Тая

                Т А Я

В небольшом украинском селе жила девочка Тая. Жила она с мамой в простой крестьянской хате. Отца ее убили в самом начале войны, когда девочке еще не исполнилось и полгода. О том, что ее отца нет уже в живых, мать ее узнала только после освобождения села от немцев.  Она была женщиной еще молодой, здоровой, но замуж больше так и не вышла, всю оставшуюся  жизнь   посвятила дочери. Работала она в колхозе. В послевоенные годы жизнь в колхозах была тяжелой, мужиков не хватало, вся тяжелая работа легла на  плечи женщин. Домой мать приходила с работы усталая и голодная, а дома нужно было заниматься дочерью и хозяйством. А из хозяйства у них было только коза Зинка, 10 курей, собака Жучка и кошка Муська. И только благодаря этой козе они выжили в эти голодные послевоенные годы. Мама поила Таю козьим молоком, овощи были со своего огорода. Мяса они не видели месяцами. Тая росла худой болезненной девочкой, поэтому в школу мать ее отдала только в 8 лет. Училась она посредственно, в дневнике у нее были сплошные тройки. В классе ее не любили, одевалась она плохо, красавицей не была, хотя и дурнушкой ее назвать было нельзя. Учиться она не любила, а из книг в их хате была только Библия да учебники Таи. Она пыталась читать Библию, но ничего там в ней не поняла. Бабушка пыталась ей что-то говорить о Боге, но она не воспринимала ее слова, ведь в школе говорили, что никакого Бога нет, а в церковь ходят только отсталые старые люди. Во время летних каникул она пасла козу да помогала матери по хозяйству. Иногда с мальчишками   забиралась в колхозный сад, откуда их гонял злющий сторож дед Опанас, грозя дробовиком, заряженным крупной солью.

Так проходили дни за днями, ничего не менялось в ее жизни до тех пор, пока случайная встреча не изменила все. А произошло это так.

Их хата стояла почти у самого края села, а на самом краю была хатка и усадьба, крайне отличавшаяся от усадеб и дворов остального села. Плодородную украинскую землю жители села старались использовать наиболее рационально для выращивания овощей и ягод, которыми, в основном, и питались круглый год. Поэтому плодовых деревьев во дворах было не много, ведь под собой они давали тень, из-за которой  под ними ничего больше не росло. Так, как правило, во дворах росли 2-3 яблони, груша да еще пару вишневых деревьев.  А эта странная усадьба прямо утопала в деревьях, да не только плодовых. Кроме нескольких десятков яблонь, груш, слив, абрикос и вишен по краям усадьбы бушевали клены, осокеры, липы и даже два высоченных дуба. Вдоль изгороди  росли кусты сирени и жасмина. Во всем селе только здесь цвела белая сирень. Жители села как-то старались обходить эту усадьбу. В ней жила одинокая старушка, которая резко отличалась поведением, манерой одеваться и разговаривать  от коренных жителей. В разговорах между собой они называли ее «барыней». Говорили, что в начале тридцатых годов она с мужем приехала в это село, и купили дом и усадьбу у какой-то вдовы. Ее муж до 1937 года работал в колхозе агрономом, а она преподавала в школе французский язык.  За несколько лет они перестроили дом, превратили почти пустующую усадьбу в зеленый райский уголок. В 37-ом году мужа арестовали, и с тех пор больше никто о нем ничего не слышал. Руководство школы посчитало, что французский язык учить сельским детям ни к чему, а в связи с нарастающей угрозой войны с Германией во всем Союзе усиленно стали вводить в школах немецкий язык. И учительница французского языка осталась не у дел. Жила она скромно в своем доме, редко выходила на люди. Но когда выходила, то одета была скромно, но подчеркнуто изыскано. Летом можно было ее увидеть в длинной темной юбке, светлой кофте с кружевным воротником и  обязательно с брошкой камея на груди. Еще она носила небольшую черную шляпку с вуалью. Во всем селе  больше так никто не одевался. Знакомства она ни с кем не водила, люди посещали ее редко, если не считать соседки, которая два раза в неделю носила ей молоко.

Хотя почти в каждом дворе были свои яблоки и груши, мальчишки считали особым шиком незаметно пробраться в эту усадьбу и наворовать здешних яблок и груш. Здесь они были особенными. В свое время агроном собирал лучшие сорта по всему району. Ни у кого не было таких огромных, румяных и ароматных яблок, таких больших и сочных груш. А абрикосовые деревья стояли все будто осыпанные оранжевыми плодами. Дерево даже ну нужно было трясти, сочные плоды просто сами падали и валялись на густой траве, не ленись, просто подбирай.

На эту усадьбу местные мальчишки иногда совершали налеты. Они прекрасно понимали, что старушка – божий одуванчик, ничего сделать им не может, разве что только отругать, как следует. Да и то, этого она не делала. В этих налетах иногда участвовала и Тая. Но в этот раз она рискнула заглянуть туда одна. Уж очень ей захотелось спелых абрикос.  Она вечером подошла к усадьбе, и, убедившись, что старушки нет во дворе, зашла с другой стороны дома, где не было окон,  и нырнула под колючую проволоку. Босые ноги мягко, неслышно ступали по густой траве. За какую-то минуту она оказалась у абрикосового дерева.  То там, то здесь уже на земле валялись спелые плоды. Она стала поднимать те, которые лежали на траве, а не на земле. Они были сочные и прямо таяли во рту. Тогда она слегка тряхнула дерево. Сразу градом на нее посыпались спелые абрикосы. Утолив свой первый голод, стала собирать их себе в подол. И тут взгляд ее упал на стоящую грушу. Высоко над землей  на ветках висели крупные, зеленые с уже начинающими желтеть боками очень аппетитные груши. Хотя она уже была сыта, у нее даже слюнки потекли при их виде. Ловко, по-обезьяньи она добралась до нижних веток, а дальше уже по веткам поднялась туда, где висели самые аппетитные плоды. Зацепившись ногой за ствол, одной рукой рвала груши, а другой придерживала подол платья, в который складывала свою добычу. Не  удержалась, попробовала одну грушу. Она оказалась еще жесткой и не сладкой. Но это ее не остановило. Сорвав еще несколько штук, которые показались ей более спелыми, стала спускаться вниз. Делать это было нелегко, потому что одна рука была постоянно занята, приходилось   придерживать подол платья. Спустившись на нижние ветки, Тая посмотрела на землю, оценивая, можно ли просто спрыгнуть. И вдруг она увидела стоящую рядом с деревом старушку, хозяйку усадьбы. Она стояла спокойно, наблюдая за юной воровкой. Сердце девочки ушло в пятки,   от неожиданности. Отпустила подол, и груши посыпались на землю. Первым желанием ее  было быстро спрыгнуть с дерева и скорее уносить ноги. Она уже собралась это сделать, но ее остановил спокойный голос старушки.

- Девочка, спускайся осторожно, не сорвись, ругать  тебя я не стану.

