Первым проснулся Тиль. Что-то тяжелое ударяло о сваи, сотрясая всю хижину. «Нет, это не волны», - понял мальчик и выскочил в дверной проём на настил. Здесь удары ощущались ещё сильнее, а в промежутках между ними отчетливо слышалось жуткое, напряженное шипение. От этого звука у Тиля холодок пробежал по спине. Неприятное ощущение внутренней дрожи охватило всё тело. Тиль схватил связку сухого тростника и сунул в жаровню. Связка загорелась, как факел. Мальчик перегнулся через перила и посветил между сваями. Что за жуть! Воды под настилом не было. Вместо неё мерно колыхалась и наползала на сваи сплошная масса каких-то толстых черных шнуров, туго сплетенных в гигантский живой татами.
Тиль поднял факел вверх, и ему стало ещё страшнее: вся поверхность лагуны от берега до хижины была сплошь покрыта выползшими из болота змеями. А тем временем некоторые из этих тварей уже заползали по сваям, и кое-где над настилом вспыхивали огненно-красные змеиные зрачки.
Подавив охвативший его ужас, мальчик зажег ещё одну тростниковую связку и огненными вениками стал судорожно сбрасывать змей с настила. Не тут-то было: они протискивались между жердочек, цеплялись хвостами за любую тростинку, но не давали скинуть себя вниз. Пока Тиль сражался с одной, целая дюжина гремучих змей, шипя, вползла на настил.
В два прыжка мальчик очутился внутри хижины. Папаша Билл и Ник уже проснулись и сидели на циновках, ничего не понимая. «Змеи», - выдохнул Тиль, и, как бы в подтверждении его слов, первая змея подняла голову над порогом. Но уже в следующее мгновение её напрочь отрубленная голова полетела в темноту, сверкнув гаснущими угольями глаз. Это Ник с топориком в руке ринулся к порогу. Размахивая своим оружием, мальчик выскочил было наружу, но каким-то чудом сумел остановиться в проёме: весь настил за порогом был точно ковром устлан копошащимися змеями.
Татами — маты, которыми в Японии застилают полы домов (традиционного типа). Плетутся из тростника игуса и набиваются рисовой соломой.
- Зовите черепах: им змеи нипочем. Но самых сильных! Иначе мы погибли! – крикнул Ник и тут же в два свиста зацвикали-залились Тиль и папаша Билл. Все трое замерли в ожидании.
Тем временем положение ухудшилось до крайности. Страшный удар о сваи содрогнул строение, крыша съехала на бок, открыв дыру с искаженными, скачущими созвездиями, едва видными сквозь буроватую дымку. Казалось, на планете этой ночью разом взорвали все кирпичные заводы, и красная тончайшая пыль окутала Землю от полюса до полюса.
Подгоняемые необъяснимым страхом и злобой, змеи переливались через порог чёрным водопадом. Ник и папаша Билл едва успевали отшвыривать свивающиеся в кольца обрубки. Тиль с замиранием глядел на эту схватку. Неизвестно отчего, но больше всего на свете он боялся именно змей. Уж лучше акула! Ничего не значащее упоминание о каком-нибудь безобидном удавчике, и то вызывало у мальчика почти осязаемое ощущение обвившейся вокруг горла скользкой живой петли.
Папаша Билл и Ник уже не справлялись с нашествием. Несколько змей проскользнули в хижину. Шёлковое шипение ножом распороло воздух последнего убежища. Схватив кинжал, на ватных ногах Тиль погнался за змеей, но тут что-то холодное шлепнулось ему на плечо. Мальчик отдернулся и с ужасом увидел упавшую к ногам змею. Он отскочил, глянул вверх – это конец! - повсюду со стен, как красные китайские фонарики, свешивались змеиные головы.
Змеи ползли и ползли, затопляя хижину. Теперь она буквально сотрясалась от змеиного шипения, словно это был паровой котел. И сходство с котлом усиливал неизвестно откуда взявшийся свистящий высокий тон, похожий на звук вырывающееся струи пара.
- Они здесь, - прошептал Тиль. – Алиса зовёт нас.
