Все пространство концертного зала вдруг вздрогнуло и уступило шквалу музыки, и обрело глубину и мрак, и стон.
И душа испуганной птицей рванулась под своды зала и заметалась в попытке избежать настигающей ее музыки. А музыка хлестала и била яркоцветной молнией. Она разила без промаха. И душа вдруг сдалась и раскрылась, как цветок под дождем, жадно впитывая бушующие аккорды.
- Аяяяяй! – жалобно закричала скрипка и испуганно смолкла… И внезапно музыка замерла, как обреченное тело перед обрывом. И слабой тенью рванулась вниз, прощаясь с жизнью. Тонко и страшно…
А перед этим… Смешная и растерзанная какофония звуков. Полный диссонанс настраиваемых инструментов, шарканье ног и шорох, и говор тек струей, то замолкая, то вспыхивая вновь. Эти бесплотные тени на стенах скользили, скользили, прячась в свете огней.
А душа вдруг прозрела и поняла, что это вся ее жизнь. И конец, и начало. И вдруг вспорхнула в едином порыве со взлетом музыки, и затрепетала, завибрировала, успокаиваясь в волнах одинокого саксофона. О, тоска! Какое пронзительное одиночество! Н Е В Ы Н О С И М О !.. Плач, мое сердце! Это была любовь?.. Прости… Сплошная рана.
… - Ваш билетик? – и уже рвут из рук и сзади поторапливают. Да–да. Сейчас.
- А кто солист?.. Разве не на гастролях?
Отличное место, здесь замечательная акустика. Вот повезло.
… И в пропасть. Снова и снова. И только виолончель подхватывала перед неизбежным, но не могла удержать. И тоненький голосок скрипки подмигивал, как полночное такси и был готов увезти, но куда?!. Туда… Туда… Откуда нет возврата, но светло и солнечно, уж вы поверьте. Светло и солнечно…
Ох, этот дождь! А ветер пробирает просто до костей. Что, простите? Зонтик? О, спасибо! Да, виолончель была великолепна. Но саксофон… Я чуть не умерла! И вы?! Фантастика. Простите, нет. Спасибо. Вот возьмите зонтик. Прощайте, мне в метро… И скрипка в душе жалобной ноткой – все еще будет… будет...