Тая с недоверием взглянула на старую женщину, и все же поспешно стала спускаться вниз, обхватив руками и ногами ствол дерева. Предательский сучок при спуске зацепился за край юбки и порвал ее.  Она теперь стояла перед старушкой, опустив низко голову,  и придерживая рукой рваные края подола платья. Щеки ее заливал румянец, ей было стыдно за то, что ее уличили в воровстве, и за то, что она стоит в таком  виде.

- Девочка, как тебя зовут?
- Тая…
- Тая, конечно, не хорошо без спроса брать чужое, но ругать тебя за это я не буду. Нет ничего страшного в том, что тебе захотелось поесть груш. Но можно было бы прийти и попросить. Неужели я бы тебе отказала? Посмотри, сколько их здесь. Мне самой их не съесть, а торговать ими  я не стану. Кто их у меня купит? В селе есть они почти у каждого. И собрать сама я их не смогу. Да они пока еще зеленые. Когда поспеют, приходи, поможешь мне их собрать,  нарвешь и для себя.

- Правда? И вы маме ничего не скажите? – и девочка немного успокоилась.
- Пойдем в дом, я дам тебе иголку с ниткой, и ты зашьешь платье. Нельзя же в таком виде появляться на улице.


Они зашли в дом. Тая с тревогой и любопытством оглядывалась вокруг, рассматривая жилище этой странной женщины. Все здесь было не так, как у всех, не так как она привыкла видеть в хатах ее одноклассников. Во-первых, ее удивила необыкновенная чистота во всех помещениях,  во-вторых, убранство комнат и непривычная на вид мебель. Полированный стол на резных ножках, мягкие стулья с бархатными сидениями, большой комод, уставленный статуэтками и рядом слоников из какого-то белого камня. На окнах были бархатные шторы и какие-то прозрачные занавески с цветами. На деревянном крашеном полу был расстелен мягкий ковер, по которому было так приятно ступать, словно по мягкой траве.

- Вот на тебе иголку, а нитки возьми сама в этой шкатулке. Да сними ты платье, не стесняйся, ведь неудобно зашивать на себе!
Тая стащила с себя платье, оставшись в одних трусиках. Женщина посмотрела на ее худое загорелое тело и покачала головой. Ребра выпирали через кожу, их можно было пересчитать, как на скелете.  Маленькие, едва наметившиеся груди венчали  маленькие розовые сосочки. Между худых бедер, даже при сомкнутых коленях, можно было просунуть не только руку, но и целый кулак.

- Сколько же тебе лет, Тая?
- Осенью будет двенадцать.

Женщина про себя отметила, что на вид девочке нельзя было дать больше десяти.

- Да ты и иголку толком держать не умеешь! А ну-ка, дай сюда. А впрочем… - с этими словами она поднялась и вышла в другую комнату. Через минуту вернулась с тяжелой ношей. С большим трудом подняла ее и поставила на стол, сняла крышку. Это оказалась швейная машинка «Зингер». Быстрыми, умелыми движениями ножницами вырезала полоску в месте разрыва до самого пояса, края соединила и застрочила на машинке. Заодно, подшила край обмохрившегося подола платья.

- На, держи, вот теперь будет порядок.
- Спасибо вам … - и девочка замялась, не зная как назвать сидящую перед ней женщину.
- Не знаешь, как назвать? А как меня  называют в селе? Кажется «барыня»?

Тая утвердительно кивнула головой. Действительно, когда в селе заходила речь о хозяйке этого дома, про себя они ее называли барыня.
- Да, я барыня, вернее, была когда-то ею, самой настоящей барыней,  теперь о которых сейчас пишут в советских книгах. И зовут меня графиня Лишина Антонина Михайловна. Теперь уже бывшая графиня. Это звание от своего отца получил мой муж, ныне покойный Петр Павлович, а тот от  своего отца графа Лишина Павла Генриховича. До этого граф носил фамилию Зильберштайн. За участие в восстании декабристов в 1814-м году был лишен графского звания, и получил нынешнюю фамилию Лишин. Это от слова «лишать», хотя по правилам русского языка нужно было бы назвать «Лишён». Позже за заслуги перед отечеством графское звание ему вернули, а фамилия осталась. До революции мы жили в Петербурге. Дом наш стоял на берегу Канала Грибоедова. Дом был большой, четырехэтажный, даже с небольшим садом. И еще во Владимирской губернии у нас было свое имение с большим деревянным  домом и огромным садом. Летом дом служил нам дачей.  С мая по октябрь мы каждый год выезжали туда и жили на природе.

Девочка с открытым  ртом слушала свою собеседницу. Она даже представить себе не могла, что встретит живую, настоящую графиню, о которых им рассказывали в школе. Она себе представляла их в шикарных бальных платьях, в шляпах, с веерами в руках, с кучей слуг вокруг, выполняющих любой их каприз. Сейчас ничего подобного она не видела. Перед ней сидела старушка, скромно, но изящно одетая. Более внимательный наблюдатель за этой скромностью смог бы разглядеть отблески былого. На пальце бывшей графини поблескивало колечко с каким-то дорогим  камнем, в ушах были небольшие, но золотые серьги причудливой формы.
- Ой, что-то я с тобой заболталась. Тебе уже, наверное, домой пора? Хотя, постой. Сходи и принеси те груши, что ты уронила под деревом. Сейчас мы их помоем и попробуем.

Девочка с готовностью выполнила просьбу старухи. Через несколько минут вымытые груши уже лежали на большой красивой тарелке с графским гербом и вензелем, внутри которого были буквы «П» и «Л». Хозяйка специальным ножом для фруктов разрезала одну грушу на четыре части, и предложила своей гостье. Та взяла один кусочек и стала есть, хозяйка тоже попробовала. Груша оказалась жесткой и не сладкой, хотя на вид была очень даже аппетитной. Они взглянули друг на друга и улыбнулись, почувствовав одно и то же.

- Знаешь, они еще зеленые. Когда поспеют, приходи. А эти возьми с собой. Положи их на окно, они скоро дойдут.

Девочка собралась уходить, но в последний момент взгляд ее упал на огромный стеклянный шкаф, набитый книгами.

- Ой, сколько у вас книг! Неужели вы это все прочитали?

Женщина улыбнулась.

- Нет, конечно, не все, но огромное большинство. А ты любишь читать?
- Не знаю, наверное, нет. Это скучно.
- Скучно! Какую последнюю книгу ты читала?

Тая задумалась. Она даже вспомнить не могла, брала ли она в руки хоть одну книгу после школьных учебников, хотя летние каникулы шли уже к концу.
- Послушай, возьми вот хотя бы эту. Посмотришь, она тебе понравится.

Тяжело поднявшись со стула, Антонина Михайловна подошла к книжному шкафу и достала уже довольно потрепанную небольшую книжицу. Ею оказалась повесть украинского писателя  Олеся Донченка «Школа над морем».

- Почитай, когда прочтешь – принесешь, я тебе дам другую.

