Глава - 2. 1-Роман

    
     Подойдя к дворецкому, который стоя в сторонке, наблюдал за происходящим у колодца, комиссар спросил. - Мартин, не подскажите ли вы мне, где бы я смог, без лишних всевидящих глаз, да и, конечно же, довольно чутких ушей, переговорить с некоторыми домочадцами по поводу данного происшествия?
     - Ну, насколько я могу судить исходя из Вашей просьбы, то лучшего места для подобных бесед; чем библиотека, думаю и искать, не стоит. - Немного помолчав, ответил дворецкий и продолжил. - Вас провести прямо сейчас или же попозже?
     - Не будем откладывать, давайте сейчас! - Громко сказал комиссар и направился вслед за дворецким к замку.
     Войдя в холл, Мартин указал комиссару на приоткрытую дверь и сказал. - Вот это и есть замковая библиотека, заходите и там располагайтесь, как Вам будет удобней, я же, в полном Вашем распоряжении.    
      - Да ну, зачем - же такая уж и официозность. - Сказал комиссар Пит и,  расположившись в одном из больших  мягких  кресел, попросил дворецкого, позвать к нему в библиотеку  племянницу графини, Джозефину  Клейтон.
      - Да! И еще Мартин. Пока можете быть свободны. Занимайтесь своим хозяйством. Если возникнут, какие вопросы, я Вас позову.
      - Добро комиссар, так я и сделаю! - Сказал Мартин, выходя из библиотеки.
     Джози не заставила себя  долго ждать и уже по истечению нескольких минут  вошла  в  библиотеку,  где  её  ждал  комиссар  Сташевский.
     Это была худенькая, небольшого росту девушка, лет примерно так,  восемнадцати. Её голубые, словно небосвод глаза, горели каким- то неистовым огнем и при этом, казались абсолютно бездонными. Пышные светло- русые волосы средней длинны, были подвязаны широкой темной  ленточкой. Шею её, украшал  золотой  медальончик, на тоненькой, словно нить цепочке. Немного несоразмерна с её фигурой и, конечно же, ростом, грудь, высоко вздымалась в ритм  дыхания, и  это  предавало  ей  ещё большей  привлекательности. Одета она была в такое же, как и её глаза,  голубое  платьице, по  своей длине  чуть- чуть выше средины бедра. Воротничок  платьица был обшит по вкусу подобранным  бисером. Талию  же украшал, тоненький пурпурный  поясок, имеющий застежку в виде мордашки котенка, с  изумрудными глазками и Розовым - рубиновым  язычком. На её красивых стройных  ножках, были  надеты  колготки с переливами и маленькие пурпурные туфельки, с такого же материала, как  и  поясок. Были  эти туфельки на тоненьких  как  иголочки  каблучках.
     Комиссар  Пит,  при  виде  такого  чуда,  изящно  сотворенного  матушкой природой, чуть было не  поперхнулся  своей  собственной  слюной, которая в какой- то миг, заполнила ему всю ротовую  полость. Он подхватился с кресла и жестом указал девушке  на такое же  кресло, которое  находилось тут же, на противоположной от него стороне.
     Первый  вопрос  комиссара,  заключался  в  том. Что  девушка  может  ему рассказать о жизни хозяйки, о её друзьях, знакомых, а так же и о врагах,  если таковы  конечно, всё  же  имеются?
     Речь  девушки  звучала, словно  бегущий  ручеёк;  тихой  и успокаивавшей мелодией. Она  рассказывала  комиссару  о  том,  какая  прекрасная  женщина графиня; как она мила и привлекательна, умна и грациозна. С каким теплом и лаской она обращалась со всеми обитателями замковой территории. Упомянула девушка и о том, что даже если бы  Розалия,  кого- то и  невзлюбила; всё  одно обращалась бы с ним очень вежливо, и предельно сдержано.
     – Слушая Ваш рассказ, создаётся впечатление, что Ваша тётя, ну прямо не человек с его все возможными неурядицами, а какой- то Ангел воплоти, ну прямо таки, мать Тереза. – С ироничной улыбкой на устах подметил комиссар.