Услышав это, Ник мгновенно отскочил от двери и негромко скомандовал друзьям: я прыгаю первым. Если удачно, подам голос. Прыгайте на свет факела.
Немедля ни секунды, мальчик выхватил из рук Тиля догорающую тростниковую связку, рванул с пола две циновки и бросил их за порог на настил. Два шага. Толчок. Взметнувшись над перилами, Ник исчез в темноте, переполненной жутким шорохом и движением. Тут же снизу донесся его голос: «Скорей, скорей! За борт!»
Старый Билл почти насильно вытолкнул Тиля на островок циновки посреди змеиного потопа, со всех сторон охватившего хижину. Циновка, как живая, вздымалась и опадала под ступнями. У Тиля от ужаса обмякли ноги, в ушах зазвенело, потом звон как бы отдалился, и всё вокруг перестало существовать.
Опомнился мальчик уже на спине черепахи. Старательная Кармен гребла во всю мочь, чтобы не отстать от огня, летящего в темноту. Это папаша Билл факелом показывал дорогу, стоя на своей Алисе. Но где Ник? Исчез? Погиб? Тиль хотел подняться и не смог, потому что его удерживали чьи-то крепкие руки. Вот руки слегка разжались, Тиль повернул голову – над ним обозначилось тёмное лицо Ника с отблесками факела на нем. Жив! Тиль даже всхлипнул от слабости и облегчения.
- Ну-ну, не кисни, - пробурчал Ник, - нас и без того ожидает весёленькая ночка.
И всё-таки Тиль почувствовал, как жесткая рука друга, будто невзначай коснулась его щёки.
- К гроту, к гроту! – крикнул Ник в темноту.
- Вас понял, - пробасил папаша Билл, и передняя черепаха взяла чуть правее.
Выскочили на песок и тут же по команде Ника начинали карабкаться по каменной осыпи на площадку повыше грота. Запыхавшийся Билл всё время отставал. Мальчикам приходилось буквально втаскивать его на крутые уступы. Наконец, они добрались до небольшого плато. Внизу в темноте напряженно дышала лагуна. Впереди в трехстах футах чернела отвесная стена прибрежных гор, закрывавшая лагуну с запада. Что-то неладное происходило в ночном море и сумрачно-багровом небе.
Плеск волн с каждой минутой усиливался и переходил в глухой неумолчный рокот. Небо всё плотнее заволакивалось красноватой пеленой, сквозь которую воспаленными глазами глядели едва различимые звезды.
Словно спохватившись чего-то, Ник протянул руку к тростниковому факелу, который только что зажёг Билл, и кинулся с ним в темные заросли.
- Сюда, - позвал он, - да живей вы, живей!
Тиль и старик бросились на зов. Колючки и шипы впивались им в кожу, острые камни ранили ноги. А голос Ника доносился уже откуда-то снизу. Вот блеснул и снова пропал огонь факела.
- Спускайтесь! Живо, живо!
Не разбирая дороги, не чувствуя ушибов, старый Билл и Тиль скатились в небольшую карстовую воронку, поросшую по краям кустарником. Одна из кромок воронки слегка нависала наподобие массивного карниза.
- Все под карниз! К стене! Прижмитесь к стене! – командовал Ник. Не успело эхо повторить его слова, как каменная твердь, небо и всё, что было между ними, дрогнуло, покачнулось и раскололось на множество частиц, превратившись в грохочущую лавину камней и исковерканных деревьев. А может, это тысячи экскаваторов опрокинули свои ковши над каменной норой, в которой укрылись трое беззащитных беглецов?
Камни летели и летели, сталкиваясь и крошась на лету. Мелкие обломки больно секли по лицу, рукам и всему телу. От поднявшейся пыли перехватило дыхание. Факел погас. А толчки повторялись и повторялись. Вдруг земля стала уходить из-под ног, раздался скрежет разламывающегося монолита горы, и друзья полетели вниз – в разверзшуюся под ними бездну…
Пахло сыростью. Высоко над головой светлела узкая щель с рваными краями. Из-за ушибов и ссадин боязно было шевельнуться. Особенно сильно расшибся Ник. Правая рука у него повисла, как плеть, а плечо распухло. Но он не жаловался, не ныл, только стискивал крепче зубы, когда случайно задевал больную руку. Терпеть-то терпел, но подняться из расщелины в таком состоянии он не мог.
