На холме среди редких дубов виделся дом цвета блеклых васильков. В домике были распахнуты окна, рядом шумели юные зеленые листья деревьев, ветер нес пыльцу и смахивал в воздухе в одну большую волну, бросаясь пылинками в лицо. Пылинки светились в солнечных лучах, разлетались под куполом голубейшего неба.
В доме было единственное существо- небольшое, доброе и светлое. Маленький мальчик Ромул.
В тот день он, сидя на веревочных качелях, точил ивовые стрелы для своего лука. Стрелы потом пригодились, чтобы пугать зайцев в лесу.
Сняв липкую кору, Ромул оставил ветки сушиться на солнце, отер ладони о карманы и зашагал по лугу с прозрачно-синими цветами. Там, где начинался лес, его ждал друг- волк с белыми ушами, радостный, хотя и старый на вид, с грустными глазами.
Они шли вдоль леса, Ромул сорвал груш и нес их в рубашке, потом они бежали к озеру-зеркальному в дневной тиши, свежему- торопились прыгнуть в холодную гладь, пугая лягушек, срывая ивовые листы на бегу.
Цикады у озера вили мелодии, терпкий запах травы зудил в носу, а ветки деревьев тонули и кренились все больше под тяжестью, когда накатывали волны, несущиеся от дрожи после прыжков в воду. Тишина надолго нависала над озером, когда последние круги на воде расходились, а мальчик и волк вновь поднимались на холм и бежали к лесу. Дни были долгими, но желтоватой дугой солнце уже спускалось к горизонту, на лице оставалась сухость после холодной воды и становилось зябко. Волк, стряхнув капли с шерсти, не беспокоился о ветре.
Они никогда не ходили в лес, в чащу. Точнее, волк бывал там и потому и не разрешал Ромулу заходить дальше опушки. Ромул, не смотря на любопытство, слушал.
Дни проходили обыкновенно, но радость от каждого первого луча света, увиденного над утренним туманом, радость от земляники, срываемой веточками по утрам не приедалась, Ромул ждал этого как обряда, как каждодневного индейского ритуала перед началом дня.
Волк рассказывал старинные индейские легенды, и все больше горели глаза Ромула, после очередной истории, каждый день новой. О восходах солнца, маковых полях, имеющих своих духов, об огне и мудрости, живущей в нем, о воинственных индейских вождях с иссушенными лицами и длинноволосых шаманах с туманными глазами.
Мальчик слушал, верил и очень хотел когда-нибудь стать настоящим индейцем. Смотрел в осколок зеркала на стене и пытался сделать устрашающим свой взгляд. Ничего не выходило. Глаза его, синие и зеленые одновременно, были слишком светлы и добры. Он гримасничал и бежал к лугу, забывая об этом.
Бродил, пока не встречал волка, и они снова бежали к озеру.
Никогда не было в тех краях грозы- только мелкий мягкий дождик по вечерам. Никогда не холодало.
Однажды волк не пришел. На озере никого не было, не шумели листья дубов, ожидание утешало цикад, только солнце слепо грело и по-прежнему одаривало луга. Но свет его был необыкновенно белым.
Мальчик больше не видел волка. Волк рассказал ему когда-то последнюю легенду: если он не придет, не появится на лугу даже к вечеру- мальчик должен покинуть луг, найти место, где все будет ново. Дитя коснулось в последний раз глади озера, теперь больше похожей на тягучую пленку, потерло глаза от белого, слепящего света и с одним только ивовым луком отправилось по тропинке к дальней полоске горизонта.
День был очень длинным, пройдя множество полей, переправившись через шумную, вопящую реку, Ромул остался под широким дубом, сотворил костер из сухих веток вокруг, на нижних ветвях дуба вышло неплохое убежище. Он знал, что опасность теперь, без волка рядом, не только в лесу, а возможно и совсем рядом. Темнело, первые звездочки проткнули глубокую синеву неба. Созвездия рассказывали историю, хранимую миром, Ромул ладошкой тянулся вверх и прикрывал части этой истории, казавшиеся не примечательными, те, где было больше не составленных в единые рисунки звезд. От усталости мальчик уснул совсем скоро. На утро в угольках на месте костра виднелись чьи-то следы, грузных и широких лап.
За следующий день удалось подняться повыше. Ромул взобрался на хребет высокой горы, белеющей гладкостью античных статуй, с редкими лесами и множеством трав и цветов на склонах. Тени высоких вызов скрывали мальчика от иссушающего солнца, водянистые стебли трав спасали от жажды. К безумной радости на вершине оказалось небольшое озеро с дождевой водой. Лес редел и совсем иссякал к вершине, теперь убежищем послужил кем-то сплетенный маленький домик.
Это был святейший, удивительный домик. В прорехи меж веток были вставлены цветные стеклышки, на лентах с тихим звоном раскачивались колокольчики.
Солнце зашло и ветер бродил вокруг домика, сухое дерево вдали казалось тревожным, ночь была беззвездной и даже луна не показалась. Похолодало, ночь была пронзительно тихой и даже мыши не шумели в траве, сверчки придержались полного молчания.
Все это пугало Ромула, даже домик, показавшийся настоящим защитником, виделся уже хрупким и совсем не надежным. Застрекотало в животе, не от голода, от страха. Ветер пробирался сквозь щели, щекотал в затылке. Дитя, побрав острые колени, сжалось, стало совсем крошечным, сереньким. Светлость трепетала и билась в этой тайной крепости, которая уже поддавалась нападению и тряслась.
Вдруг явился свет. Легкая тень от веточных стен паутинкой легла на мальчика. Он открыл глаза и уже не было страха, это была морда волка, прозрачная и сияющая над домиком. Он был луной, полной, большой, ровной и сизой. Ромул поднялся, и улыбка на его лице означала лишь то, что он вспомнил и самую первую легенду волка- самую главную его легенду. Мальчик потянул ручонки, пыльные и усталые. В лунном сиянии появилась лестница, медные ступень отражали в себе вдруг появившиеся созвездия, теперь точно составленные, имеющие значимость и прекрасную красоту. Босые ступни легко и без опаски ступали по лестнице, она была длинной, но не пугала своим длинным путем Ромула. В конце ее не было ничего- только свет. Свет. А больше ничего и не нужно было.