     – Ну почему Вы так категоричны? ведь с моего рассказа  можно сделать и следующее заключение; и оно так же будет, абсолютно точным. В Розалии, никогда не было и надеюсь, не будит врагов. Хотя завистников  хватает с лихвой; ну в прочем, как и возле каждого преуспевающего  бизнесмена; трётся  подобная  свора  шакалов. – Продолжала свой  рассказ  девушка. И уже как бы в заключении  добавила. – Вся эта  никчемная свора, восторгалась  красотой  Розалии, её  умом, умением  выслушать собеседника, и по возможности поддержать любого, кто нуждался  в её  помощи. Но вся эта мышиная  возня с их стороны, если  брать во внимание моё мнение; гроша ломанного не стоит. А вот что могло побудить Розалию к совершению суицида, или как говорят в народе, свести счеты с этой бренной  жизнью, я при всем своем огромном желании затрудняюсь ответить даже самой себе.
     – Ну что ж, пока не смею Вас задерживать…
     – Ах, да! Вот еще что, – сказала Джозефина и- то, с каким- то задумчиво  вопросительным видом. – В графини должна была быть помолвка с мистером  Эндерсоном.
     Поднявшись с кресла,  девушка  подошла  к  распахнутому  окну,  глубоко вдохнула и после небольшого раздумья, тихонько; как бы  мысли  вслух, сказала.
     – Не знаю? Даже и понятия  не имею, представить  себе  не могу  ничего дурного с Розалией. Голова  раскалывается, от  бессилия и неведения;  ну где же, где, может находиться человек, в течение почти суток? И даже ни единым словом не обмолвится о своём местонахождении. Всего лишь! Несколько дней, а вернее спустя неделю; должна  состояться помолвка графини Розалии Винтер, с мистером Вильямом Эндерсоном. Даже и не  знаю. Не знаю, что и думать?
     Пит, отпустил  девушку и  попросил её  передать  Вильяму, пусть  тот  подойдет к нему в библиотеку.
     – Ну что же Пит! Сейчас Вам предстоит встреча с человеком, о котором весь двор говорит шепотом, боясь при этом, его ослушаться. И всё по тому, что однажды он может сорваться и, даже не особо напрягаясь, просто удавить, нерадивого подчиненного. К этому человеку, нужно внимательней присмотреться, да и навести кое какие справочки. – Откинувшись на спинку кресла, при этом иронично улыбаясь, бормотал в полголоса комиссар, как бы давая самому себе указания.
     И так, следующим собеседником  Пита, стал  человек  лет сорока; отрекомендовавший  себя  как  Вильям  Эндерсон.
     В библиотеку вошел отлично сложенный богатырь, довольно  широкоплечий, имеющий более шести футов рост, с осанкой тренированного атлета, великолепнейший  образец,  настоящего   мужчины.  Поражающе   правильные черты  лица, черные  словно смоль; коротко  остриженные  волосы  и  серые - цвета стали, непоколебимые глаза, с которых, так  и  сквозила  несокрушимая воля. Манеры  его  были  мягкими  и изысканными.
     Вильям присел на краешек кресла и вопросительно посмотрел, на сидящего  перед  ним  комиссара  Пита.
     Комиссару стало как- то не по себе, он заерзал в кресле; но, взяв себя в руки, и выдержав  пронзительный  взгляд  Вильяма;  прошедший, словно  заряд электрического тока по всему телу, задал свой первый вопрос.
     – Мистер Эндерсон, что Вы  думаете  о  происшествии, случившемся  этой ночью в замке?
     Вильям немного подумал, прикидывая в уме все за, и против; начал.
