Решение всех проблем

Максим Валеев
Многоэтажное здание Министерства Положительных Решений чем-то походило на обычную новостройку, которые выросли в последние годы на окраинах Петербурга. Оно было таким же светлым, похожим на пчелиный улей с одинаковыми, геометрически расположенными окнами-сотами. Двойной фасад из стекла и мрамора ослепительно сиял в солнечные дни, а в непогоду Министерство приобретало матовый серый цвет, что делало его похожим на скалу, свечой торчащую из земли.
Каждое утро к нему съезжались целые кортежи дорогих машин, в которых ехали большие и средние начальники Министерства. За ними спешило ничуть не меньшее количество машин попроще, в которых передвигались обычные служащие Министерства. Весь этот разношерстный автотранспорт полностью проглатывали массивные ворота подземного паркинга, площадью в несколько футбольных полей. Люди, служащие, начальники, обслуживающий персонал, набранный из гостей со всего постсоветского пространства, спешили в лифты, а из них в офисы, кабинеты, конференц залы, чтобы успеть поприсутствовать на утренней планерке и, может быть, успеть перехватить стаканчик кофе из кофейного автомата.
В общем и целом, Министерство Положительных Решений мало чем бы отличалось от десятков других подобных заведений, раскиданных по просторам необъятной России, если бы не то, чем это Министерство, собственно, занималось. А занималось оно, ни много, ни мало, решением всех проблем, постоянно возникающих в России. Министерство это было громоздким аппаратом колоссальных размеров и поглощало бюджетные средства с огромной скоростью, не давая при этом никаких гарантий, собственно, результата. Целесообразность его существования здесь мы обсуждать не будем, остановимся на том что оно существует и работает.
Андрей приехал сюда ранним утром, когда дворники в оранжевых спецовках еще мели улицы и по тротуарам ездили миниатюрные поливальные машинки. Ночью было ясно, а вот весь предыдущий день на Петербург лилась, бесконечная серая морось. Андрей и вчера попал под нее, от чего ему до сих пор становилось зябко при мысли о том, что сейчас нужно будет покинуть уютный и теплый салон. Но покинуть его пришлось. Водителя Андрей отпустил до вечера, и черная иномарка тихонько рыкнув укатила, а он остался на недавно вымощенном тротуаре, ежась от утренней свежести. Подняв воротник пальто, он направился через благоустроенный дворик, с клумбами и аккуратными деревцами образующими короткую аллею, ко входу в Министерство.
Вход был еще закрыт. Через толстое стекло двери на Андрея посмотрел седоусый охранник и красноречиво показал на часы — рано! Гость пожал плечами и отошел, сам поднялся ни свет, ни заря, и зачем? Непонятно! Наверное, хотел поскорее покончить со всем этим. Вот и жди теперь на холоде.
Час он без дела слонялся неподалеку, пока совсем не замерз, в сотый раз пожалев, что не остался ждать в машине. Лето кончилось совсем недавно, но дыхание осени уже позолотило листву, а Андрей, как на зло, был довольно легко одет. Впрочем, тут он мог винить, опять же, только свое легкомыслие. За углом открылось кафе, которое Андрей приметил еще дома, когда зашел, по привычке, на карту нужного района в интернете. Молодой человек поспешил туда, и оставшееся время до открытия дверей Министерства он зевал сидя за столом держа в одной руке смартфон, а в другой чашку дымящегося кофе. Есть от чего-то совсем не хотелось. Наконец время подошло. Охранник открыл стеклянные двери, во дворике, по одному, по два стали появляться люди в деловых костюмах и дорогих пальто. Андрей поспешил влиться в этот поток и вскоре он оказался в просторном холле, перегороженном пополам турникетами. Встречать его не торопились, но охранник, взглянув на удостоверение сотрудника реформированной Федеральной Службы Контроля, бывшей ФСБ, сразу начал куда-то звонить. Через несколько минут в холл спустился запыхавшийся молодой мужчина. Он нашел глазами Андрея, всплеснул руками, подошел.
– Андрей Павлович! Не ожидали что так рано будете! Пропускай, пропускай, Сергей! - сказал он охраннику.