Хозяйка из газеты свернула большой кулек,  собрала все оставшиеся  с тарелки груши и поместила их в него, после чего вручила его своей гостье. Проводила девочку до самой калитки.

- Заходи ко мне еще, - сказала ей на прощанье.

Тая медленно поплелась домой, прижимая к себе кулек с грушами и книгу. Она пыталась осмыслить то, что только что произошло. Когда она на дереве увидела старушку, то ожидала чего угодно, только не такого доброго отношения к себе. Обычно в таких случаях хозяева таких садов кричат, бранятся, а то и того хуже, крапивой стегают по голым ногам юных грабителей. А здесь не только не бранила, а даже отдала ворованные груши, да еще и книгу дала почитать. Больно нужно  мне   ее читать, - думая Тая, заходя в свою хату, пару дней подержу ее у себя, а потом верну.  Но, на всякий случай, полистала книгу, присев на лавку у окна. Внимание ее привлек рисунок на первой странице, она прочла заголовок, и дальше взгляд ее скользнул по строчкам первой страницы. Ей показалось интересно, ведь речь в книге шла о ее ровесниках, таких же мальчике и девочке, как и она. Она прочитала несколько страниц, и так увлеклась,  что забыла обо всем. Мать вернулась с работы, и застала дочку за книгой. В доме было не убрано, коза до сих пор еще была где-то. Давно уже было пора ее загнать домой. Слушая упреки, пришлось отложить чтение и начать помогать матери. Едва дождавшись, когда все работы по дому будут окончены, и мать пойдет отдыхать, снова взялась за книгу. Читала до тех пор, пока глаза не стали слезиться и очень захотелось спать. Взглянула на часы. Ходики на стене показывали 2 часа ночи. И только тогда отложила книгу и пошла спать. Ночью ей снились сны, будто она сама с героями книги борется со шпионами. Утром, позавтракав и сделав все необходимые дела по дому, повела козу пасти на луг. Там привязала ее на длинной веревке к дереву, а сама уселась в тени дальше читать книгу. Время летело незаметно. Сама не успела  заметить, как наступил полдень, и нужно было идти домой. А дочитать осталось еще страниц десять. Как не хотелось бросать  это чтение!

Мать пришла на обед, вместе они пообедали, и мать снова ушла на работу. Вчера матери она ничего не сказала о посещении «барыни». Только мать спросила, откуда груши на подоконнике? Тая соврала, мол, ребята угостили. На книжку в руках дочери внимание она не обратила.

На лугу перевела козу к другому дереву, и села дочитывать книгу. Когда перевернула последнюю страницу, задумалась. До чего же бывают интересные книги, - думала девочка. – Неужели у Антонины Михайловны все такие? Как хочется почитать еще что-нибудь такое интересное.  Она поймала себя на том, что в даже  мысленно старушку она теперь называет не расхожим именем «барыня», а уважительно по имени и отчеству. И ей очень захотелось снова увидеть ее и сделать для нее что-нибудь хорошее: помыть полы, подбелить хату.  Это делать она умела хорошо. Вечером она уже стучала в дверь старой женщины. Антонина Михайловна в это время занималась уборкой. Посреди комнаты стоял таз с водой и швабра. Она отставила свою работу, и встретила гостю приветливо:

- Здравствуй, Тая. Ну что, прочитала? Понравилось?
- Здорово, такая хорошая книга. Я даже не ожидала.
- А я тебе что говорила!
- А есть у вас что-нибудь такое еще?
- Конечно, найдется.
- Я, наверное, оторвала вас от работы?
- Ничего, девочка, я пока передохну.
- А давайте я вам помогу.
- Помоги, если это тебе не трудно.
- Нее, мне это запросто.

Тая метнулась в комнату, подоткнула подол платья, сняла тряпку со швабры, намочила ее в тазе с водой и, начиная с угла,  быстро вымыла пол во всей комнате. Затем выкрутила тряпку и насухо все протерла. Антонина Михайловна сидела в кресле и только любовалась, как ловко у девочки все получается.

- Антонина Михайловна, а в другой комнате?
Хозяйка немного замялась.
- Ты знаешь…,  я туда почти не хожу, она мне служит кладовой, там я храню продукты.
- Ничего, и там наведем порядок, и будет чисто.

Не дожидаясь разрешения, она прошла через сени и открыла дверь в соседнюю комнату. В нос сразу бросился резкий мышиный запах. В  комнате было почти темно, слабый свет едва пробивался через небольшое окошко. Даже при этом свете можно было увидеть несколько рундуков, стоявших у стен, несколько деревянных бочек, и два-три ящика, стоявших на полу. Посреди помещения на фанерке в блюдечках и коробочках было что-то насыпано, а что именно разобрать было трудно. Но все это было пересыпано мышиным пометом.

- Антонина Михална, что это?
- Это я для мышей. Все, что  у меня есть, я кладу им сюда, и они остальные мои продукты не трогают. Наедятся и уходят.
- А, может быть, вам лучше завести кошку? А то их расплодится целое стадо.
- Нет, я кошек не люблю, они гадят, где попало, всюду от них шерсть, царапают мебель. А потом еще котята появляются. Топить я их не смогу.
- Давайте мы это все уберем, а завтра я принесу вам мышеловку. У нас их целых две. Мы с мамой так их всех переловили, а было их тоже много.
- Я не смогу даже смотреть на них, тем более, на убитых.
- Ничего, я сама буду их выбрасывать и заряжать мышеловку.
Тая, не дожидаясь согласия хозяйки, вооружилась  веником и тряпкой, и навела полный порядок в этой комнате.
- Я даже не знаю, как тебя благодарить. Ты такую большую работу сделала! Мне бы ее за целую неделю не осилить.

Они сидели за столом в комнате хозяйки, служившей гостиной и пили чай из тонких фарфоровых чашечек с красивым узором и такими же вензелями графа. В вазочках перед ними стояло вишневое варенье, которое они набирали серебряными ложечками. Тая по привычке наливала горячий чай в блюдечко и, поднеся ко рту, дула на него так, что иногда даже брызги летели на скатерть. Хозяйка смотрела на нее и только качала головой.

- Девочка, тебе надо учиться вести себя за столом. Порядочные люди чай из блюдечек не пьют. Если чай очень горячий, можно пить его с ложечки, а когда остынет, пить из чашки маленькими глотками. Ложечку нужно класть не на скатерть, а на блюдечко. Ты только не обижайся, я учу тебя хорошим манерам. Ты вырастешь, попадешь в хорошее общество, а там нужно вести себя подобающе. Иначе будут тебя считать дикаркой, и никто водиться с тобой не захочет.

- Антонина Михална, откуда это вы все знаете?
- Ах, милая, нам эти правила хорошего тона прививали с самых юных лет. Вначале у нас были гувернеры из Франции, а потом я училась в Петербургском Институте Благородных Девиц. Уж там нас учили не только как правильно вести себя за столом, но и как сидеть, и как ходить. Бедные дети, растете вы, как грибы…  А ты девочка хорошая, у тебя доброе сердце. Я тебе помогу, приходи ко мне почаще. А сегодня я тебе дам книгу Трублаини «Шхуна «Колумб». Она должна тебе понравиться тоже.