     – Самоубийство? Нет, быть этого не может! Вы надеюсь, понимаете меня; комиссар? Розалия очень энергичная, жизнелюбивая девушка и на самоубийство, никогда бы не пошла. Это какой- то абсурд и не более того. Я вот что думаю,  мистер  Сташевский. – Продолжал   излагать  свою  мысль  Вильям. – Вы, наблюдая со своей колокольни за происшедшим, можете  понимать меня, как Вам будет угодно; но моё мнение, с которым  я  от части, можно сказать, согласен: заключается  в  следующем. А именно! Считаю  это, каким- то варварским, да к тому же, как не странно, но очень  плохо  сфабрикованным  похищением, с банальным в дальнейшем требованием выкупа. Но и вполне возможно! Лично  я, не  стал  бы  сбрасывать со  счетов  и другую  версию.  А именно- то, что в этих ублюдков есть на этот счет, какие-то другие виды, они и  подтолкнули  их  на  подобное  деяние. Не - знаю!  Но, тем не менее, смею Вас заверить, мистер Сташевский;  что  попадись они  мне в руки  первыми, и это таки замечу да,- то Вам достанутся, только мелко рваные, кусочки мяса, и под завязку набитый мешок, ломаных  костей. А свои обещания, я никогда не бросал, на ветер, да и в дальнейшем не стану, швыряться, пустой болтовней. И в этом, можешь  уж мне поверить, комиссар. Одно же я пока знаю  наверняка. Это-то, что все драгоценности Розалии; а так  же предметы  её туалета, находятся на своих местах, и не пропала с её вещей ни единая ниточка. Но, также как и Вы - Пит, я не могу найти ответ, и ещё на один аспект этой пошлой выходки. А именно! Если  предположить, что  все  вещи Розалии  находятся  на своих  местах и даже  одежда, в которой  она  была  одета, в тот злополучный час; хоть, и не ясным для нас мотивом, но всё, же была возвращена, в  полной комплектности, и целостности. Выходит, девушку похитили совершенно  голой, или же переодели в другую одежду. Тогда  спрашивается  зачем, ну зачем стояло ломать эту комедию, устраивая подобного рода  маскарад; или того хуже, инсценировать какое- то  дурацки – пошлое  самоубийство? Да, загадок много; беда разгадок нет.
      Наступила,  длинная  пауза.
      Сидя, слегка откинувшись в кресле; комиссар смотрел, прямо перед собой и казалось  что  в  этот  миг, всё- то, что  только, что  окружало его,  растаяло, словно утренний  туман; растворилось в мерцающем зареве  рассвета. Мысли Пита, путались в каком- то круговороте мистически, нереальных сюжетов. Обгоняя, друг  дружку, сплетаясь в замысловатые  кружева, но иной  раз, всё, же выстраивались в какую- то логически  обоснованную линию, и только комиссар пытался сложить с этих, на  первый  взгляд совершенно разрозненных элементов, хоть какую- то более- менее ясную картинку, всё начиналось сначала. Вместо вполне  обоснованных, хорошо скомпонованных логических рядов; с ещё большой  силой, вспыхивал в голове  Пита, какой- то неудержимый  и  не  вполне понятный хаос.
    – Что ответить, находящемуся перед ним  человеку? Ведь как тут не крути, а по сути своей, всё-то, что только что изложил  этот парень, он как  будто бы считал с  моей  головы, – думал  Пит – подобные  мысли,  как, это не странно, но с самого утра ютятся и в моей больной от недосыпания бестолковой голове.
    Комиссар  вздрогнул.  Потянулся, отведя  локти  назад, как  бы  расправляя грудь, потёр глаза и лицо ладонями, пытаясь отогнать навалившуюся  на него усталость.  Осмотревшись по сторонам, остановил свой  пристальный  взгляд на  парне, сидящим  перед  ним, тихо сказал.
    – Ты уж меня извини  дружище Вильям, но, на этого рода  вопросы, я и сам для себя  ответ найти  не в силах, хотя  вот уже полдня  пытаюсь это  сделать. Безуспешно  как  видишь,  пытаюсь. Остаётся  только надеяться и верить, что дальнейший ход событий  не заставит себя долго ждать и в скором  будущем постучится, так, или  иначе, но в нашу с тобой  дверь. Да, вот еще что! Мене бы хотелось как можно больше узнать о детях дворецкого, его я не спрашивал, всё одно правду о них он может и не сказать. А вот Вы, что об этом знаете? Может, поделитесь?
