Ты не смотришь на меня. Ты прячешь взгляд, нервно доставая свою дрянную пачку сигарет, вытягивая из нее полоски, наполненные ядом, куришь. Я стою в отдалении, прижавшись к стене, словно там я стану невидимой. Еще чуть-чуть и исчезну…
Никогда не верил моим словам, никогда не верил обещаниям, и я прекратила их исполнять, превращаясь в мразь, чьи слова не стоят и души убийцы. Но это не имеет значения. Ничто не имеет значения.
Потом ты снова будешь кричать на меня, расхаживая из стороны в сторону, потом ты будешь размахивать руками, затягиваясь табачным дымом и разглагольствуя на пустые темы, а я сольюсь со стеной, превратившись в хамелеона, вдохну, закрою глаза…
И ты исчезнешь.
Меня не волнует нежность, которую ты порой бросаешь мне, как кость никчемной собаке. Меня не волнует страсть, которой ты напиваешь меня допьяна, меня не волнует твои слова, которым я слепо верю… Сейчас я стала невидимкой на несколько секунд, а ты превратился в пустоту, которой никогда не было, которая никогда не появится вновь.
Ты не посмотришь на меня, какими бы иллюзиями я себя не тешила, но становится все равно. Знаешь, порой оно рождается – безразличие. Даже из пыли рождается нечто, если верить теории Юнга… Я вот думаю о тебе, прекрасно понимая, что ты появился из праха, материализовался и ворвался в мою жизнь, подобно урагану… А потом разрушил…
Когда ты докуришь свою сигарету, а я превращусь в вампира, исчезнет и боль, и страх, и тоска. Тогда солнце взойдет, а время пойдет так, как следует ему идти. И быть может, тебя из своей памяти я не сотру, даже если воспользуюсь кислотной жидкостью, но я точно буду уверена в том, что ты исчезнешь из моей жизни.
Ты чуть ли не съедаешь сигарету в своей руке, сминая, сжимая ее пальцами до такой силы, что она вот-вот переломится. Тебе всегда нравилось сминать, разрушать и ломать. Каждый человек имеет потенциал, и это не значит, что данный, - Богом или Дьяволом? – дар несет лишь благие намерения, нет. Я все чаще задумываюсь о том, что сказки нужно уничтожить, сжечь дотла, потому что они заставляют человека верить, что все однажды закончится, и в конце добро обязательно побудит зло. Из нас воспитывают оптимистов мудрецы, которые в жизни не познали горечь человеческой натуры. А в жизни добро уязвимо, сказки ложны, а ты – грешен.
Куришь меня. Я молю тебя замедлить этот процесс, я прошу, чтобы ты замедлил ход стрелок на своих часах, но ты лишь безжалостно рушишь время, доставляя себе неимоверное удовольствие. Куришь меня, как дешевые сигареты, которые способствуют развитию раковой опухоли. Но, знаешь, я думаю вовсе не об этом. Я вспоминаю о том, какими мы были и предполагаю какими бы стали, я сопоставляю, мечтаю, не рассматривая ту вариацию, что ты уничтожил меня, а я все еще возрождаю тебя. Каждый божий день, каждую ниспосланную секунду я думаю, что все могло бы быть иначе, что ты мог бы быть великодушным и добрым, а я – такой же глупой и наивной. Думаю, тогда бы врали самим себе, но были бы счастливы. И вот он парадокс: упиваться счастьем, продолжая врать себе, или знать и правду и познавать горечь разлуки?
Несколько последних секунд мне осталось жить. Еще чуть-чуть, и ты в последний раз затянешься, я в последний раз вздохну и мир исчезнет. Все исчезнет.
Но ты медлишь. Ты не спешишь завершить последнюю сигарету и я из невидимки превращаюсь в реальности. И так из года в год, из вечности в вечность. Человечество, наверное, просто создано для того, чтобы порождать и поглощать боль, чтобы продлевать ее, передавая из поколения в поколение и порождая бесконечность…
Ты не смотришь на меня, откладываешь недокуренную сигарету и уходишь, громко хлопнув дверью. Медленно скатываясь по стене, я устремляю взгляд в стену и… не дышу. Знаешь, ты стал моей самой огромной болью и самым ценным предателем. Но даже не это страшнее всего. Ужаснее то, что не взирая на боль, нескуренные чувства и то, что рядом с тобой я превращаюсь в невидимку, я все равно безумно скучаю по тебе. И чтобы я не говорила своим знакомым и самой себе, в глубине души я точно уверена в одном.
Ты постучишь в мою дверь…
Я открою ее и впущу тебя вновь.