Вдоль трещины в дальнем углу сочилась вода. Капли, как водяные часы отстукивали секунды. Что-то надо было предпринимать. Тиль понял, что настало его время. Он приподнялся, пересиливая ломоту во всём теле, и на коленях переполз к тому месту, где разлом сужался. Мальчик упёрся спиной в одну стенку, а согнутыми ногами – в другую. Резко разогнул колени, закрепился на новой высоте руками враспор и, подтянув ноги к подбородку, снова протолкнул себя вверх.
Расщелина снизу казалась такой узкой, что и кошке не пролезть. Обрывистые края каменного колодца были очень неровными, местами щель расширялась, образуя полости, где руки едва доставали от стены до стены. Чтобы закрепиться и продвинуться выше, мальчику приходилось упираться ногами в одну, а плечами и даже шеей – в другую стенку. Со стороны могло показаться, что этот перепачканный, исцарапанный в кровь паренёк репетирует смертельный трюк – «мостик над бездной».
На последних трех-четырех футах подъема края расщелины, действительно, почти сомкнулись – шёл, как сказали бы скалолазы, «шкуродёр». Тиль едва-едва протиснулся в эту щель и, наконец, вылез из колодца.
В первую минуту он не мог даже встать на ноги и просто лёг у пролома между каменными глыбами, какими-то корнями и пластами вздыбленного дёрна. Если мальчик и задремал, то на секунду-другую, не больше, потому что, когда он снова открыл глаза, тень от коряги так же точно лежала на куске рыжего сланца с диковинными прожилками.
Мгновенный отдых пошёл Тилю на пользу: теперь ноги держали его не так уж плохо, кровь на плечах и груди подсохла, боль в спине поутихла. Первая мысль была о «шкуродёре»: Билл не пролезет. По-видимому, вчера после того, как они рухнули в провал, землетрясение ещё продолжалось и края ущелья снова сошлись, образовав этот самый колодец.
Каменные плиты вокруг щели казались незыблемыми, но достаточно было опустить голову в провал и исследовать поперечный срез шкуродёра, как дело уже не стало выглядеть таким безнадежным.
- Эй, там, внизу, - крикнул Тиль в колодец, - у меня все о;кей, скоро вас вытащу, но надо немного подготовиться. Берегитесь камней, забейтесь в самый дальний угол и сидите тихо, пока не дам сигнала.
- Давай, давай, сынок. Мы тоже в порядке, - подбодрил его снизу папаша Билл.
Работать пришлось почти всё время вниз головой. На счастье, землетрясение сильно разрыхлило слоистый камень. Отыскав острый обломок, Тиль вставлял его в трещины и выламывал большие куски, иногда фунтов по десять – двенадцать. Замедляла работу боязнь уронить вниз хотя бы камешек, из-за чего мальчик ежеминутно выныривал из провала. Снаружи он, наверно, напоминал утку, добывающую корм в пруду.
Оставалась последняя глыба, загородившая вертикальный лаз. Теперь, чтобы не свалиться вниз, Тилю приходилось цепляться ногами за края провала. Мальчик по кусочку чуть ли не по песчинке крошил и расслаивал каменный выступ. Теперь бы сровнять этот круглый известковый натёк – и получится лаз, вполне достаточный для Билла.
Известняк не поддавался. Скорее всего это была огромная окаменелая раковина. Как ни пытался Тиль раскрошить её на части – всё напрасно. Чтобы перевести дух, он уперся в каменный шар руками. Что это? Глыба качнулась и просела под тяжестью его тела. Но внизу были Билл и Ник! Спрячут голову – попадет по ногам. Похолодев от ужаса, Тиль перехватил камень и повис над провалом вниз головой. На беду, пока мальчик висел, упершись в проклятую раковину, ноги почти съехали с краев, и теперь он чудом удерживался на одних только пальцах.
Земное притяжение неумолимо. С каждой секундой камень наливался тяжестью. Багровый туман застилал глаза. Силы были на исходе. Сколько еще сможет он вот так провисеть? Минуту? Вряд ли. Пальцы ног соскальзывали всё ближе и ближе к краю провала.