К концу следующего дня Тая принесла сразу две мышеловки. Сама  установила в них приманку и взвела. Пока они с хозяйкой беседовали в гостиной, сработали обе мышеловки почти одновременно. Это они определили по звуку.

- Тая, иди сама, я боюсь даже смотреть.
 - А я запросто, я уже столько их переловила!

Она вышла в другую комнату, и убедилась, что в каждой мышеловке были убиты по одному грызуну.

- Антонина Михална! Две попались!
- Хорошо, только сама вынеси их и выкинь в туалет.

Девочка вернулась со двора, вновь установила приманку и взвела механизмы ловушек, а затем вошла в гостиную.
- Иди, вымой руки! Как ты можешь брать в руки такую гадость?
Тая на кухне вымыла руки с мылом и вернулась в комнату.
- А ну, покажи свои руки. О Господи! И это руки девочки! Кожа потрескалась, ногти обгрызенные, под ногтями чернозем. Надо следить и ухаживать за своими руками. Возьми на кухне под рукомойником  небольшой тазик. Налей в него теплой воды из чайника, принеси сюда  и прихвати туалетное мыло.

Старушка заставила Таю минут пятнадцать парить руки в теплой воде с  мылом, затем намазала каким-то кремом. Потом достала маникюрный набор, и стала обрабатывать ногти юной дамы.

- Зачем это все? Завтра мне опять мыть полы и копаться в огороде.
-  Даже в этих условиях за руками нужно следить. А что у тебя с ногами? Ходишь босой, ноги все в синяках и ссадинах, кожа на них огрубела. Запомни: ноги это второе лицо женщины! Хотя, правда, тебе об этом еще рано думать. Но следить за ними нужно все равно. Неужели у тебя нет никакой обуви?

- Есть, конечно, есть туфли, в которых я в школу хожу. Но зачем сейчас их носить? Ведь сейчас тепло.
- О, беспросветная дикость! – ворчала бывшая графиня.
- Антонина Михайловна, а дети у вас есть? – после долгой паузы спросила девочка.
- Был у нас сын Игорь. Ему бы сейчас исполнилось 53 года. Но он погиб. Он ушел  в  20-м году с Добровольческой белой гвардией воевать с красными, и был убит где-то на Дону. Я даже не знаю, где он похоронен.
Глаза старой женщины наполнились слезами, и Тае стало ее жалко.
- Извините, что спросила вас так некстати.
- Ничего, прошло уже столько лет, а я, как вспомню о нем, всегда плачу. А какой красавец он был! Какой бравый офицер! А какой был умница, он собирался поступать в Академию генштаба. Не будь революции, он сейчас бы генералом был. Ах, что об этом сейчас говорить…
- А почему вы уехали из Петербурга?
- Муж мой, ныне покойный, Петр Павлович, царство ему небесное, после революции принял новую власть и даже служить им стал. Советское правительство отменило все звания,  и он из графов стал простым гражданином. Так в нашей семье дважды лишались этого звания. Совет Народных Комиссаров, действуя по принципу: «Мир хижинам, война дворцам!», начал  дома бывших владельцев заселять рабочими, матросами, швеями, кухарками. Наш дом превратился в одно большое общежитие. Нам с мужем выделили две небольшие комнаты во флигеле, да и то, только потому, что муж работал на советы. А то грозили и это отобрать. Оставаться в городе революции было не безопасно. Мы собрали кое-какие вещи, и уехали сюда. В этих местах кода-то жил старый друг мужа, он нас и позвал к себе. Так мы оказались здесь. Купили эту хату, муж устроился работать агрономом, а я в школу учить детей французскому языку. А потом мужа в 37-ом году по какому-то доносу арестовали, и больше я его не видела. Скорее всего, его, как и всех, расстреляли. И это только потому, что он был раньше графом.

- А как же вы? – спросила слушавшая ее внимательно Тая.
- Я тогда работала в школе, и меня, слава Богу, сия учесть миновала. А потом было решено, что детям колхозников учить французский язык ни к чему, Стали их учить немецкому. Ах, да как сейчас их учат… вот нас учили! В институте мы могли изъясняться на французском языке свободно, как и на русском. Мы даже стихи писали на французском.

- Антонина Михайловна, а вы в Бога верите?
- В Бога?... А ты сама, как представляешь себе Бога?
- Ну, это такой мужик, какой нарисованный в церкви на иконах. Говорят, что он везде. Но я его сама ни  разу не видела.

Старуха покачала головой.

- «Мужик», «нарисованный», «не видела»

- О, Господи! Тьма-то беспросветная. Как тебе сказать? Бог – это есть то, что в тебе, во мне, в каждом человеке есть самое лучшее, самое светлое. Это Высший Разум, который правит всем миром. Мы обращаемся к Нему с нашими просьбами,  с нашими молитвами, когда нам плохо, когда нам больше не на кого надеяться. И Он помогает нам. Он вездесущ, Он все видит и все  знает. Людям не дано видеть Его, а Он видит все. И нужно верить в Него. Нужно молиться. Когда ты молишься, ты обращаешься к Нему. В это время твоя душа становится чище и светлей. Молясь, ты не совершишь дурных поступков.

Девочка слушала ее, открыв рот.
- Антонина Михална, а что такое душа?
- Ох, девочка, давай в другой раз. Я сегодня уже устала. Поговорим в следующий раз. А сейчас иди домой, уже поздно.


Тая шла домой в задумчивости. Все, о чем они сегодня говорили с бывшей графиней,  было для нее необычным и новым. Она начинала смотреть на мир  другими глазами. Дома она засела за вторую книгу и читала ее до полуночи. Дочитала ее до конца второго дня, и сразу отнесла своей новой знакомой. Потом были еще книги. До школы она успела прочесть около десятка книг. Теперь у нее появился интерес к чтению.

При каждом посещении Антонина Михайловна вела с ней беседы о культуре, об искусстве, о живописи, о религии, конечно, в рамках, которые были доступны двенадцатилетнему ребенку. Внутренний мир девочки обогащался с каждой такой беседой. Теперь ее постоянно тянуло туда, ей хотелось все больше узнать от этой такой интересной старой женщины. Она уже не  раз думала о том, вот бы мне такую бабушку. И она старалась не оставаться в долгу. При каждом посещении пыталась чем-то помочь старушке: то вымоет полы, то подбелит хату, то подметет во дворе. Хозяйка благодарила ее, и каждый раз угощала то плодами своего сада, то чаем с вареньем.

За два дня перед   школой Тая забежала к Антонине Михайловне. Та сразу обратилась к ней:

- Тая, завтра принеси свою школьную форму, я посмотрю.

Школьная форма Тае оказалась коротковата, за лето она подросла.

- Знаешь, давай я ее немного отпущу, и мы ее освежим белым воротничком. Она хоть и старенькая, но в таком виде еще послужит.