     – Да не так уж и много. В основном то, что рассказала мне Розалия, да и некоторые представители служащего персонала замка. Я ведь навёл соответствующие справки о, всех, в основном тех, кто имеет хоть какой- то доступ к этому двору. Не скрою, возможно, и я что- то да упустил. Думаю надо- лужу. А вот что касательно детей Мартина, так слушай и запоминай. Спустя примерно два года после женитьбы, у Минны и Мартина родился сын, которого назвали в честь старого графа, Лари. Так звали деда Розалии. Рос мальчишка тощим, насмешливо остроумным кретином, безо всякой мысли и чувства, в тупых глазах. Как только Лари, исполнилось шестнадцать, рванул падлец из дома, и по слухам, дошедших, к его родителям, бродит где- то по свету на торговом флоте. А вот младший на три года за Лари, совершенно другой человек, можно даже сказать, полная ему противоположность. Граф дал ему имя Конан. А потому, что малыш родился чрезвычайно здоровым головастиком. Рос Конан вежливым и очень трудолюбивым ребенком. Графская дочка Розалия, старше его на четыре года, так - та, души в нём не чаяла, постоянно таскала его за собой и считалась с ним как с братом. Вместе они играли, занимались спортом, читали книги, могли целыми днями просиживать в замковой библиотеке. Лари же, она ненавидела за его тупость и безмерную жестокость ко всему окружающему его живому, да в принципе и к мертвому тоже. Покойный граф, отец Розалии, – царство ему небесное – дал Лари прозвище (ФЛИБУСТЬЕР), с которым он так и прожил в замке, до последнего дня, своего существования в этих стенах. Многие, величая его Флибустьером, порой даже и не задумывались, а- то и вовсе не знали о существовании такого имени как Лари. Хотя сам Лари, очень гордился своим прозвищем. Однажды когда Лари сильно, да и в принципе не за что избил сына бывшего садовника, старый граф, высказал такое предположение; что поэтому ублюдку, тюрьма стала плакать, ещё задолго до его рождения. Ну, вот, пожалуй, пока и всё, всё- то, что я могу тебе сообщить. А впрочем, Конана, я к тебе сейчас пришлю, познакомишься с ним лично.
     Вильям поднялся, ещё раз взглянул на сидящего в кресле  комиссара, кивнул головой и вышел из библиотеки. Пит, как и прежде, продолжал  сидеть в кресле, уставившись невидящими глазами в книжный шкаф. В голове комиссара бурлил водоворот мыслей, всё больше и больше  превращаясь в мутный не объяснимый поток.
     - Да а а! Вильям, а ты как я посмотрю не такой уж и простой. Ишь женишок, не успел прийти, как уже сразу на всех досье завёл. И завёл, та - Ки падлец. Служба безопасности у него, видать, серьёзно поставлена; не поскупился в средствах.- Ворчал, себе под нос комиссар.
     В этом- то состоянии и застал его вошедший в библиотеку Конан.
     Комиссар, очнувшись от своих мыслей, посмотрел на парня стоящего перед ним; непонимающего, что, всё- таки случилось с этим, огромного  вида бугаем, вызвавшим его на беседу.
     – Ты кто? – спросил  комиссар  растерявшегося  парня…
     – Я Конан, младший сын дворецкого. Мистер Эндерсон приказал прийти к Вам в библиотеку и ответить на ряд поставленных мне, вами вопросов.
     – Ах  да,  извини – сказал  Пит  и  указал  парню  на  близстоящее  кресло.
     – Парнишка лет  так  двадцати,  стройный,  среднего  роста,  плечист  и  на первый  взгляд  довольно  жилистый крепыш. – Прикинул для себя комиссар.
     Одет был парень в спортивную тренировочную курточку, джинсы  и  туфли. Аккуратно уложенные темно русые волосы с пробелом посредине головы и  обрамляющая лицо небольшая бородка  с  усиками, она- то и придавала  парню  приятный,  и  с  другой  стороны; более  мужественный  вид.
