Аист принёс очередное коллективное детище. Заниматься им должен Мустанг, но он отправился перенимать опыт в соседнее Стадо, и Кента, вздохнув, разворачивает новое творение. Однако рассмотреть его она не успевает, потому что внезапно врывается группа активистов.
– У нас много претензий, – выкрикивает Зебра.
– Руководство плохо знает монетологию! – вторит ей Косуля.
– Давно пора взять это дело в свои лапы, – предлагает уже более спокойно Сумчатая Кротиха, – помните, что говорила Главная Курица? Мы имеем право отслеживать.
– Она имела в виду гласность, но за расчёты отвечает вожак, – напоминает Кента. – Важные Птицы не нашли нарушений, и вы это знаете.
– Ну и что? – перебивает Зебра. – Если вопрос решён не в нашу пользу, значит, он не решён, и надо жаловаться выше. И вообще… Почему всё решается с участием Мустанга? Он пришёл сюда недавно, мы для него чужие.
– Если вожаку нужны советчики, – добавляет Ехидна, – у нас есть и более достойные.
И она многозначительно смотрит на Броненосца.
– Уж у меня бы не было такого безобразия, – отзывается он, – все получали бы много монет. В Стаде всего хватает, только уходит не в те лапы и не в те сумки.
При упоминании о сумках возникает минутная неловкость, оно и понятно, сумки есть далеко не у всех, но как раз имеются у Ехидны, Кротихи и самого Броненосца. Воспользовавшись моментом, Кента перехватывает инициативу.
– Неужели после того, что случилось, вам не стыдно говорить, что куда попадает?
Речь идёт о недавнем скандале: одна из Золотых Антилоп, устав платить Броненосцу монеты, пожаловалась на него Землеройкам, и Броненосец был взят с поличным. Как ему удалось выпутаться из этой истории, неизвестно, но не зря же Броненосцы умеют и плавать, и бегать, и зарываться в землю. Все улики оказались спорными, записи пропали, отпечатки стёрлись, а факт получения монет не был доказан. После этого случая популярность Броненосца в Стаде возросла: у нас издавна любят и жалеют тех, кто пострадал от стражей порядка или вожаков.
– Это была провокация! – уверенно заявляет Броненосец, – от меня просто пытались избавиться, потому что я за справедливость. Вожаки всегда брали монеты, но зачем же другим мешать? Вот Зверь это понимал…
– Не все брали. Ривокский Конь не присваивал овёс, все говорят, что тогда жили бедно, но дружно, – возражает Зебра.
– А ты откуда знаешь? Ты тогда не работала, – перебивает её Косуля.
– Конечно, – добавляет Ехидна, – точно никто не помнит, но и тогда Коза-Дереза шумела, и телеги отправляли.
– Не о том вы думаете, – пытается урезонить активистов Кента, – нам надо идти вперёд, а не бывших вожаков обсуждать.
– Как идти, если все голодные? Да ещё этому Мустангу не живётся спокойно. Надо отменить его нововведения!
– Не такие уж вы голодные! А Мустанг… Он знает многое, что нам пока неизвестно. Рано или поздно я передам кому-то главную повозку, но при этом она не должна перевернуться. Никто другой не осилит…
– Ладно, пошли, - перебивает Зебра, – я же говорила, что они заодно. Не здесь надо разговаривать!
И они шумно выходят, чуть не покалечив открывшейся дверью Любопытную Лошадку. А Кента возвращается к коллективному детищу ЦеУ и вскоре забывает о неприятном разговоре. А зря.
Продолжение http://www.proza.ru/2015/04/02/1794