Глава из романа "Алунта: время холодных зорь..."
Прошло некоторое время и жители Алунты постепенно оправились от того неимоверного шока, в котором они пребывали все это время, в связи с гибелью парторга Новицкаса. И вот, после очередного, довольно незначительного рейда алунтского взвода по глухим деревням, капитану Будрину удалось захватить в какой-то из деревень связного банды Карвялиса. Его привезли и посадили в алунтский КПЗ. И начались непрерывные допросы, сличения, очные ставки. Доведенный до отчаяния постоянными допросами, связной не выдержал и стал сдавать Будрину канал связи и то, с чем он шел к главарю Лютасу. Будрин ходил в радостном настроении – наконец-то удача шла к нему в руки. Связник сообщил, что Лютас с Карвялисом хотят совершить устрашающее нападение двух банд на тихую Алунту. Он указал капитану точные пути их движения и время, когда будет совершено хитрое и дерзкое нападение. Будрин бросился отрабатывать план встречи и уничтожения этих групп на пути их реального следования к Алунте. Но тут, вдруг, позвонили из Вильнюса. Дежурный пригласил капитана Будрина к телефону. Будрин подошел и взял трубку:
- Да, алло, капитан Будрин слушает.
Звонил майор Согрин:
- Слушай, капитан, завтра к вам прибудет полковник Зарубин в связи с убийством Новицкаса, так что вы, коллеги, приготовьтесь его встречать. Он едет с некими полномочиями.
- Понял, товарищ майор…. Да….. Спасибо. До свидания, – Будрин положил трубку и уставился в одну точку, потом с досадой усмехнулся:
- Ну вот, товарищ капитан, готовься к очередной…. - подошел и сказал Вагонису:
- К нам едет ревизор, товарищ капитан, готовь «Марш славянки»!
- Что, за чьими-то головами? – спросил Вагонис.
- А еще за чем? Не награды же вручать? – невесело усмехнулся Будрин.
В КПЗ охранять захваченного бандита заступил конюх Норейка. Он сменил только что отдежурившего пулеметчика Ряйшиса. Арестованный попросился в нужник «по-большому». Норейка вывел его. Ряйшис уже собирался идти домой отдыхать, как вдруг во дворе послышались крики, шум и прозвучал выстрел. Ряйшис и находившиеся в дежурке защитники выскочили из комнаты и кинулись во двор комендатуры. Там стоял весь в пыли и грязи Норейка и палил, что есть духу, из винтовки по убегающему через огороды бандиту. А до него было уже метров сто. Ряйшис выхватил винтовку у Норейки, долго целился, боясь промахнуться и спустил курок. Раздался выстрел и беглец, как подкошенный стебель, рухнул на землю. Пуля Ряйшиса догнала и уложила того, кому была предназначена… Судьба не дала ни единого шанса убегающему остаться в живых, ведь Ряйшис был самым метким стрелком среди защитников.
Когда защитники подбежали к убегавшему, он уже испускал последние вздохи.
Норейка стоял и оправдывался перед начальником:
- Когда я повел его в нужник, он вдруг толкнул меня, схватил за винтовку и стал вырывать ее у меня из рук. Я упал, но винтовку не выпустил. Видя, что вырвать винтовку у меня ему не удастся, бандит бросился бежать через огороды вниз по косогору, к дороге, – так рассказывал о ситуации ее участник – Норейка. «Но так ли это было», - думал Будрин.
А было все не так. Выбрав удобный момент, когда рядом в КПЗ никого не было, Норейка подошел к решетке, за которой сидел арестованный:
- А я тебя узнал, мил человек, - сказал тот зловеще, - кажется мы у одного начальника служили. Давай, вытягивай меня отсюда, иначе расскажу.
- Эй, гярас жмогус (хороший человек), слушай, что я тебе скажу, - полушепотом позвал его Норейка, - ты тут поменьше болтай, иначе будет тебе крышка - поставят к стене, пук! и дух из тебя – вон. Беги отсюда как можно быстрее.