- Бросай, малыш, бросай! Ника я прикрою,- донесся снизу знакомый голос.
И тут словно пелена упала с глаз мальчика. Вот оно! Справа, почти на уровне локтя в каменной стене чернела глубокая выбоина. Рывок – и камень лег в углубление, как в гнездо.
Ах, каким восхитительно невесомым показалось Тилю его собственное тело! Как легко, по беличьи сложился он пополам, вскинул руки и уцепился за верх лаза.
Торжествовать было рано: ни старому Биллу, ни раненому Нику самим из колодца не выбраться. В раздумье Тиль огляделся. «А вот этот очень кстати!» - обрадовался он. Невдалеке валялась толстая коряга. Вывороченный из земли могучий корень под прямым углом отходил от ствола. Всё вокруг было усеяно охапками сорванных с круч лиан. В общем, то, что надо!
Уж чем-чем, а искусством своего ученика в плетении веревок, верш и разной разности папаша Билл мог бы гордиться! Вскоре возле пролома лежало футов семьдесят троса, сплетенного из молодых лоз. На одном конце Тиль смастерил петлю, а другой прочно привязал к коряге. Ствол мальчик положил поперек щели, при этом торчащий корень пришелся справа, со стороны небольшой воронки, так что, проворачивая за корень, можно было как рычагом, вращать ствол, наматывая на него самодельный трос. Чем не ворот?
Наконец, всё было готово. Мальчик опустил петлю в провал.
- Эй, в трюме! – позвал он. – Слушай мою команду: сперва поднимаю Билла. Потом спускаюсь сам, а Билл поднимет нас с Ником. Годится?
Тиль прислушался. Со дна расщелины до него донесся негромкий говор.
- Всё понял! Вира! – отозвался папаша Билл.
Что и говорить, Билл - старик хоть куда, но уж больно тяжёл! Хорошо ещё, что он усердно цеплялся за каждый выступ и отталкивался ногами от стенок, а то никакой архимедов рычаг не помог бы Тилю. Но вот из щели показались огромные ручища, а там и бородатое лицо Билла. Старик с трудом выбрался наружу и тяжело опустился на камень.
- Юнга ты мой… - Только и смог сказать старый контрабандист, размазывая кулаком грязь по щекам. – Ты будь побережнее с Ником, паренёк-то, кажется, плох.
Плечо у Ника опухло ещё больше. Он, конечно, крепился и даже не застонал, когда Тиль нечаянно подхватил его под больную руку.
На этот раз к тросу была прикреплена специальная люлька, которую папаша Билл сплёл за какие-нибудь пять минут. Только здесь, наедине с раненым другом, Тиль в полной мере оценил достоинства этого устройства. Нику не потребовалось даже подниматься на ноги, достаточно было просто перекатиться на крупноячеистую сетку из мягкой лозы. Вдев ногу в петлю под люлькой, Тиль придержал друга за здоровое плечо и крикнул наверх: «Вира! Помалу!»
В узком месте папаша Билл, как и договаривались, застопорил, иначе мальчики могли бы застрять. Пока Билл поднимал люльку с Ником, Тиль оставался для страховки внизу, подпирая люльку.
На солнцепеке Нику стало ещё хуже, но тут уж Билл взялся за него всерьёз. С нахмуренным лицом он ощупывал каждый дюйм правой руки и ключицы мальчика.
- Тебе повезло, сынок, - радостно заключил старик – это просто небольшой вывих. А уж вывих-то старый костоправ папаша Билл лечить умеет, только придется чуть-чуть потерпеть.
Тут же Билл доказал, какой он спец по вывихам, - не успел Ник даже ойкнуть, как рука вошла в плечевой сустав. Мальчику сразу полегчало, тем более, что Тиль к этому времени нашел родник у самого подножья горы и притащил воды в зеленом туеске из широких молодых листьев. Ник напился и сразу заснул в тени огромной каменной глыбы.
- А не прилечь ли и нам с тобой, юнга, - предложил Билл Тилю, - чересчур уж долгую отстояли мы вахту – склянок сорок, не меньше.
И Тиль согласился с ним.