Старушка вытащила свою швейную машинку, и на глазах у девочки буквально преобразила ее старое форменное платьице.

- Вот теперь совсем другое дело! Она выглядит почти как новая, - любуясь своей работой, говорила Антонина Михайловна. Ей явно доставляло удовольствие опекать эту деревенскую девчонку.
- А теперь займемся твоей прической. Подойди сюда. Ты когда мыла голову последний раз?
- М..м, наверное, когда на той неделе в  речке купалась.
- За головой, за волосами нужно следить, мыть голову регулярно и, желательно, хорошим мылом. А то так и вши заведутся. Поди, поставь ведро с водой на примус. Мы с тобой сейчас вымоем тебе голову, и займемся твоей прической. У меня есть хорошее душистое мыло.

Через час, когда волосы высохли, стали решать, какую лучше сделать ей прическу: или заплетать ее «мышиные хвостики» в косички, или  стянуть их сзади бантом.  Сошлись на последнем.

- У тебя белая или черная лента есть?

Тая отрицательно покачала головой.

- У меня где-то были ленты, сейчас я принесу.

Через несколько минут она вернулась из другой комнаты с коробкой, в которой были различные швейные принадлежности и ленты разных цветов.

- Вот белый бант, завяжешь  его 1-го сентября, а потом будешь  вязать черный. Давай, сейчас попробуем завязать. Вот теперь другое дело. Теперь девочка, как девочка, школьница, а не уличная шпана.

1-го сентября Тая явилась в школу в аккуратной школьной форме с белым бантом на голове. Учительница даже обратила внимание, насколько преобразилась девочка за лето. И к учебе стала относиться лучше. Теперь, когда у нее что-нибудь из домашних заданий не получалось, она бежала к Антонине Михайловне за советом. Та охотно ей помогала, и даже еще раз объясняла материал, который плохо в школе усвоила девочка. Это не замедлило сказаться на ее оценках. Постепенно, уже в первой четверти, в дневнике у нее исчезли тройки, теперь она уверенно училась на четверки. А когда получила первую пятерку по арифметике, то тут же на радостях помчалась похвастаться к Антонине Михайловне. Та внимательно ее выслушала и похвалила.

- Молодец,  теперь  успех нужно закрепить. Нужно, чтобы учительница поверила, что эта пятерка у тебя не случайная. Давай как следует выучи урок, приходи ко мне и я проверю.

И с тех пор повелось, Тая теперь часто приходила готовить уроки к Антонине Михайловне. Ее матери это  вначале не нравилось, что дочка по вечерам пропадает где-то, но потом она поняла, что общение с этой «барыней» девочке только на пользу. Самой ей заниматься дочкой было некогда. В пору хотя бы справляться с работой и домашним хозяйством. Да и в грамоте она была не сильна. До войны окончила семилетку, с тех порсколько времени прошло, все уже забылось. А тут с девочкой занимаются, словно с бесплатным репетитором. Вон как хорошо учиться стала. Один раз сама сходила к старушке, спросила, не мешает ли дочка ей, не докучает? Та очень хорошо отозвалась о девочке.

- Она у вас очень хорошая девочка, способная, трудолюбивая. Только немного запущенная, не хватает ей хорошего воспитания. Но это все поправимо. Я могу в этом ей помочь. Если будет ходить ко мне, я многому ее научу.

- Но у нас денег нет, чтобы вам платить за это.
- Ну, что Вы Денег никаких не надо. Я уже сама к ней привязалась, она мне стала как родная. Да и она мне помогает. То полы вымоет, то во дворе уберет, то хату подбелит. Я с удовольствием научу ее тому, что смогу.
- Она с вашей помощью стала лучше учиться.
- Это  еще что! При ее способностях, если не будет лениться, через год может стать отличницей. Она очень способная девочка.
- Спасибо вам, добрая женщина. Может, вам молочка приносить, у нас козочка хорошо доится, нам хватает, и даже остается.
- Нет, спасибо, не надо. Мне соседка два раза в неделю приносит. Мне хватает.

Женщина ушла от нее в хорошем расположении духа, но все равно, какая-то тайная мысль не давала ей покоя: почему это вдруг, ни с того ни с сего, старая учительница стала бесплатно помогать совершенно чужому ребенку?  Люди говорили, что, если нанять репетитора для плохо учащегося ребенка, то нужно платить большие деньги. А здесь помогает бескорыстно. Странно…

  Как-то вечером, когда Тая закончила делать уроки, и старая графиня проверила их, девочка решила помочь старушке навести порядок в квартире.

- Не надо, Таечка, я сегодня уже здесь убирала.
- Да посмотрите, здесь и здесь еще столько пыли.

Она взяла тряпку и стала протирать мебель. Очередь дошла до пианино.
- Антонина Михайловна, а Вы играете. Я ни разу не слышала, как Вы играете.
- Ах, девочка, когда-то я так хорошо играла на фортепиано. Но сейчас руки уже не те.
- Сыграйте что-нибудь.
- А что тебе сыграть?
- Я не знаю, что-нибудь.
- А какую ты любишь музыку?
- Я не знаю.
- Ну, какая-то тебе музыка нравится?
- Я мало слушаю музыку. Когда по радио передают хор имени Пятницкого, я его выключаю. Я люблю, когда играют духовые оркестры.
- Хорошо, тогда послушай вот это.

Старая графиня села за пианино и начала играть вальс Шопена. В полутемной комнате, едва освещенной настольной лампой, звучали чарующие звуки музыки. Девочка слушала,  затаив дыхание, настороженно, пытаясь понять, нравится ей это, или не нравится. Женщина закончила играть.

- Ну как? Тебе понравилось?
- М..м, понравилось, под эту музыку хочется кружиться. Но мне нравится больше что-то ритмичное, чтобы можно было под музыку шагать.

Тогда пианистка заиграла марш «Прощание славянки». Грустные и торжественные звуки марша будили в девочке новые, непонятные доселе чувства. Хотелось расправить плечи, поднять  голову и шагать, шагать, и в то же время почему-то при этом наворачивались слезы на глазах. Это заметила старая учительница.

- Как хорошо ты чувствуешь музыку! Жаль, что у тебя не было возможности учиться. Из тебя вышел бы хороший музыкант. А сейчас открой окно и погаси свет.

Таю удивила эта необыкновенная просьба, но она быстро выполнила поручение хозяйки. За открытым окном был поздний тихий осенний вечер. На, казалось,  абсолютно черном небе над темными силуэтами деревьев висела огромная луна. Серебристым светом она покрывала все вокруг. В полную тишину комнаты вдруг плавно вплыли звуки «Лунной сонаты» Бетховена.  Они звучали вначале тихо, потом все громче и громче, и наконец, заполнили все помещение комнаты, и дальше, вырвавшись через окно, поплыли над землей, освещенной волшебным светом луны. Звуки музыки стихли, пианистка опустила вниз усталые руки. Девочка, словно очарованная,  стояла неподвижно, глядя в окно.

