Служба солдатская.
Комроты явно пребывая в хорошем расположение духа, проверял уборку в казарме. Двухъярусные койки сдвинуты, и взвод старательно мыл полы.
- Вешкин, а ты отожмешься сорок раз?
- Не, сил не хватит.
Старший лейтенант завёлся:
-А за внеочередное увольнение отожмешься?
Колька знал, что сорок раз он никогда не отжимался:
- Нет, не сумею.
Солдаты побросали работу, интересно же:
-Давай! Соглашайся! Давай! А вдруг отожмешься!
Старлею было двадцать четыре года, и он разгорячился:
-Если отожмешься, сразу же уходишь из части в увольнение.
Представление разыгрывалось, бойцы ждали потехи:
-Колька! Соглашайся! Вешкин! Не трусь! Давай начинай!
Деваться некуда:
-Ну ладно, черт с вами согласен.
Нашли участок пола с уклоном, что бы сапоги были выше головы. Вешкин принял упор лёжа. Кто-то скомандовал:
-Давай!
И начали отсчет. Двадцать шесть раз отжался в быстром темпе, до тридцати трех помедленнее, далее всё труднее и труднее, последние два раза за пределом сил.
-Всё!!
Кричали болельщики.
Колька рухнул на пол, отлежался, медленно встал в голове шумело.
Старший лейтенант Кондрашев построил роту:
-Равняйсь! Смирно! За проявленную волю к победе рядовой Вешкин награждается внеочередным увольнением. Вольно! Разойдись!
Кондрашев был настоящим офицером, слово держал и его уважали.
Старлей отозвал в сторону:
-Я не ожидал, что ты отожмешься сорок раз. Сегодня в час ночи будет учебная тревога, ты должен вернуться в часть за полчаса до начала.
-Есть товарищ старший лейтенант. Вернусь.
Колька ушел в увольнение, а идти было некуда, девушкой он не обзавелся, выпить тоже нельзя. Сходил за восемь километров в посёлок, поел пряников, посмотрел на гражданских и вернулся в казарму. Доложился, Кондрашев определил его наблюдающим, расчеты диверсантов были укомплектованы заранее.
К часу ночи привели в действие слезоточивые шашки, расставленные на полу казармы. Некоторое время дым заполнял казарму – готово. Взвыла сирена, заморгало табло « Боевая тревога», дневальный заорал:
-Рота подъём!! Боевая тревога!! Газы!!
От этих слов мороз по коже идёт. Свет в казарме еле пробивается сквозь дым. Бойцы откидывают одеяла, вскакивают, одеваются, натягивают противогазы на себя, отсоединив их от панцирной сетки койки, хватают карабины в оружейной комнате и бегом на свои места по боевому расписанию. За сорок пять секунд надо выскочить из казармы. Вешкин стоял у входа и видел в первый раз боевую тревогу со стороны. Распахнулись двери, в подсвеченных красновато- желтых клубах дыма выныривали солдаты в противогазах с карабинами и убегали. Выла сирена. Первыми на выходе были деды, служившие третий год, затем старики. Последними выбегали салаги, эти не все укладывались в норматив.
Вдруг застрочил пулемет, раздались взрывы, вот об этом старлей не предупредил. Два бойца выскочили в нательных рубашках, похоже сначала одели противогазы. А теперь с перепугу рванули прятаться за казарму. Парни в белых рубахах, лежали в канаве, они недели три как прибыли в часть. Вешкин подошел, пнул сапогом в бок одного и рявкнул:
-Чего тут развалились!? Где вам положено быть по боевому расписанию!? Туда и бегите!
-Так ведь пулемет стреляет.
Салаги всё ещё лежали.
- У него патроны кончились! Бегите, а то я……
Кирзовый сапог, занесённый для удара, был страшней пулемёта и бойцы умчались.
Рота занимала места по боевому расчету, перекрывая норматив из трех минут, укладываясь в две с половиной. Хотя до дальнего передающего радиоцентра за это время никто бы не добежал, но постоянный дежурный докладывал пораньше.
-Вешкин! - позвал командир - Пошли осматривать казарму.
Все койки вздыблены, кроме одной. Под одеялом нашли ещё одного недавно прибывшего в часть молодого, тот решил переждать войну в койке. Втроем стащили с верхнего яруса, натянули противогаз и выпроводили жертву на улицу.
Печнику, что прибыл из полка для починки отопления, выдали на время боевой тревоги противогаз, и он отлёживался в каптерке. После ночи он, ругаясь нехорошими словами, уехал в полк. Печи ремонтировать отказался.
Март 2015 года