Поединок с ледяным Енисеем

 
 
            
          
         Жизнь человека устроена так, что ее можно раскладывать по годам пережитого. Вот и Алексей Брусницын часто вспоминал разные годы из своей жизни. Особенно на память приходили те годы, когда приходилось переносить одно трудное испытание за другим. А уж те годы, описываемые, в очерке, в его памяти сохранились крепкой доминантой. Удар был неожиданный и сильный. В разгар войны, в самое трудное время жизни, в один из теплых майских дней, внезапно умирает мать, Василиса Сазоновна, оставив большую семью сиротами, шестерых детей, один меньше другого. Старшей дочере Александре шестнадцать лет, младенцу Леночке, семь месяцев.
         Облик матери долго напоминал о ее существовании в семье. Из Владимировского русского рода, предположительно уходившего своими корнями в центр России, статная, с внешними, казалось бы природно не совместимыми чертами, с черными, как смоль волосами и белым, словно намазанным сметаной лицом. Сестра Александра, под стать смелости, какой обладала мать, приняла на себя ее роль. После трех лет трагических событий отец - Василий Фокеевич, понимая сложность семейной ситуации, однако сказал старшей дочере Александре, что не стоит отчаиваться, а надо поступить в учебное заведение и получать профессию.
         У приискателей, живших на золотом прииске, было неписаное правило. Как бы ни тяжела была жизнь, а детям давать возможность получить образование и профессию. Сестра уезжает в город Канск, и поступает учиться в педагогическое училище, чтобы получить специальность учителя. Окончив два курса, она переводится из Канского педагогического училища в Енисейское. Этот перевод был связан с некоторыми условиями дальнейшей учебы. В Енисейске имелся учительский институт. Выпускников местного педагогического училища принимали в учительский институт в первую очередь. Такой перспективой и хотела воспользоваться  сестра. Но, прежде чем поступить в учительский институт, сестра решила поработать учителем в школе, чтобы закрепить знания, полученные в педагогическом училище и проверить себя в учительской практике.
         Сестра получила направление на работу в одну из сельских школ Енисейского района. А в какую школу, и в какую деревню, она выехала, шестнадцатилетний брат Алексей Брусницын этого не знал. Волею судьбы он тоже оказался на жительстве в городе Енисейске. Это город в одной из своих книг он назовет городом жизненных испытаний. Уже полтора месяца он являлся курсантом специальной школы Енисейской судостроительной верфи. Зная, что где-то, совсем рядом, находится сестра, однако не может с ней свидеться. И от этого он сильно мучился. Наверное, это мучение ему еще долго бы пришлось испытывать. И вдруг неожиданно ему сообщили, что его ищет воспитатель школы.   
         Алексей отыскал воспитателя, а он передал ему письмо, треугольник, сложенный из листка ученической тетради, какие приходили в годы войны с фронта. Глянув на письмо, Алексей сразу определил, оно написано рукой сестры, которая сообщала, что находится в деревне Епишино,  работает в местной начальной школ учителем и просит, Алексея, чтобы по возможности он в ближайшие дни пришел к ней на встречу. 
         Прочитав письмо, Алексей был сильно озадачен. Он не знал, где  находится деревня Епишино, и как туда добираться. Воспитатель, видя озадаченность курсанта, сказал ему, что деревня находится далеко, на противоположном берегу Енисея. Путь от Енисейска до Епишино только зимником, и очень тяжелый, особенно сейчас, когда не на шутку разыгралась метелистая погода. На воскресный день Алексей наметил выход в Епишино, не зная, каким трудным будет этот путь. Однако понимал, что предстоит поединок с заснеженным, ледяным Енисеем, думая и о том, а выдержит ли он его.   
         В субботу с вечера небо над Енисейском заволокло густыми тучами, город погрузился в темноту. Из свинцовых туч посыпал густой снег, часто обрушивался ветер и висевшие рядом на столбах телефонные провода пронзительно гудели.
         Алексей лег спать раньше обычного времени. Он долго не мог заснуть, думая о том, как завтра будет пробираться по незнакомому пути через ледяной Енисей в неведомую ему деревню Епишино. Ночью часто просыпался, прислушиваясь, как за стенами школьного общежития завывает ветер, стуча порывами налетевшего снега о стекла окон. Утром наступившего воскресного дня проснулся внезапно, соскользнул с койки и быстро проделал то, что делал каждое утро. Заскочил в умывальник и прополоскал холодной водой заспанное лицо. Надел ватные штаны и черную с блестящими металлическими пуговицами форменную рубашку курсанта. На ноги надернул уже растоптанные, мягкие валенки, на плечи накинул ватный бушлат. Голову прикрыл серой шапкой, руки впихнул в легкие рукавицы из одинарной ткани. 