- Что ты почувствовала, слушая музыку?
- Мне показалось, что я была там, за окном, и плыла над землей, освещенной лунным светом. Мне было так там хорошо.
- Молодец. Ты так хорошо чувствуешь музыку, у тебя очень чувствительная душа. Видишь, не только марши могут нравиться.
- Антонина Михална, а долго учиться играть на пианино? Вы могли бы меня научить?
- Ой, детка, долго. Моей оставшейся жизни не хватит, чтобы тебя научить. Для этого нужны годы учебы.
- А вы долго учились?
- Меня начали учить музыке, когда мне было 5 лет, и училась играть я почти 10  лет.
- Ого! Так долго? Ну, хотя бы немножко научиться.
- Если только немножко, так, например, «Собачий вальс» можно выучить за год.
И она заиграла эту простейшую мелодию.
- Но ведь ты хочешь играть по-настоящему. Не обязательно самой уметь играть. Можно научиться слушать музыку, понимать ее, получать удовольствие от ее звуков. Этому можно научиться быстрее.
- А вы меня научите?
- Я постараюсь. А сейчас закрой окно, оттуда дует холодом. И тебе уже пора домой.

Шло время, Тая ходила в школу, а по вечерам часто посещала старую учительницу. Теперь для девочки общение с ней стало насущной необходимостью. Каждая встреча приносила ей новые знания, расширяла ее кругозор. Она стала заметно лучше учиться. И для старой женщины опекать эту простую деревенскую девочку стало жизненной целью. Всеми забытая, без родных и близких, до встречи с Таей   чувствовала себя абсолютно одинокой на всем белом свете, и никому не нужной. А ей так хотелось передать кому-нибудь  хотя бы часть своих знаний, своего жизненного опыта. Она молилась Богу, и благодарила его за то, что он на старости лет послал ей такую возможность.

Больше всего Тае нравилось, когда по вечерам, сидя в полутемной комнате, освещенной только настольной лампой, Антонина Михайловна читала ей вслух старинные книги. Или читала наизусть стихи французских поэтов. Конечно, девочка не понимала в них ни слова, но ей нравилась певучая мелодика французских стихов.

- Антонина Михайловна, научите меня французскому языку.
- Ой, девочка, это не так просто. Для этого нужно долго и упорно учиться.
- Я буду стараться.
- Да не нужен он тебе! В обществе, где ты будешь жить, он тебе совсем не пригодится. А знание без применения – бесполезно. Если хочешь, я тебя научу нескольким крылатым французским выражениям, пословицам. Ты потом где-нибудь в культурном обществе сможешь блеснуть подобными выражениями. Это сразу поднимет твой авторитет. Кстати, как к тебе относятся в классе?

- В этом году ко мне стали лучше относиться. И учительница меня стала хвалить, и ставить в пример другим ученикам. Девочки стали со мной дружить, и постоянно спрашивают, как я сумела так быстро из троечниц вылезти в твердые хорошистки.

- И что ты им отвечаешь?
- Говорю, что нужно больше заниматься, больше читать. Про вас я им ничего не рассказываю.
- В общем-то, все правильно, только нужно быть доброй девочкой, нужно стараться помогать другим. С людьми нужно делиться своим знаниями.

Теперь каждый вечер, когда Тая бывала у старой графини, она зубрила какую-то одну французскую пословицу или поговорку, а потом целый день, как попугай, повторяла ее про себя. К концу учебного года она их знала добрый десяток.

Конечно, они не забывали и о музыке. Юная душа жадно воспринимала все новое. Тая слушала музыкальные произведения известных композиторов в исполнении старой женщины, и слушала пластинки, которых в этом доме был целый чемодан. Не  все, конечно, ей нравилось, но ей старая интеллигентная женщина старалась привить любовь к классической музыке, учила понимать ее и слушать.

Так прошел весь учебный год. Четвертый класс Тая окончила успешно, всего с одной тройкой в табеле. Теперь во время летних каникул девочка стала бывать чаще у Антонины Михайловны. Они много читали вслух по очереди. Старая учительница заставляла читать Таю вслух, следя за тем, как она произносит слова, добиваясь чистоты речи. И сама она, конечно, ей читала. Особенно нравились юной слушательнице старинные рыцарские романы. Порой они так засиживались до глубокой ночи. Мать Таи уже перестала обращать на это внимание, зная, что девочку плохому там не научат.

В пятом классе начали изучать немецкий язык. Конечно, Антонина Михайловна знала и этот язык, но не настолько, чтобы преподавать его в школе. Но, во  всяком случае, она всегда могла оказать помощь девочке при выполнении домашних заданий по этому предмету. Теперь она уже неотступно следила за успехами в учебе своей подшефной. И это давало свои результаты. Все меньше в дневнике становилось четверок, а тройки исчезли совсем. Тая становилась одной  из лучших учениц в классе.

Антонина Михайловна старалась развивать память у девочки. Она научила ее играть в шахматы и заставляла учить стихи. Кроме стихов украинских и русских поэтов, которые задавали им учить в школе, она в свободное время учила стихи Тютчева, Кольцова, Есенина. А отрывки из поэмы А.С. Пушкина «Евгений Онегин» многие знала наизусть. Особенно ей нравились те места, где описывалась природа.

Внезапно у нее проявились способность и интерес к математике. Теперь, если учительница задавала на дом решить задачу, например, № 23, то Тая решала не только ее, но еще дома в своей отдельной тетради решала задачи №№ 22 и 24. То же самое происходило с примерами. К концу пятого класса она перерешала все задачи и примеры из учебника, и ей уже казалось этого мало. Она уже с интересом заглядывала в учебник для шестого класса. По математике она стала лучшей в классе, и ее начали посылать на междушкольные олимпиады. Оттуда она привозила грамоты и призы.

В старших классах за ней  укрепилось звание круглой отличницы и лучшей ученицы в школе. Теперь уже Антонине Михайлове не приходилось помогать Тае делать домашние задания. Она сама уже  прекрасно справлялась с ними. Для себя Тая твердо решила, что пойдет по стопам  старой учительницы, окончив школу, поступит учиться в педагогический институт и будет учить детей. Она теперь  уже знала, как это нужно делать.

Теперь, когда Тая уже не нуждалась в помощи при выполнении домашних заданий, ее посещение старой учительницы носило другой характер. Они проводили время за беседами, как два взрослых человека. Графиня рассказывала Тае о своей жизни, учила ее, как поступать в тех или иных случаях. Давала ей много дельных советов. Ей было приятно, что девочка выразила желание по ее примеру стать учительницей и учить детей светлому, доброму, вечному.

Тая делилась с ней тем, о чем она даже матери не говорила. Она рассказала, что теперь на нее стали  обращать внимание мальчики, которые раньше ее просто не замечали.  Они стали предлагать проводить ее домой со школы, поднести портфель, приглашать танцевать на школьных вечерах.