Охранник пропустил Андрея, и мужчина повел его за собой вглубь здания.
– Наш начальник отдела уже здесь, - вещал он по дороге к лифту. - Мы-то думали, что вы часам к двенадцати...
Он еще что-то говорил, но Андрей не слушал. Его внимание привлекли люди, между которыми они пробирались к лифту. Здесь были те, кого можно было причислить к «касте» офисных работников: молодые успешные менеджеры, с самым деловым видом разговаривающие по телефону, девушки и женщины в строгих, и не очень, платьях, круглые щекастые толстяки еле влезающие в свой строгий костюм и шумно отдувающиеся после подъема по лестнице. Рядом с ними попадались сухие старики с блестящими лысинами и в толстых очках. Старики эти еще не успели одеть свои белые халаты, но от них явно веяло чем-то «университетским», при взгляде на них Андрей сразу вспомнил своего преподавателя  МХК в ВУЗе. В общем толпа здесь собралась самая разношерстная. Представители почти всех профессий, от медика, до экономиста, служили в Министерстве Положительных Решений.
На двадцатом этаже, куда они поднялись в переполненном лифте, был широкий коридор, уходящий далеко в обе стороны, а прямо напротив лифта блестела золотая табличка - Дискуссионная. Андрей и продолжающий вещать молодой мужчина свернули направо и пошли мимо бесконечного ряда белых дверей. Люди входили и выходили из этих дверей, и когда они открывали их оттуда доносились приглушенные голоса:
– Нужно решать проблему миграции! - говорил кто-то густым басом. - Нужно улучшать инфраструктуру в провинции!
– Нет, - перечил ему целый хор голосов. - Нужно ввести контроль за перемещениями!
– В нашем правовом государстве, - доносилось из следующей двери. - Мы должны охранять права меньшинств!
– Мы не должны культивировать религиозную нетерпимость! С ней нужно бороться!
– Мы должны поощрять религиозное воспитание, ради единства нации!
– Нужно бороться с инфляцией!
– Нужно поощрять инвестиции!
– Нужно бороться с деградацией!
– Все ради науки!
– Все ради духовности!
По мере того как на Андрея наваливался этот шумный поток он все более ускорял шаги. Гвалт в коридоре стоял невообразимый, предложения смешивались с требованиями, которые перетекали в ультиматумы и резолюции. От обилия информации, часто совершенно противоречащей друг другу у Андрея начала пухнуть голова. К моменту, когда он, наконец, достиг своей цели — большой двери с надписью «Отдел приема решений» - он вообще перестал различать отдельные слова. Все слилось в единый гул голосов, то падающего до громкого шепота, то взлетающего до каких-то выкриков. Сопровождающий молчал, не пытаясь перекричать гул голосов, он указал пальцем на дверь, жестам дав понять, что его, Андрея, ждут за ней. Дождавшись кивка, он развернулся и пошел обратно. Морщась от шума Андрей ткнул пальцем в кнопку звонка и прямо посмотрел в объектив крохотной камеры. По тому как сдвинулась апертура он понял, что на него смотрят. Через мгновение дверь открылась, и он вошел в просторный светлый офис. Дверь сзади сама собой закрылась и моментально отсекла все звуки, доносящиеся из коридора. Тишина оказалось на столько неожиданной, что Андрей несколько секунд привыкал к ней.
Офис, в котором он оказался, был разделен на две части матовой стеклянной перегородкой. В передней сидела, склонившись над клавиатурой, секретарша. Когда дверь закрылась и коридорный шум исчез она подняла голову и сказала с дежурной улыбкой:
– Андрей Павлович, вас ждут.
Андрей улыбнулся в ответ и изображая спокойствие прошел через стеклянную дверь в кабинет. Внутри, за длинным столом восседал в кресле человек, необъятных размеров, с коротким ежиком темных волос. Он был страшно толст, но в отличие от большинства толстяков у него не было мелких, глубоко посаженных свинячьих глазок. Он смотрел на вошедшего ясным, осмысленным взором широких серых глаз, без жирного блеска и беганья, всегда так раздражавшего Андрея.