         Алексей выскочил из общежития, когда было еще сумрачно, и кротчайшим путем направился к столовой. Было раннее утро, и по тропе еще никто не прошел, и ему пришлось торить по ней свежий глубокий снег. Снегу на тропе было так много, что местами он засыпался за голенища валенок. Сначала брел по гриве, потом спустился в протоку и, преодолев луговину, вышел прямиком к деревянной мостовой, где находилась столовая судоверфи, в которой курсанты трижды в день обедали. Наконец он добрался до столовой и, перескочив через ступеньки крыльца, вошел в обеденный зал.
         В столовой еще не было посетителей, и Алексей быстро получил  положенный ему завтрак: тарелку каши, сваренной из крупы сечки, стакан  сладковатого чая и два бруска ноздреватого хлеба. Закончив быстро с завтраком и покинув столовую, он снова вышел на деревянную мостовую, и не спеша, побрел по ней, настраивая себя на предстоящий трудный путь, прокладывая след в рыхлом снегу. Добрался до угла, где стоял огромный деревянный, с большими окнами дом, не лишенный внешней красоты, в   котором размещалась дирекция Енисейской судостроительной верфи.
         От дирекции полого, прямо на лед Енисея, спускалась дорога – зимник, вся занесенная снегом. Зимник был так сильно утонувшим в снегу, что Алексей первоначально не решался ступить на него. Были видны лишь только контуры боков дороги, глядя на которые, Алексей пошел по ней, приминая валенками снег. Занесенная снегом, еле заметная дорога тянулась через всю ширь Енисея, скованного льдом, на противоположный, правый берег, где чуть ниже Енисейска по течению реки, находилась деревня Епишино, куда Алексею и предстояло сейчас добираться.
         Алексей долго не мог приспособиться к утонувшей в глубоком снегу  дороге,  выработать нужный ритм ходьбы. Ветер сильный и порывистый  продувал его насквозь, намереваясь свалить, сыпавший густой снег застилал  глаза. И Алексей впереди себя ничего не видел. Но он шел, не останавливаясь, удаляясь все дальше от береговой полоски, где осталась позади дирекция судоверфи.      
         Ему казалось, что он пробирается по занесенному снегом зимнику  уже давно. Сколько времени находился в пути, он не знал, часов у него не было. Он остановился и огляделся. Кругом одна безрадостная картина: белое  снежное безбрежие, слабая видимость которого настораживала Алексея. По-прежнему ни впереди, ни сзади ничего не видно. Скованная льдом, занесенная снегом необъятная ширь и даль, и их не охватить взглядом глаз. Ему казалось, что добрался уже до середины. «А может вернуться обратно» – подумал Алексей. Но возвращаться обратно нет смысла, и сколько времени еще надо добираться до берега, неизвестно. Его голову в этот момент сверлила единственная мысль, сдюжить и добраться до конечного пункта. 
         Через какое – то время порывы ветра стали стихать, сбавил свою напористость и сыпавший снег. «Неужели конец вьюге», - подумал Алексей, ускорив ход. Он опять остановился и стал всматриваться вдаль, стараясь определить, что находится впереди его. Приглядевшись к снежному безбрежию, увидел какую – то полоску. Снег перестал сыпать, и стало заметно, как чуть видимая полоска постепенно превращается в нечто другое. Алексей стоял и упорно ждал, когда видимость усилится. И вот, наконец, на месте полоски обозначился длинной кромкой высокий обрыв, а по его верху зубчатая полоска хвойного леса: перед ним замаячил конец его снежного, вьюжного маршрута.
         Пройдя еще, какое-то расстояние по засыпанному снегом зимнику,  он приблизился к берегу, простиравшемуся высоко над рекой. Берег разрезал  пополам глубокий разлом в виде оврага. Зимник из Енисея врезался по оврагу прямо в деревню Епишино. Алексей поднялся по разлому – оврагу наверх. С правой стороны, на большой ровной площадке, лежали штабеля бревен, а рядом стояла пилорама. Без сомнения, это местная лесопилка, отметил про себя Алексей. По верху крутого, обрывистого берега, налево, шла тропа, утонувшая в глубоком снегу. Занесенная снегом, тропа привела Алексея в улочку, вдоль которой стояли деревянные дома. За деревенской околицей был виден густой хвойный лес. Он как бы оберегал покой деревни на подступах из глухой тайги. Навстречу шла, потихоньку пробираясь по снежной тропе, женщина. Алексей остановился и спросил, в каком доме проживает новенькая учительница. Выбросив руку в сторону, она показала на дом, который стоял ближе других к берегу реки.