- А как я отсюда выберусь, - вскочил с нар заключенный.
- Тихо! – поднял винтовку Норейка. Потом, шепотом сообщил:
- Начнет темнеть, попросишься в уборную «по-большому». Я тебя выведу во двор и там передам тебе очень важную бумажку для твоего шефа. Ты ее должен доставить любой ценой. Записку скомкай и держи в руке. Если, не дай Бог, когда побежишь тебя догонят, выброси незаметно ее в траву, вечером ее никто не заметит. Толкни меня, я упаду, а ты сам давай деру вниз через огороды к речке. Я поднимусь и начну, не целясь, стрелять по тебе. Ты не бойся, беги, я тебя не задену. Убежишь, а там уже ночь наступит, никто тебя в темноте не найдет.
А Женька и Ефим в это же время пасли Ефимову корову на той злополучной поляне, через которую бежал бандит. Они увидели, как к ним через огороды быстро бежит какой-то человек. Потом они услышали крики и выстрелы. Он пробежал мимо и чуть в стороне от них. И они услышали, как «вжикнула» пуля и убегающий упал в нескольких шагах от них. Падая, он выронил какой-то желтый шарик. Почему-то это вдруг запечатлелось в мозгу у Женьки…. Они сидели с Ефимом на земле, когда человек упал. Они вскочили и подбежали к нему. И тут Женьку чуть не вырвало. Он впервые увидел, как умирает убитый человек, которому пуля снесла пол головы. Бедняга хрипел и дергался, тело его еще жило и бежало, а душа, видать, уже устремилась к небесам… Мальчишки в ужасе смотрели на эту страшную картину чужой смерти. Женька заметил в траве желтый комочек бумажки, которая выпала из рук убитого, поднял и разгладил его. Там было что-то написано мелким почерком по-литовски.
К ребятам подбежали защитники, а с ними подбежал и старший брат Женьки Валентин Жигунов:
- С вами все в порядке? – схватил он их за руки.
- Что это у тебя за бумажка? - спросил он.
- Это он выронил из руки, когда упал, – ответил, заикаясь, Женька.
Валентин взял записку, начал читать и тут же спрятал в карман. По-литовски он читать не умел и в то же время не хотел, чтобы кто-то видел эту записку. Ведь ему нужно было сохранить в секрете то, что она попала в руки не тому, кому была предназначена. Валентин стал в уме перебирать, кто последним оставался наедине с арестованным: «Ряйшис, потом Норейка. Ряйшис отпадает… Ах, мать твою! Конюх Норейка! Это он. Но ведь мы с ним вместе в селе на свадьбе от банды отбивались…. Постой…. А может это он сам и подстроил тогда там встречу с бандой, чтобы сдать меня Карвялису со всеми потрохами», - мелькнула мысль в голове у Валентина. «Он и есть тот агент, который все время посылал сообщения одному из главарей банды через тайник на кладбище. Он все знал о наших действиях, был всегда рядом, поэтому и был неуловим. А колокольный звон передавал бандитам, по какой дороге мы идем, куда и сколько нас идет… И сколько раз уже отзвонил этот колокол. Мы уже свыклись с его звоном, он был для нас уже родным алунтским звуком. И мы, слыша его, не знали, что каждый его звук был шифром, по которому бандиты точно прочитывали каждый наш шаг и каждое наше действие…».
Валентин принес записку Будрину и отдал ему. Будрин передал ее Вагонису:
- А ну-ка, Вацис, прочитай-ка нам ее.
Вагонис начал читать:
- «От «корреспондента» 12.8.48. Сообщаю, что цель вашей операции раскрыта и явки провалены. Дороги на Алунту контролируются. Засады у мостов. В город прибыло спецподразделение войск МГБ - тридцать человек».
- Где вы нашли эту записку, - обратился Будрин к Валентину.
- На поляне возле убитого, товарищ капитан, он когда падал, ее выронил, а мальчишки это видели и записку подобрали.