     – Не  стану  спорить,  любят  таких  вот   красавцев  девушки, – продолжал  свою мысль Пит. – А вот братец- то его, замухрышка; прости меня Господи за сарказм,  не  совсем  путевый, если  верить  всякого рода  болтовне. Ну да  Бог с  ним  убогим- то; пора и за дело своё браться.
     Пит задавал вопросы, не особо спеша и тем самым  давал парню время  хорошенько продумать каждый  свой ответ. Но кроме того что он уже слышал, Конан ничего нового добавить так и не смог. Всё те же восторженные  восхищения прелестями, которыми, по всей видимости, Господь столь щедро одарил, несравненную Розалию.
     – Ну, прямо таки, хоть к когорте святых припиши. Ни тебе сучка, ни задоринки. Если всё услышанное, да брать во внимание- то, мать Тереза, много больше грехов нахваталась. – Выслушав рассказ, подумал комиссар. Он поблагодарил парнишку за интересную беседу и отпустил.
     Конан  вышел с библиотеки, тихонько прикрыв за собой дверь.
     Пит, посидел ещё немного. Мысленно он почти разложил предполагаемый им, ход событий, но что- то, всё, же заставляло его сомневаться в  правильности некоторых предположений и с этим комиссар, никак  не мог смериться. Зевнув и сладко потянувшись, Пит огляделся по сторонам, поднялся с кресла и вышел во двор. Выйдя на залитое солнцем подворье, комиссар вынул с пачки сигарету, чиркнув зажигалкой, подкурил и медленно направился к находившемуся чуть поодаль дворецкому, дающему в это время какие- то распоряжения водителю. По мере приближения комиссара, Мартин закончил свою беседу с водителем  и, заложив руки за спину, стал  поджидать Пита. Подойдя к дворецкому, комиссар предложил ему прогуляться с ним к домику садовника и заодно провести небольшую экскурсию по замковой территории.  К тому же у садовника находиться и горничная графини, а с нею Пит  так  же не прочь немножко пообщаться; а она таки, точно там. Поскольку на вопрос – где найти горничную? – Конан  заявил, что она ускакала к садовнику, так как у них там, бурный роман…
     Побродив  по  территории,  прилегающей  к  замковой  зоне  и  расспросив Мартина обо всех, без исключения входах, лазейках, и вообще не  имеющих  ни малейшего значения мельчайших трещинках, когда- либо замеченных в ограждении, комиссар, наконец- то добрался и к домику садовника.
     Тот сидел на маленькой скамеечке; рядом со своей пассией, положив ей руку на плече, что- то оживленно рассказывал.
     Подойдя, комиссар присел на корточки перед  воркующими  на  скамеечке влюбленными и слово, за слово присоединился к их оживленной беседе. Садовник с горничной  оказались на удивления  болтливы и, жестикулируя руками, перебивая при этом; друг, дружку, уже за несколько минут рассказали Питу не только то, что видели и знали, но даже- то, о чем только могли догадываться, и знать вообще не могли.
     День близился к своему завершающему витку. Комиссару так и не удалось выяснить что- либо  значащее, более  конкретное, весомее. То одно, что могло бы сдвинуть весь ход расследования с мертвой  точки и приблизить к заветной истине. Он сел в машину, вынул с бардачка  новую  пачку сигарет, закурил. Клубы  дыма  медленно поплыли  салоном, машина  мягко скользнула  с места и покатила к воротам. Прибавив газ, Пит  направился в сторону города, где его ожидал ещё целый ворох нерешенных, да и  не очень- то откладываемых в длинный ящик проблем. Но и вопрос с пропавшей девушкой, так, же требовал некой оперативности. Всю дорогу, Пит прокручивал в голове весь прошедший день, но так не к чему существенному и не пришел. Все попытки, сложить хоть какую- то подходящую картину с этих разрозненных кусочков, заканчивались полным крахом.

Продолжение следует...