– Андрей Павлович! Жду вас!
Толстяк сделал обреченную на провал попытку подняться с кресла, чтобы пожать Андрею руку. Рукопожатие у него тоже было вполне обыкновенным, за исключением того, что Андрей совершенно не мог обхватить его ладонь своей.
– Ну как вам у нас?
– Балаган, - честно ответил Андрей.
– Это с непривычки у всех такое ощущение складывается, - улыбнулся толстяк. - Меня зовут Константин Сергеевич, я начальник отдела принятия решений. Слежу за всем этим сборищем политологов, философов, юристов и прочих, прочих, прочих.
– Нервная у вас, должно быть, работенка.
– Привыкнуть можно. Хотя в последнее время появилось много проблем.
Андрей сел на предложенный стул, неслышно вошла секретарша и поставила перед ним чашку с дымящимся кофе.
– Поэтому я здесь, - ответил Андрей, принюхиваясь к напитку. Пахло не плохо, но все же чувствовалось что кофе дешевый, хоть и приготовленный в кофеварке.
– Конечно, конечно, - начальник защелкал клавишами. - И отчетик вам я уже подготовил.
Не похоже было что бы он лебезил перед Андреем. Он сосредоточенно что-то печатал, не пытаясь посылать посетителю заискивающих улыбок или засыпать его вопросами. Андрею это понравилось. Через две минуты из принтера появилась заполненная мелким шрифтом бумага. Константин Сергеевич ловко подхватил ее и передал Андрею. Отчет был о распределении средств, проделанной работе, сэкономленных деньгах. Пока Андрей осиливал это скучное чтиво, Константин Сергеевич выбрался из-за стола и немного прошелся по кабинету, разминая ноги.
– Очень интересно, - сказал Андрей, бросая лист на стол. - Но я здесь не за этим.
– Ну это так, формальности. Прошу.
Они вдвоем вышли из кабинета и снова оказались в наполненном оглушающим гомоном коридоре. Толстяк удивительно быстро, для его комплекции, повел Андрея в сторону от лифта, и пройдя через несколько дверей они оказались в просторном холле с несколькими десятками дверей. Возле каждой из дверей была прибита к стене блестящая металлическая табличка с названием отделов. Экономический отдел, политический отдел, нравственный отдел и так далее. Холл был на столько большим, что казалось невозможным что бы такое большое помещение умещалось внутри здания Министерства. И хотя Андрей, по давней привычке, запомнил с точностью до поворота дорогу сюда, он никак не мог определить в какой части здания они находятся.
– Наша святая святых, - Константин Сергеевич широким жестом обвел холл и выжидательно посмотрел на Андрея, словно фокусник, ожидающий оваций от публики.
– Я здесь не бывал. Зачем вы меня сюда привели?
– Просто хочу объяснить суть возникшей у нас проблемы. Вот посмотрите. Видите?
Он указал рукой на одну из дверей. Андрей кивнул.
– Политический отдел. Наша колыбель. Именно в нем, вернее в его коллективе, еще старом, который существовал до Реформы, была придумана и внедрена существующая система. Наше Министерство заменило половину правительства. Теперь законы придумывают не депутаты и партийные ставленники, а историки и политологи. Многие области фундаментальной науки, так же перешедшей под наше крыло, получили стабильное финансирование и развитую инфраструктуру. И так далее. Исчезла проблема не востребованности профессий, любой выпускник всегда может пройти практику у нас, если не найдет работу — тоже, кстати, наша идея. Само создание Министерства Положительных Решений стало его первый положительным решением. Мы кажемся громадными и громоздкими, но у нас куда меньше бюрократии чем можно ожидать, спасибо Экономическому отделу. У нас огромная сложная структура. Больше пятидесяти штатных отделов, занимающихся решением вносимых проблем и двадцать чрезвычайных отделов, реагирующих на любые изменения, как в стране, так и в мире. Ежегодно мы накапливаем громадное количество ценнейшего опыта, уникального. Я слышал, что в США уже разрабатываются схожие с нашей структуры.