- Значит, связник убегал от нас с важным для бандитов сообщением и если бы не пуля Ряйшиса, нам пришлось бы туго.
- А кто же передал ему ее… хотя и так ясно, тот, кто выводил его и оставался с ним наедине. Возможно, у него в кармане гранаты. Будем действовать так. Ты, Валентин, выходишь и смотришь, где находится Норейка. Подойди к нему поближе, незаметно, только не сразу. Он хитрый, тут же почует опасность. Когда подойдешь, сзади обхватишь его. В дверную щель мы будем следить за тобой. Как только ты его схватишь, мы с Вагонисом тут же ворвемся в комнату и скрутим его. Ну, давай, действуй…
Валентин вышел из кабинета начальника, оставив дверь приоткрытой. Распахнутая дверь «красного уголка» была напротив. Он вошел в комнату и осмотрелся. Все защитники находились в помещении и сидели за столом и на стульях у окон. Кто-то играл в шахматы, кто-то в домино или шашки. В комнате стоял шум и гам. Валентин нашел глазами Норейку. Он стоял у открытого окна и наблюдал за игрой в домино. Одна рука у него была в кармане. По тому, как он смотрел, Валентин понял, что он уже знает о том, что его сейчас будут брать и приготовился к этому…
Чтобы ослабить его настороженность, Валентин поднял руку со списками нарядов:
- Внимание, товарищи защитники! В связи с создавшейся ситуацией, мы объявляем «казарменное положение». Все остаются здесь на местах до утра. Сегодня уходят в наряд по патрулированию…
Он прочитал, и начал приближаться по проходу к Норейке. Остановился недалеко от него, посмотрел в листок и прочитал:
- Наряд по караулу: часовые Галяускас, Гердвилис и Пахарев.
Подойдя, и став слева от Норейки, он продолжил:
- Конюху Норейке – готовить транспорт к завтрашнему разъезду с начальством. Остальным – быть в «полном боевом»…
Заметив, что Норейка немного расслабился, Валентин кинулся и схватил его сзади в охапку, сдавил, прижимая его руки по бокам к туловищу. В комнату ворвались Вагонис и Будрин. Все защитники повскакивали. Норейка заревел, как зверь и в этой тесноте ударил Валентина ногой назад в промежность. Валентин присел, скорчившись от боли, но объятия не выпустил. Он знал - в правой руке у Норейки была граната. Но тот в борьбе все же освободил правую руку и, выхватил гранату из кармана с криком:
- Ложись! Граната! Всех перебью!
Потом бросил ее на стол, в горячке не успев выдернуть предохранительное кольцо. Все отшатнулись, и кинулись между столами на пол. Ударив Валентина по голове, Норейка, наконец-то, освободился от его рук и, бросившись на подоконник, выпрыгнул из раскрытого окна второго этажа на улицу. Опомнившись, защитники Вагонис и Будрин кинулись через дверь на улицу, но там было темно, жутко и ни единого звука…
Вооружившись, защитники стали рыскать, прочесывая все закоулки алунтских площадей и дворов, но никого не нашли. Ночь и тьма стала союзником для беглеца. И он канул, как в воду… Нужно было ждать до утра и затем уже начинать какие-то поиски. Хотя за это время Норейка, конечно же, успеет убежать далеко, и возможно уже будет в какой-нибудь банде со всеми новостями и данными об алунтском взводе.
Гордейчик, который дезертировал из алунтского гарнизона не ушел в Белоруссию. Он все время крутился возле Алунты, ночевал в копнах сена и был всегда начеку. Он знал, что идти туда, в Белоруссию, было нельзя - там его уже ждали, и он бы сразу же попал в лапы НКВД. Поэтому решил переждать. На тихаря приходя к кому-то из крестьян, он брал табак, еду и уходил восвояси. С оружием в руках и не заметный, он был для крестьян еще страшнее, чем бандиты или алунтские чекисты. Днем, сидя где-нибудь в кустарнике или замаскировавшись в стожке сена, он видел, как мимо проходили солдаты – его бывшие сослуживцы, которые до сих пор продолжали искать его среди пашен и лесов. Один раз его чуть не проткнули железным стержнем, когда проверяли, тыкая шкворнем в одну из копен, в которой находился Гордейчик. И он лежал, не шевелясь, затаив дыхание. Конечно же он мог бы уложить их тут же, на месте, пятью выстрелами из САВеТе (автоматической винтовки Симонова). Но ему было жалко стрелять в пацанов, своих друзей, каждого из которых ждала мать, невеста, жена.