- А тебе кто-нибудь из них нравится?
- Да в общем-то  нет, правда, если только Сашка Боченко.
- Ну а он, как к тебе относиться?
- Не очень. Только один раз пригласил меня танцевать.
- Ну а ты? - Я не пошла с ним. Я просто не умею…
- Вот это да! Это у нас с тобой большой пробел в развитии. Ай-ай-яй. Как это я упустила! Все, срочно нужно этот пробел устранять. Давай этим займемся прямо сейчас.  Ты вальс танцевать пробовала?

- Это кружиться, что ли?
- Нет, не просто кружиться, а танцевать.
- Вроде бы пробовала.
- Ну давай, покружись, покажи, как ты это делаешь.

Тая начала кружиться  по комнате, неуклюже переступая с ноги  на ногу.

- Нет, так не годиться, движения должны быть плавными, ты должна словно плыть. Вот посмотри, как это делается.

 С этими словами старуха поднялась с кресла, выпрямила спину, слегка отклонила голову назад и влево, правую руку отвела в сторону, а левую, согнув в локте, подняла кверху, и плавно стала скользить по комнате. При этом она вся преобразилась. Глядя на нее, казалось, что это танцует молодая женщина. Она сделала круг по комнате и снова опустилась в кресло.

- Вот, приблизительно так. Давай, теперь ты. Считай про себя. Раз, два, три – раз. Раз, два, три – раз. Вальс идет на три четверти. Я сейчас тебе подыграю, а ты учись.

Женщина села за пианино и стала играть вальс. Девочка пыталась кружиться, как ей показывали, но сразу у нее не все получалось.

- Спинку выпрями, не смотри вниз, голову подними, и слушай музыку. Раз, два, три – раз. Раз, два, три – раз.

Так урок продолжался около часа. Теперь у Таи уже начало немного получаться. Когда учительница закончила играть и закрыла крышку пианино, запыхавшаяся девочка села рядом с ней в кресло.

- Ну, вот приблизительно в таком духе. Потренируешься так и будешь танцевать лучше всех в классе. Я тебе еще потом покажу другие движения. Жаль, что партнера у нас нет, а то мы сделали бы из вас лучшую танцевальную пару в школе. Кстати, ты упоминала о каком-то Сашке? Он тебе нравится?

- Я бы не сказала, что он мне сильно нравится. Просто из всех наших мальчишек я бы только с ним хотела дружить.
- А он обращает на тебя внимание?
-  Это как?
- Часто смотрит на тебя? Предлагает проводить тебя домой после школы? Поднести портфель? Сходить с ним в кино или на танцы?
- Нет, такого за ним не замечалось.
- А ты хотела бы, чтобы он обратил на тебя внимание?
- М…м. Хотела бы.
- Ты слышала такие выражения «стрелять глазами» или «строить глазки»?
- Слышала, но не знаю, что это такое. По-моему, это что-то нехорошее.
- Глупости! Это просто элемент женского кокетства, когда женщина или девушка хочет обратить на себя внимание понравившегося ей молодого человека. А знаешь, как это делается?
- Нее.
- А делается это так. Вначале сидишь или стоишь, опустив глаза вниз, напротив человека, который тебе нравится. Делаешь быстрый взгляд на объект, желательно прямо в глаза, потом опускаешь глаза вниз, дальше переводишь взгляд вправо, и повторяешь все с начала. Затем делаешь большую паузу, и снова все повторяешь. На мужчин это действует безотказно.
- Интересно, я даже не знала. Надо попробовать.
- Только не переборщи. Это нужно делать не постоянно, а раза три-четыре за вечер.

Так старая графиня учила будущую леди секретам общения с сильным полом. Конечно, подобных знаний ни в школе, ни дома девочка почерпнуть не могла. Добрые семена, упавшие на благодатную почву, давали хорошие всходы, и обещали в будущем принести хорошие плоды. Теперь Тая, оставаясь одна дома или на улице, постоянно кружилась, добиваясь плавности движения. И, наконец, ей представилась возможность проверить на практике то, чему ее учила графиня.  В восьмом классе (тогда была десятилетка, и школьники восьмого – десятого класса считались уже старшеклассниками)  на новогоднем балу в школе Тая, услышав звуки вальса, схватила свою подружку Соню и стала кружиться с ней вокруг елки. При этом она все делала так, как ее учила старая графиня. И сразу все обратили на нее внимание. Уже на следующий танец к ней подошли приглашать сразу несколько ребят. В этот вечер она просто блистала. В самом конце вечера к ней подошел Сашка. Правда, танцевать ее не пригласил, а спросил разрешения проводить ее домой. Тая согласилась. По дороге домой он спросил ее:

- Где ты так научилась  танцевать?
-  Секрет. А тебе что, понравилось?
- Понравилось. Я бы тоже так хотел.
- Правда?
- Правда. Если ты меня научишь - мы будем лучшей парой в классе, и даже в школе.
- Хорошо, я подумаю.

Тая сразу не рискнула пригласить Александра к своей наставнице без ее разрешения. Но ей очень хотелось, чтобы они с ним вместе приходили в этот дом, и она могла там учиться танцевать с партнером. В следующий раз во время посещения старой графини девочка робко задала ей  вопрос:

- Антонина Михайловна, можно я в следующий раз приду к вам с мальчиком. Он тоже хочет научиться танцевать.
- А кто он?
- Это мой одноклассник Сашка Боченко.
- А кто у него  родители?
- Папа его работает в колхозе бухгалтером, а мама медсестрой в больнице.
- Это не тот ли Сашка, о котором ты мне раньше говорила, что он тебе нравится?

Тая покраснела, и молча кивнула головой.

- Конечно приглашай.  Я хочу сама посмотреть на него. И тогда я скажу, стоит ли тебе с ним дружить.
- Спасибо, Антонина Михайловна. Мы тогда завтра после школы с ним придем.

На следующий день девочка со своим другом зашли к старой учительнице. Она встретила их приветливо, напоила чаем с вареньем. За столом они непринужденно беседовали. Женщина во время беседы ненавязчиво интересовалась, чем живет молодой человек, его  какие у него интересы, взгляды на жизнь. Мальчишка ей понравился. В нем было уже что-то настоящее мужское, чувствовался твердый характер и какая-то надежность. Когда он отвернулся, Антонина Михайловна украдкой  показала Тае большой палец, и утвердительно кивнула головой. В тот вечер танцами они не занимались, просто весь вечер прошел в беседах.

Во время весенних каникул ребята почти  ежедневно бывали у Антонины Михайловны. Для них это стало просто необходимостью. Закончив урок танца, они еще подолгу засиживались у приветливой хозяйки слушая, музыку, ее рассказы о прежней жизни. Она иногда читала им вслух старинные романы. Это общение с интересной женщиной еще больше сближало ребят. У них появились общие интересы, общие дела. Дружба их крепла. Теперь им завидовали почти все в классе. Особенно завидовали девчонки Тае, удивляясь, как ей, прежней замухрышке, удалось заполучить самого видного мальчика в классе. Оба они очень хорошо учились и были неразлучной парой. На школьных вечерах, когда они вместе танцевали, ими любовались и завидовали. Уроки старой графини не прошли даром. Однако даже при таком близком общении их дружба не носила романтический характер, они были просто хорошими товарищами. Ровным счетом, так могли дружить два мальчика или две девочки. Это немножко задевало Таю, ей хотелось видеть в своем друге не просто товарища, а рыцаря, увлеченного своей дамой сердца, но Александр, казалось,  даже не замечал в ней девушки. Она своими мыслями поделилась со своей наставницей. Та успокоила ее.

