говоря уж о правильности их звучания и  построения из них  английских фраз.
          Как ни странно,  оказалось, что мне сложнее всего понимать речь  коренных англичан и американцев, а не людей других национальностей,  хорошо говорящих на английском языке, за исключением, пожалуй,  китайцев. Кроме этого и сама беседа с этими людьми как-то не очень у меня получается, поскольку с их стороны не чувствуется желания терять время на уточнение неудачно сказанных собеседником слов или фраз и пояснять  свои.   Скорее всего, это связано с тем, что   англосаксы  полагают, что любой цивилизованный человек  обязан хорошо  владеть их родным языком, и поэтому они, по-видимому, просто не очень хотят терять время на контакты с «дикими» людьми, плохо знающими английский язык.      
     В общем, разговорный  английский язык позволяет  чувствовать себя настоящим путешественником! Главное не стесняться своего произношения и не забывать улыбаться, располагая окружающих к себе!
Вот и вся языковая проблема! 
               
               
                Апрель  2011 года.