Изя на Майдане

               

Робинович ходит по отделам конторы спрашивает сослуживцев: «Люди добры! Може, кто видал, куда Изя удрал? Чиловеку неймётся, заниматься дилом на месте»! Не нашёл друга возвращается в кабинет расстроенный.

Бодрым шагом входит секретарша разукрашенная, что новогодняя ёлка, неся почту, как доспех, надеясь на успех. Она докладывает о происшествиях в пределах и за пределами бытового концерна, так называл, шутя начальник его предприятие.

Робиновичу не в моготу, кому бы излить горе, которое засело с утра в его голове.
Робинович: -«И чем ему шельмецу не нравится  «бытовуха, усегда при народе. А он к нему валит, как в советское время в магазин за колбасой. Просвещение имеет во всех областях городской и межведомственной жизни. Хоть, отдел жёлтой прессы открывай.

-Из –за его прошлого побегу, контора понесла убытки. Уси окна побили, имущество вынесли, без возврату. Може сказать, пришлось из злачного богемского места дёру давать, и другую публику завлекать. А чем берём, починкой за гроши. Не скрою, обувку модельную шьём, дорого берём не только гривной,  иногда, валюта перепадает.

-Мои девочки, во, гордость предприятия, фирму держат на плаву. Модели разрабатывают, сами шьют, правда, дорого берут. Зато дамы, их взорами обласканные на выкройку положенные, за их деньги заложенные.   

 -А здись, так неспокойно – ой, мама не горюй! Того и глядишь пойдёт раздор и не поможа дозор! Куда дальше бежать?
-Бежать, то, бежать, а где деньги взять? На эту бессмысленную -мероприятию. Постарайся посмотреть не с потерпевшей стороны, а с практической точки зрения.
- Одно утешает, народ беднеет. Мы починкой, шитьём своё берём!

- Его отдел стоит закрытый: чайники, самовары, утюги загрустили без ремонта. А тут ещё одна напасть навалилась, не далее, как вчера его клиентура митинг устроила, почти второй «Майдан» вынь, да, положь их кровные утюги и чайники.

Того и глядишь, весь отдел снесут с места. Пришлось перед народом выступать, речь держать, что их мастер заболел.

-Про себя:- «Заболел на голову, мозгами на набекрень, работать лень.  Боюсь после  таких нервов, живот скрутя, честно слово».   

Секретарша, развалившись в кресле, поддакивала начальнику: -  «Всё так, всё, правда! Зачем напрягать атмосферу, непростой жизни нашей»!

Робинович: «И какая зараза, порой, парализует его мозг, если он ещё у него существует! Ну, вот скажи? Шо, чиловику не работается?  И усе его тянет, холявные деньги шукать!

 - Ой, боюсь я, шо после фокусов этого фальсификатора и мистификатора наш Ковчег потонет, як тот «Титаник, пойдёт ко дну».

-Спокойно робить, он не можа. Последний раз придумал, шо ему холодно на первом этажу. Пошёл на убытки заведения, купил обогреватель, за казённый счёт, а это не приход, а расход в казну.

- Не мог же я допустить, шо б его компания мусорила  до второго.
Неожиданно на пороге без стука, появляется Изя, весь измученный, уставший, как будто на нём грузы возили в напряг без отдыха.

Секретарша выпорхнула ласточкой из кабинета, как бы гнев Изи на себя не навлечь.

Робинович не дал ему опомниться с вопросом: «Где был»?

Изя: «У центру мировых событий, на киевском Майдане»!

Робинович: «Шо, там делал»?

Изя: «Чай пил, пока чай пил, прыгал кричал, шо не москаль! Як чай пить перестал, ноги одеревенели, снова евреем стал!

-Усих охватил такой азарт, як в капиталистическом ознобе»! 

Робинович: «Изя, охоч ты на халявную приманку, спасу нет».