         Преодолев последнюю сотню метров по утонувшей в снегу тропе, Алексей подошел к приземистому дому, выпирающемуся с площадки тремя окнами на берег Енисея, построенному добротно из крепких бревен. Дом стоял  на солнечной стороне, обдуваемый ветрами с реки. Со временем солнечные  лучи, и ветры выжали из бревен дома серу, она оплавилась, и он теперь   выглядел темновато-красноватым. У входа во двор, вдоль заплота, огромные сугробы откинутого снега, выглядевшие крепостной стеной, охранявшей крестьянское жилье.
         Алексей повернул железную щеколду, отворил калитку ворот, и  перед ним распахнулось, просторное крестьянское подворье: большая площадка дальней стороной упиралась в теплый хлев для коровы и сарай. Вся постройка была закрыта крышей, под которой находился сеновал. Бегло окинув взглядом двор, Алексей отметил про себя, что дворовые постройки выглядели добротно, и были сделаны искусной рукой плотника. Справа, у заплота, примыкавшего к дворовым постройкам, протянулась длинная поленница смолистых дров, сверху засыпанная толстым слоем снега. Он вошел в квадратный тамбур дома, который на руси называется сенями, нашарив рукой ручку, дернул дверь. Дверь отворилась, он переступил высокий порог, почувствовав, как на него резко дохнуло густым теплом. При входе в дом бросилась в глаза, стоявшая у левой стены, большая русская печь, полукруглый свод которой пылал ярким огнем горевших дров. У кухонного столика возилась хозяйка–бабушка лет  шестидесяти, невысокая, худенькая, с надетым спереди цветастым фартуком. Под окном, на широкой лавке, сидел хозяин дома – мужчина таких же лет, как и хозяйка, сибирский крепыш, среднего роста, его внешний вид запоминался сразу и навсегда тем, что у него была окладистая борода. Он был одет в просторную рубаху–толстовку, в стеганые ватные штаны, заправленные в серые валенки. Сидя на лавке, он сапожничал. Держа в руках иглу с тратвой и шило, подшивал прохудевший валенок. Хозяева дома и сестра ждали прихода Алексея. Когда вошел в дом, они радостно заголосили, приветствуя его. Услышав появление Алексея, сестра выскочила из правого угла, всплеснув руками. Радостной встрече не было конца, они долго стояли обнявшись.   
         Интересно, все же, как происходит психологическое восприятие   человеком подобного рода ситуаций. Пока брат радостно обнимался с сестрой, источавшей вспыхнувшее родственное тепло, которую не видел четыре года, могли всплыть в памяти разные случаи из их прошлой семейной жизни. Но в человеческой памяти всегда все расположено по полочкам. Словно прокручиваясь на кинопленке, в какую – то секунду, вспоминалось трагическое событие той весны, когда из жизни ушла мать. И как он много раз вспоминал, сестра, которой только что стукнуло шестнадцать лет, и училась она всего-то в восьмом классе, но не побоялась, и приняла на свои хрупкие девичьи плечи большую, осиротевшую семью. За прошедшие годы, пока Алексей не видел сестры, она, казалось, не изменилась, все такая же смуглая, пропорционально сложенная, сердобольная. 
         Сестра сняла с брата холодный бушлат, и повесила его на крючок у двери. Алексей сбросил валенки, а хозяйка дома заботливо положила их на лавку, к горячему припечку, чтобы они прогрелись. Сестра провела брата в маленькую комнатку, где она жила. На полу – теплый половик. В передней стене – окно, а перед ним  маленький столик, на нем лежало все то, что говорило об учительской жизни сестры: стопка ученических тетрадей, книжки, чернильница с фиолетовыми чернилами, и ручка, а в ней вставленное перо  «лягушка», так хорошо знакомое с раннего детства. Тут же, у стены, стояла скромная железная койка, покрытая простым полушерстяным одеялом, какие бывают в студенческих общежитиях. На стене, на газете, на большом гвозде, висело шерстяное платье темного цвета, в котором сестра видимо, ходит на работу, в школу.       