- Не волнуйся, девочка. Он еще просто не дозрел. Мальчишки в этом возрасте в развитии значительно отстают от девочек. Если хочешь узнать, как он к тебе относиться, сделай вид, что тебе понравился другой мальчик. Посмотришь, что будет.

Тая так и сделала. На очередном школьном вечере она с Сашкой танцевать не стала, а весь вечер просидела в углу с Мишкой Васильченко, весело болтая о чем-то. А то и рад был, что ему уделили такое внимание. А закончилось все это плачевно: в тот же вечер Сашка поколотил Мишку. Тогда Тая успокоилась, и больше подобных проверок своему товарищу не устраивала.

И вот наступил последний год учебы в школе, самое ответственное время. Все предметы были сложными, на выполнение домашних заданий уходило много времени, так что ребята теперь уже редко посещали Антонину Михайловну. Только тогда, когда задавали писать  домашнее сочинение по литературе, они бегали за советом к старой графине. После ее советов их сочинения получали высший бал  и их можно было посылать на конкурс.

В старших классах  у Таи проявился талант поэтессы. А началось все случайно. Она, как член редколлегии  классной стенной газеты, после уроков участвовала в выпуске очередной газеты. Нужно было покритиковать Вовку Смелкова за постоянные опоздания на уроки. И как-то само собой у нее получился смешной задорный фельетончик в стихах. На следующий день весь класс дразнил Вовку славами ее стихов. Ей это самой понравилось. Она попробовала написать стихотворение о своих животных: кошке Муське и собачке Жучке. Тоже получилось смешное и наивное творение. Она показала его старой учительнице. Та похвалила ее и сделала  несколько поправок и замечаний, сказав при этом, что у нее проявился настоящий талант поэтессы. Посоветовала почитать как правильно подбирать рифму, как выдерживать темп и размер стиха. И с тех пор началось, стихи полились у нее рекой. Вначале они были грубоватые, с корявой рифмой, не всегда выдерживался размер, но все они уже были пронизаны глубоким содержанием, интересными мыслями и сравнениями. Но постепенно, благодаря советам Антонины Михайловны, от этих недостатков она избавилась. Теперь на всех смотрах школьной самодеятельности она читала свои стихи о школе, о родном крае, о родине. Ее хвалили, даже послали ее стихи в редакцию районной газеты, и они были опубликованы к какому-то празднику.

Выпускные экзамены за десятый класс Тая сдала успешно, в аттестате зрелости было всего три четверки. Это позволило ей свободно поступить в областной педагогический институт на факультет иностранных языков. Основным предметом Тая выбрала немецкий язык, и факультативно  стала изучать  французский.

Поделиться своей радостью о  поступлении в институт девушка сразу же помчалась к своей доброй старой учительнице. Та поздравила ее, и  у них состоялся долгий разговор, затянувшийся до полуночи. Она учила ее, как нужно вести себя в группе во время учебы, как конспектировать лекции, как сделать так, чтобы завоевать сразу же авторитет у преподавателей как лучшая студентка. Многие советы старой графини так пригодились впоследствии Тае, что она не раз вспоминала ее добрым словом. И уже экзамены за первый семестр она сдала успешно  и получила стипендию.

  На летних каникулах после первого курса Тая могла уже почти свободно разговаривать с Антониной Михайловной по-французски. Старая графиня в разговорах старалась добиваться у своей подопечной абсолютной чистоты произношения. И конечно, более глубокому изучению языка ей помогали книги на французском языке, которых много было в доме старой учительницы. Теперь Тая могла их читать практически без словаря.

Когда во время зимних каникул Тая приехала домой, то в тот же вечер собралась идти к Антонине Михайловне.

- Не ходи туда, - как-то угрюмо сказала ей мать.

Тая удивленно вскинула брови.

- Почему?
- Нет ее больше, померла.
- Когда это случилось?
- Еще на Покров.
- Что же мне не сообщили?
- Не хотели тебя срывать с занятий. На, вот, почитай. – С этими словами мать достала откуда-то сверху со шкафа большой конверт из коричневой бумаги. Там оказалось завещание старой графини. Хату и все имущество она завещала Таисии. Книги же, по ее усмотрению, она могла оставить себе или передать в школьную библиотеку, или в избу-читальню колхоза. Там еще было письмо на французском языке, адресованное  лично Таисии. Графиня писала:

«Дорогая моя девочка! Когда ты будешь читать это письмо, меня уже не будет в живых. Не плачь, не горюй обо мне. Я благодарна Господу за то, что на старости лет он послал мне тебя. За эти годы ты мне стала родной, не знаю дочкой или внучкой, но самым близким мне человеком. Ты ведь знаешь, что на всем белом свете нет у меня никого, кроме тебя. Я рада, что мне удалось хоть чем-то помочь тебе в жизни, помочь выбрать правильный путь, привить тебе любовь к знаниям, книгам, музыке, искусству. Не зарывай в землю свой дар, у тебя есть настоящий талант. Пиши. Обнимаю и целую тебя. Твоя бывшая графиня фон Лишина Антонина Михайловна».

Дочитав завещание и письмо, Тая так и осталась стоять посреди хаты, пораженная этим известием. Слезы катились у нее из глаз. Дрожащим голосом она спросила у матери:

- Где ее похоронили?
- На старом кладбище, почти рядом с могилой  деда Ивана.
- Я сейчас пойду туда.
- Оденься хорошо, надень валенки, там сейчас снега по колено.

Через полчаса Тая, утопая в снегу, брела по старому деревенскому кладбищу в поисках могилы своей дорогой учительницы и наставницы. Могилу, где похоронен был дед Иван, она знала хорошо, поэтому ей не стоило большого труда отыскать могилу Лишиной. Могильный холмик был засыпан снегом почти полностью. На скромном деревянном кресте была прибита табличка с именем почившей, датой рождения и смерти. Вот  и все, что осталось от такого доброго и хорошего человека. Тая долго стояла у могилы, вспоминая обо всем, что было связано у нее с этой чудесной женщиной. Перед ее мысленным взором прошли картины, начиная с первой встречи у старой груши, и кончая последней беседой на французском языке. Там же, у могилы она поклялась вечно хранить память о старой графине, ставшей в ее жизни больше, чем мать.

И она сдержала слово. Спустя два года после окончания института вышла ее первая книга стихов, которую она посвятила своей самой дорогой учительнице и наставнице Лишиной Антонине Михайловне.