– И народ получил право выбора? - усмехнулся Андрей. - Похоже на чье-нибудь выступление на федеральном телевидении.
– Получил. А как же? Ведь шестьдесят процентов вносимых проблем определяется голосованием. Конечно, для этого пришлось слегка подкорректировать избирательное законодательство, да и Конституцию, если уж на то пошло. Но электорат, я имею ввиду думающий электорат, получил реальные рычаги управления страной.
– Давайте ближе к телу, Константин Сергеевич. У вас ведь не все так радужно.
– Увы, не все. Пойдемте.
Он направился к двери Политического отдела. В холле стояла торжественная тишина, нарушаемая лишь звуком их шагов, но вот, Константин Сергеевич потянул на себя дверь и в холл ворвался многоголосый шум. Кто-то яростно спорил о чем-то на повышенных тонах, осыпая оппонента аргументами и терминологией, которую Андрей не понимал. Он заглянул внутрь и увидел офис, заполненный людьми, кричащими и жестикулирующими, один из них стоял возле стены, на которую проектор светил каким-то сложным графиком. Он кричал на стоящую перед ним толпу, с красным от ярости лицом и с силой тыкал пальцем в вертикальную кривую на графике.
– Рабочий процесс? - спросил Андрей у Константина Сергеевича. Тот грустно кивнул.
– Это еще что. В некоторых отделах до драк доходит. Вчера, например, профессору философии сломали нос. А казалось, что интеллигенция, разумные люди.
Он закрыл дверь в Политический отдел и в холле снова установилась тишина.
– Теперь вы поняли нашу проблему, Андрей Павлович?
– Пока не совсем.
– Не знаю из-за чего это, - толстяк вздохнул. - Может быть из-за того, что у нас обязано учитываться любое мнение, вне зависимости от того кто его предложил. Молодежь чувствует, что ей все можно, а старики теряют свой авторитет. Отсюда и конфликты, и вечные споры. Как в таких условиях прийти к каким-то решениям? Многие вопросы на столько зависят от конкретной морали и общественного мнения, что просто не могут иметь однозначный ответ. Поверите ли, я уже месяц не подписывал никаких готовых решений. Месяц! А ведь до следующих выборов осталось чуть больше полугода.
– Значит у вас просто никто не может договориться между собой?
– Хуже. Договориться они могут, только договариваются они против друг друга. Демократы против социалистов, гомофобы против либералов, верующие против атеистов. А нам нужен универсальный специалист, понимаете? Специалист с широчайшими взглядами и золотым сердцем. Почти что не человек.
– И как вы пытались решить эту проблему?
– По-разному. Чего только не пробовали, на самом деле. И разделять специалистов пробовали, и поощрять, и наказывать, и воспитывать. Уже приняты особые программы обучения в школах и ВУЗах, но что бы дождаться их плодов нам нужны годы, а у нас их нет! Так что все без толку. Ситуация дошла до такой стадии, что работа многих отделов уже почти парализована.
– Что же, ваши работники этого не понимают? Неужели нельзя все это как-то организовать? Должно же быть нейтральное мнение.
– Понимают. Но и сами сделать ничего не могут. Все это получается как-то стихийно. Ведь каждый из них действительно любит свою работу и старается изо всех сил. А людей абсолютно без предрассудков не бывает, сами понимаете.
Они зашли еще в несколько отделов, в каждом обнаружив крики и спор. На глазах Андрея в одну из дверей вбежал десяток охранников и оттуда послышался шум и крики. По слова Константина Сергеевича такое тут было каждый день и все уже привыкли. Андрей только покачал головой. У него не было совершенно никаких идей. В теории все было хорошо и славно. Лучшие из лучших специалисты занимаются своим делом и решают судьбу страны. Народ и власть совместно ставят им задачи, и они решают их, неизменно положительно и на благо государства. Никто не имеет право ни изменить их решение, ни повлиять на него. И по началу это действительно работало. Наступил некий баланс, и даже самые закоренелые скептики увидели в России положительные тенденции. И вот на тебе. Месяц никаких решений, споры вместо дискуссий, драки вместо взаимных оваций. Ну куда это годится? Неужели все опять покатится в тартарары?