         С раннего детства, когда он начал учиться в школе, в нем возникало   необъяснимое чувство, особого отношения к учителю. Ему всегда хотелось познать его жизнь. И вот теперь, когда стоял в маленькой комнатке деревенского дома, он воочию ощущал тот внешний и внутренний мир учителя, который олицетворяла его родная сестра. Сейчас, с высоты далекого времени, когда эти строки бежали по монитору компьютера, ему хотелось сказать, что все это увиденное и прочувствованное заключало в себе некий таинственный символ учительской жизни, который ему сильно хотелось познать. Как странно и непредсказуемо устроена человеческая жизнь. Находясь сейчас рядом с родной сестрой, настоящим школьным учителем, Алексей не мог и предполагать, что в своей жизни ему придется психологически вникать в суть  учительского труда. Пройдет, какое-то время, и в пору своего зрелого возраста, Алексей будет заниматься литературным творчеством. В числе тех написанных им книг, повестей и очерков, он напишет большой рассказ, посвятив его своему первому учителю. В него он вложит все свое безграничное уважение к учителю, открывшему ему первые представления об окружающем мире.
         Пока Алексей привыкал к жилищу сестры, она вышла в горницу, и занялась приготовлением скромного обеда. Сестра поставила на столик, нарезанный ломтями хлеб, на блюдечко насыпала горку фруктовой карамели–подушечки. От печи на большой тарелке принесла дымившуюся белоснежную картошку. И они сели за стол.
         Алексей сильно промерз и утомился за время снежного перехода по  скованному льдом Енисею, изрядно проголодался и не стесняясь, уплетал   рассыпчатую, вкусную картошку, запивая, горячим из кружки чаем. Сидя с сестрой за столиком, ему вспоминались трудные годы, когда они всей семьей вот так же усаживались за общий стол, вокруг дымившейся картошки, которую к обеду готовила сестра.
         Они тепло вспоминали золотой прииск Центральный, свою семью. Сестра рассказала несколько интересных эпизодов из своей детской жизни,  вспомнили они свою покойную маму, оставшихся на прииске отца и сестренок.
Алексею интересно было слушать рассказ сестры о том, как она училась в педагогическом училище, как его окончила, и была направлена работать учителем в местную школу деревни Епишино. Сестра поинтересовалась его учебой в судостроительной школе, посоветовала, быть осторожным, не создавать трудностей самим собой. Вся эта недолгая встреча была наполнена родственным теплом, цену которому определить невозможно. Время воспоминаний о прошлом, разговоры о нынешнем, общение с сестрой пролетело быстро. Внутренний голос подсказывал Алексею, пора собираться в обратный путь. Ведь он не близкий, до наступления темноты надо успеть преодолеть ледяной Енисей и вернуться в Енисейск.
         Алексей одел на ноги высохшие, теплые валенки, и все остальное: бушлат, шапку и рукавицы. Сестра дала ему пятерку денег. По тем временам, для него, курсанта судостроительной школы, пять рублей были большой суммой. Он распрощался с хозяевами дома, они пригласили его бывать в деревне чаще.
         Сестра проводила брата до оврага – спуска в Енисей. С высокого  обрыва была видна необозримая белоснежная даль Енисея, которую ему предстояло опять преодолеть. Они простились, и брат резво сбежал с крутого берега на его нижнюю кромку.
         Он обернулся, сестра все еще стояла на обрыве. Он помахал ей на прощание рукой. Сразу бросилось в глаза, что днем по зимнику прошли на лошадях и, дорога была прикатана широкими полозьями саней. Идти теперь было полегче. Пройдя, какую-то часть пути, Алексей обернулся. После обвального снегопада видимость улучшилась, и было видно, как из труб домов, разбросанных по крутому берегу Енисея, поднимались синеватые струйки дыма – предвестники мороза. По опыту жизни на прииске знал, что после обильного снегопада, и вьюги сразу наступает мороз.
