Конец февраля 2002 г. Погода на удивление весенняя. Голоса птиц повеселели, да и люди приободрились. С тяжёлой сумкой книг прохожу мимо 5-этажного дома на Хар. горе в Белгороде. На скамейке сидит 70-летний мужчина в телогрейке и кепке советских времён. Решила тоже отдохнуть. После нескольких слов о погоде этот неприступный на вид человек вдруг открылся, как цветок на солнышке. Ему явно нужно было общение. Хоть браво держится, а всего три дня, как из больницы выписался после очередной серьёзной операции.
"А я всё живу и живу...", - удивлённо произнёс.
"Может молился кто за вас?"- предположила я.
И вспомнилась этому русскому Ивану мать, молящаяся в углу комнаты.
Жили они тогда в селе, расположенном между Гостищево и Сажным примерно, это в Белгородской области. Вот он, 12-летний, измученный малярией, исхудавший от голода, лежит на кровати. Война. Немцы на родной земле.
Взяв ведро, мать решила сходить в соседнюю деревню к родне, раздобыть картошки. В условиях военного времени это могло стоить жизни, т.к. оккупанты опасались партизан и тех, кто с ними связан. Появление постороннего человека в населённом пункте скрыть было трудно. Вернуться ей удалось нескоро.
Мальчик в это время не мог даже подняться с кровати. Чувствуя, что умирает, он слез кое-как на пол, взял котелок и из последних сил пополз к людям.
Ноги совершенно не слушались. Почти теряя сознание, с передышками он продвигался на доносившийся аромат картошки с мясом. Внезапно перед глазами возникла пара мужских сапог. Подняв голову, он увидел немецкого офицера. Промелькнула мысль: "Всё, конец".
"Как тебя зовут?"- c акцентом спросил незнакомец.
"Иван".
"Иван?"-переспросил, делая акцент на первом слоге, офицер, - "Почему такой жёлтый?".
"Малярия".
"А, малярия...",-облегчённо махнул рукой и ещё ниже наклонившись, прошептал: "Я чех, русских не убиваю, при штабе здесь".
Достал из кармана цветную фотографию, - такие ещё редкостью были в России, показал снимок своей жены и двоих детей. Затем дал распоряжение повару походной немецкой кухни накормить мальчика, дать пищи с собой. Сказал Ивану: "Приходи каждый день кушать", - и ушёл.
Мать уже не чаяла увидеть сына живым. Она, как огромному чуду, обрадовалась, когда, наконец, вернулась. Но тут же насторожилась:
"Откуда у тебя еда?".
Ваня рассказал о чехе.
Как-то, поправившись, даже ездил с ним рыбачить на мотоцикле. Однажды этот человек попросил мальчика передать матери о готовящейся немцами операции. Эта информация помогла нашим людям предпринять необходимые меры. Вскоре разразилась такая стрельба, ...взрывы.
Иван Григорьевич осёкся и замолчал. Справившись с тяжёлыми воспоминаниями, с огорчением произнёс:
"И как я имя его не спросил? Ведь он жизнь мне спас. Думаю, что это был наш, разведчик, хотя..., не знаю. Как бы я сейчас его поблагодарил, или его детей. Самого-то уж нет, наверное".
Удивительно, пройдя тяжёлый путь, похоронив 15 лет назад жену любимую, он не жаловался ни на что, одиноко боролся с болезнями, трудностями. Какая-то внутренняя стойкость.
О супруге с огромной нежностью говорит, как-будто расстался с ней недавно:
"Надо-мной многие смеялись, да и сейчас смеются мужики, что храню ей верность. Водителем работал...Ьывало, приду домой расстроенный, усталый, она глянет на меня только и сразу определит, как мне тяжело: "Ну, рассказывай". Сама сядет, выслушает. Да как же я её предам? Некоторые, потеряв половинку свою, тут же на другой женятся, а порой и ...".
Иван Григорьевич с отвращением даже сплюнул в сторону, не продолжая. Немного помолчал и продолжил: "И на могилку хожу, слежу, чтобы в порядке была".
Слушая, я первый раз взглянула на мужчин по-новому. Неужели они, такие, бывают? Чуткие, ранимые, верные. Видно спрятано это у них внутри. И почему столько пошлости в СМИ показывают? Вот ведь, не где-то за океаном, - рядышком живут эти уголки добра и верности. После беседы на скамейке в районе нашего магазина "Океан" с обычным на вид пенсионером, мир показался лучше.
Прощло несколько лет. Проходя мимо той скамейки, поинтересовалась у сидящих возле дома людей об Иване Григорьевиче. Не стало его после нашей беседы года через три. Книгу он тогда у меня приобрёл в самом начале беседы "Молитва матери".
На иллюстрации памятник победителям в городе первого салюта Белгороде.