– Это нужно решить, - сказал Андрей.
– Нужно, - согласился Константин.
– Вы понимаете, что если в вашем Министерстве наступит кризис, этот кризис настанет и во всей стране? Здесь сосредоточенная слишком большая власть, чтобы позволять ей быть не эффективной.
– Все понимаю, Андрей Павлович. И ответственность осознаю, и работаю над этим, думаю денно и нощно. Наш Внутренний отдел уже похоже сделал все что мог. Как бороться с человеческой природой?
– Воспитанием, наказаниями, поощрениями...
– Мы уже пробовали.
– Значит меняйте кадры, меняйте методы. И ищите, ищите!
– Что искать?
– Как, что?! Решение всех проблем! Если надо менять человеку мышление - меняйте. Надо искоренять предрассудки? Искореняйте! Хоть каленым железом, как хотите.
Константин Сергеевич слушал эту гневную триаду молча, опустив голову, словно чувствовал себя виноватым, хотя на самом деле он просто ждал пока строгий проверяющий накричится и успокоится. Поняв это Андрей смущенно замолчал.
– Извините, - буркнул он. - Мне просто показалось что вы тут все уже опустили руки.
Толстяк улыбнулся и развел руками, ничего, мол, не поделаешь. Андрею стало еще более неловко от того, что он сорвался на крик.
– Пойдемте обратно в мой кабинет Андрей Павлович. Суть проблемы вы поняли, теперь нам надо бы в спокойной обстановке все это обдумать.
Тем же путем они вернулись в Отдел приема решений. Время медленно, но верно приближалось к обеду. Министерство гудело и роилось тысячью сотрудников, выскакивающих из дверей и торопливо шагающих по коридорам. Гулкое эхо шагов и голосов многократно отражалось от мраморных стен и высокого потолка и обрушивалось на слух Андрея, который вообще не выносил слишком громкого шума. С громадным облегчением он перешагнул порог Отдела и поспешил захлопнуть звуконепроницаемую дверь.
Константин Сергеевич провел Андрея за собой в неприметную дверь в стене, которая вела в небольшой зал для совещаний, одну из стен которого полностью занимало большое панорамное окно.
За окном начинался ливень. С высоты двадцатого этажа мокрый воздух казался серым, почти белым, темные тучи низко нависли над городом, едва не касаясь крыш небоскребов, и извергали из себя плотные косые струи дождя. В зале воздух подогревался и ароматизировался, так что стоял устойчивый, хоть и не навязчивый, запах цветов, а вот за толстым оконным стеклом воздух был сырым и холодным, несшим в себе запах осенней свежести. Андрею захотелось подышать этим воздухом, оказаться на улице, а не в этих комфортабельных, но шумных коридорах и кабинетах. Город внизу блестел мокрым асфальтом и пестрел желто-красными пятнами садов и скверов, по улицам ползли сотни крохотных разноцветных зонтиков и почему-то совсем не видно было вертолетов воздушного такси.
– Где же все вертолеты? - спросил Андрей. - Из-за погоды не летают?
Константин Сергеевич уселся в одно из крутящихся кресел, расставленных вокруг стола. Вновь в зал неслышно вплыла секретарша и оставила перед ним запотевшую бутылку минералки.
– Нет. Современный вертолет даже в шторм летает. Мы сейчас в гортранспорте реформу проводим. Переход на новый вид топлива.
Андрей что-то слышал об этом в интернете, но внимания как-то не обратил. Да и особо большой шумихи не поднимали.
– Транспортный отдел добился. Всеми правдами и неправдами. У нас теперь и отделы начинают конкурировать, - Константин тяжело вздохнул.
С тех пор как практически иссякли мировые запасы нефти и мега-корпорации стали реально заинтересованы в альтернативных источниках энергии, новые революционные виды топлива стали появляться чуть ли не каждые полгода. Постоянная гонка за более современным или более дешевым горючим и, соответственно, за более современными и дешевыми двигателями, стала притчей во всех языцех, а динамика развития энергетической отрасли чуть ли не сравнилась с динамикой развития компьютерных технологий. Сам Андрей все еще предпочитал проверенный временем электродвигатель, хотя машину сам не водил уже несколько лет.
