Воскресная служба в храме. Негромко и в миноре поет хор. Знаменный распев навевает сон. Какая-то рассеянность, мысли поневоле отвлекаются от молитвы и блуждают, перескакивая с одного на другое. Бывает, порой, такое состояние, что никак не удается полностью погрузиться в молитву, думы ускользают то к работе, то к окружающему.
Вон женщина стоит, держась натруженной рукой за стену. Рядом с деревянной лавкой. Стоять, видно, трудно, но вида не подает.
А у подсвечника молодой парень, мелко и суетливо крестясь, ставит свечи, одна за одной втыкая их по кругу.
Несколько пожилых теток, с одинаково суровыми безрадостными лицами, вечным укором молодым, вросли в пол в центре храма.
На алтаре открылась дверца и молодой, сутуловатый священник, с таким же безрадостным и состредоточенным выражением лица вышел на солею, размеренно помахивая кадилом. Сосредоточенно покадив иконостас, повернулся лицом к суровым теткам, слегка поклонившись, улыбнулся одними губами и, спустившись с солеи, двинулся посолонь по храму, кадя стены, иконы, подсвечники и молящихся. Тетки подсолнухами синхронно поворачивались за ним, не отрывая ног от пола.
Шаркающие шаги, звяканье цепи на кадиле, чье-то одышливое сопение, тяжкий вздох женщины у стены и суетливое порывистое движение парня у подсвечника, оставшегося стоять там же и теперь торопливо уступающего дорогу священнику.
На стенах застенчиво примостились солнечные зайчики от окна напротив. Потрескивание восковых свечей, монотонное пение хора и редкое покашливание женщины у стены время от времени прерывает возглас из алтаря.
Рядом окно и взгляд невольно падает на поцарапанное стекло, все исчерченное словно металлической щеткой. С улицы к царапинам на стекле добавлены грязные разводы от прошедшего недавно циклона. Грязь и разводы на стекле невольно притягивают взгляд. "Помыть некому? Или заменить стекло, на худой конец? Храм все же."- лениво наплывает недовольство.
И вдруг... Взгляд словно проваливается сквозь замызганое стекло и утопает в ослепительной синеве неба. По яркому, пасхальной чистоты, искрящемуся голубому простору плывут белоснежные чайки, словно светящипся белизной в лучах солнца. Яркие, праздничные блики, теплым медом золотятся на крышах домов, заставляют ярко отсвечивать стены, забор, поленицу дров в соседнем дворе.
Радостный свет, льющийся с синей глубины столь прекрасен, что дыхание перехватывает от восторга. И уже не видно царапин на окнах, куда-то словно исчезли разводы на стекле. И только радость и восторг от божественной чистоты и яркой, праздничной голубизны неба.
"Мир вам!" - возглашает священник.
"И духови твоему!"- радостно вторит хор. Торжественные лица молящихся, в едином порыве взметнувшиеся для крестного знамения руки, радостное позвякивание кадила.
"Главы ваша Господеви приклоните!" - благоговейно склоняются в поклоне головы - "Тебе, Господи!"
Радость переполняет сердце и улыбка озаряет лицо. Солнечные зайчики весело скользят по бревенчатым стенам, ярко золотят подсвечники, переливаются на паникадиле, мягко подсвечивают оклады икон.
Увидеть красоту Божьего мира. Не разводы и царапины на стекле, а мир, прекрасный и совершенный.
Мы все смотрим на мир сквозь стекло. Стекло своей души. Легко видеть красоту сквозь чистое стекло. Но стекол чистых почти не бывает. Грязь, разводы и царапины мешают смотреть, отвлекают от главного. Нужно научиться видеть сквозь грязь и царапины и тогда мир явит себя во всей красоте. И тогда захочется, чтобы стекло было чистым.