         Алексею казалось, что он преодолел уже половину пути. Он остановился и огляделся вокруг. Впереди него и за его спиной один белый,  снежный, сонный горизонт. Вдруг, несколько раз, рывками, пронесся ледяной, пронизывающий ветер, передувая еще не слежавшийся снег. Не пройдя и полсотни метров, Алексей почувствовал, что пронизывающий ветер сменился на ледяной хиус. Поземок стал повторяться чаще, занося дорогу. Усиливался мороз, а резкий хиус дул и резал по живому лицу, словно медицинский острый скальпель. Алексей преодолевал метр за метром занесенный снегом зимник, терпеливо перенося хиус, пробиравший его насквозь. Пальцы рук в тонких рукавицах стали замерзать, и он засунул их в карманы бушлата. От дувшего с неистовой силой студеного хиуса уже промерзло все его тело: спина, грудь, ноги. Идти дальше становилось все труднее, дорога совсем утонула в снежных заносах, пробираться через которые, терпеть свирепствующий резкий ветер больше не было никаких сил. Алексея охватывала боязнь, как бы ни сбиться с пути и не уйти, куда–нибудь в неизвестном направлении и не затеряться в бескрайних снежных енисейских просторах. Однако сдаваться ледяной, морозной стуже Алексей не собирался. Его подхлестывало стремление, как можно скорее преодолеть зимник. И он усиленно шел по занесенному снегом зимнику, перенося морозный хиус, всматриваясь вперед, в надежде скорее увидеть полоску берега.
         Временами, с неохватной енисейской шири, с огромной силой на Алексея обрушивался ветер со снежной пылью. Дувшая поземка, морозная и колючая, проникала Алексею под бушлат, и тело вздрагивало от холода. Он, было, хотел остановиться и передохнуть. Но быстро отогнал от себя такую мысль. Ему было известно, что остановка на морозе клонит в сон. Мороз, словно, гипнотизирует уставшего человека и он, погружаясь в сон, засыпает и заживо замерзает. Утопая по колено в снежных заносах, хотя и медленно, но упорно он шел вперед. Его противоборство со жгучим, снежным ветром продолжалось, и не хотелось быть побежденным непогодой. Не останавливаясь, он шел вперед, преодолевая метр за метром занесенный снегом и закованный льдом зимник. Поединок с ледяным Енисеем продолжался. 
         Заметно смеркалось, а полоски берега все еще не было видно. Наконец, в снежной, мутной круговерти, вдалеке, сверкнули береговые очертания. До берега оставались последние метров триста, в наступающей темноте он увидел, как в домах то тут то там вспыхивали огоньки.
         Алексею осталось пройти еще десяток шагов, чтобы ступить на береговую кромку. Но он остановился и оглянулся назад. Перед ним простиралась огромная заснеженная, ледяная ширь Енисея, с которой сегодняшний поединок был закончен.            
         Он тяжело поднялся по занесенной снежными сугробами дороге. Минуя  дирекцию судостроительной верфи, откуда утром начинался его путь по ледяному Енисею в деревню Епишино, вышел на деревянную мостовую и, не заходя в столовую, хотя под ложечкой сильно сосало, прямиком двинулся к судостроительной школе.
         Последние метры изнурительного пути до школы он прошел, в каком – то сонном состоянии, уже ничего не чувствуя от жгучего мороза и убийственной усталости, еле переставляя ноги. Он перешагнул порог комнаты, с трудом расстегнул замерзшими пальцами пуговицы бушлата, с ног сбросил обледеневшие валенки, ватные штаны и рухнул в койку. Изнемогая от перенесенной усталости при преодолении заснеженного, ледяного зимника по Енисею, весь окоченевший до костей, он мгновенно погрузился в сон и замертво заснул. 
         Всю ночь Алоексей беспробудно спал ни разу не пошевельнувшись.   Ему снился сон: он вернулся на прииск Центральный. И чтобы почувствовать  свое возвращение, он взобрался на вершину горы Горелой. Убедившись, что за   прошедшее время на горе ничего не изменилось, он спустился на седловину, и  направился в глубь хребта, к вершине соседней горы Зеленой. На него обрушивался густой снег, в лицо хлестал жгучий ветер, завывая и не давая ему идти вперед. Ему снилось, что там, на вершине горы Зеленой, стоит лесной домик, а в нем ждет его родная семья, которая после долгой разлуки снова вся вместе: покойные мама, младенец Леночка, отец, здравствующие сестры Александра, Валентина, Светлана и брат Василий. Он торопился, боялся опоздать на встречу с ними. Проваливаясь в глубоком снегу, сносимый ветром, он все шел  и шел… Наперекор разбушевавшейся снежной стихии. 
         Прожита уже большая часть жизни с ее успехами и невзгодами, но  забыть тот переход в холодную, снежную пургу по скованному льдом Енисею,  невозможно. Переход навсегда остался в памяти Алексея, ведь он был одним из тех случаев, когда закалялся его характер. А поединок с заснеженным и ледяным Енисеем являлся подтверждением тому.

         Россия–Сибирь–Красноярск–Новосибирск, январь 2015 г.