А ведь когда-то, наверное, казалось, что конец нефти будет означать чуть ли не конец человечества. Фантасты через масс-медиа пугали страшными энергетическими кризисами и войнами. Но как только проблема встала уже перед самым носом, выход нашелся, и теперь уже техника не поспевает за наукой. Получается, что главное это стимул? Подумать только, какие задачи не решал человек, когда возникала острая нужда. Главное, чтобы всегда нашелся тот, кто возьмет на себя ответственность и конкретно покажет, что делать. Привычка не рассуждать, а действовать, когда того требуют обстоятельства, не это ли позволило людям выйти из пещер и построить государство?
Андрей отвернулся от окна и на несколько секунд закрыл глаза, стараясь привести в порядок ворох сумбурных мыслей, мечущихся в голове.
– Мне кажется, - начал он. - Вам нужно для начала выработать какой-то общий курс.
Константин Сергеевич с интересом взглянул на него.
– Если предложите свежее решение мы вам благодарность выпишем.
Андрей иронично хмыкнул и продолжил:
– Все грозит снова попасть в порочный круг. А мы снова сидим и спорим друг с другом. Конкурируем, выбираем, голосуем. Разве не кто-то из вашего Министерства говорил: «Решение, принятое большинством голосов, не является положительным»?
– Это говорил один из наших основателей. Кажется, я понял куда вы клоните.
– Надеюсь. Сейчас вам нужно забыть о своих правилах, об общих решениях, плохой демократии и прочем. Нужно работать только исходя из целесообразности, пусть кто-то с этим не согласен или даже если это кому-то вредит. А что у вас? У вас все думают обо всех и в итоге ничего! Обычно говорят, что люди ошалели от власти, а у вас здесь люди ошалели от справедливости и равноправия.
Андрей сделал паузу и попросил у Константина Сергеевича воды. Тот толкнул ему бутылку по столу, при этом часть воды пролилась на гладкую лакированную поверхность, образовав лужу с неровными краями. Андрей приложил пластиковое горлышко ко рту и сделал большой глоток. Вода была соленая, что бы проглотить ее Андрей сделал над собой усилие.
– Всегда должен найтись тот, кто разрешит любой спор, просто приняв какое-то решение. Пускай это будете вы или еще кто-нибудь, человек способный пресечь эту бесконечную свару демагогов, которую я тут увидел. Тиран, если хотите.
– Вы предлагаете усложнить нашу структуру и ужесточить правила? - удивился Константин. -  Ведь мы не придумываем решения, мы выбираем из существующих. Это справедливо.
– Власть, это всегда несправедливость и насилие. Справедливость делаем из нее мы, настолько, на сколько можем. Если мы будем пытаться открещиваться от этого принципа это ни к чему не приведет. В конце концов, вы же должны выполнять свою работу. Вы Министерство Положительных Решений, вот и решайте. Положительно решайте. Какой от вас прок, если вы не можете пресечь все эти мелкие склоки в собственной структуре?
Константин Сергеевич потер лоб и поморщился. Он сидел, уперев свой необъятный живот в стол и о чем-то напряженно размышлял пару минут.
– Ясно. Мне все ясно. Это ваша официальная резолюция?
– Пока да. Сегодня только первая инспекция.
– Это-то понятно. Но вы определили курс?
– Определил, - сказал Андрей, подумав секунду.
Толстяк кряхтя поднял с кресла и подошел ближе к Андрею протягивая ему руку. Андрей снова пожал ее, не сумев обхватить толстенную ладонь пальцами.
– Вы конечно правы, во многом. Работать нам надо, а то сейчас получается, что мы просто проедаем бюджетные деньги. Лично мне этот ваш «тиранский» метод не нравится. Бывало это уже в России, и не раз. Но делать нечего, подчиняюсь. Буду работать и искать.
– Что искать?
– Как что? - притворно удивился толстяк, потом криво усмехнулся глядя в глаза проверяющему. - Решение всех проблем.