Проснувшись в копне сена рано утром, Гордейчик сквозь утренний туман, который оседал в низинах речных пойм, увидел, что кто-то двигался в его сторону. Шедший навстречу, был или ранен, или настолько обессилен, что еле-еле плелся, все время спотыкаясь и падая. Оттянув затвор винтовки, Гордейчик стал ждать приближающегося к его копне человека. Бесстрашный и опытный в бою, он не боялся встречи даже с бандитами и они, заметив порою, его тоже не трогали. Они знали, что он дезертировал из войск с оружием, а раньше был хорошим бойцом и снайпером.
Тяжело идущее существо оказавшееся человеком, пробежавшим без отдыха, наверно, верст двадцать, подошло к копне и упало без сил на сено. Гордейчик, подумав: «Может он полежит и дальше пойдет», стал ждать. Отдохнув немного, человек сел. Гордейчик, сквозь просветы в сене, присмотрелся к нему. Это был мужчина в гимнастерке. Лицо какое-то знакомое. Потом, рассмотрев его повнимательнее, он узнал его – это был защитник из алунтского взвода. «Норейка, кажется», - подумал он. Они ведь часто ходили на операции с защитниками. Делать было нечего, надо было разоблачать свое место ночлега. «Иначе он скоро сам полезет вглубь сена, ко мне в гости», - сообразил Гордейчик. Сбросив с себя охапки травы, он вскочил и направил винтовку на нежданного гостя:
- А ну, вставай и руки вверх!
Норейка остолбенел от неожиданности. Но потом, придя в себя и узнав Гордейчика, произнес, вставая с поднятыми руками:
- Гордейчик, это ты!
- Да, это я, - ответил Гордейчик, - а ты-то как здесь очутился, пан или товарищ Норейка. За мной шпионишь?
У Норейки в кармане была оставшаяся вторая граната, но опустить руки было нельзя и он начал врать, чтобы выиграть время и жизнь:
- На Алунту напали бандиты, они разбили наш взвод, а я вот убежал и остался живым.
- Не может быть! Как они могли осмелиться напасть на хорошо охраняемый гарнизон Алунты с полусотней вооруженных бойцов.
- А вот так и осмелились. Их тоже было немало. К тому же они напали ночью неожиданно…
- Ладно, напали так напали. Солдаты не слабые, как-нибудь отобьются, да еще и бандитам всыплют под зад… А у тебя там табачок, брат, не найдется? – опустил винтовку Гордейчик.
- Закурить что-то хочется, – обратился он к Норейке.
- Есть, конечно, есть, - полез тот в карман за гранатой. Он выхватил ее и, теперь уже вытащив кольцо из запала, бросил ее в Гордейчика.
Тот успел среагировать: чуть вскинув ствол винтовки, он выстрелил в Норейку и прыгнул плашмя за стог наземь и, падая, ощутил удар и горячее пламя взрыва…
Когда он очнулся, то почувствовал боль в боку и застонал. Зная, что раненный уже не выживет здесь в полях и лесах, он пополз к дороге, к людям сдаваться. Он не видел, что сталось с Норейкой: на месте взрыва была куча земли и дерна. «Среди этой кучи, - подумал он, - наверно был и Норейка».
Вскоре его нашли солдаты, лежащим с оружием в руках и без памяти прямо на середине дороги…
Когда его поднимали, он простонал:
- Сдаюсь добровольно и с оружием… прошу учесть…
Его привезли в Алунту, в закрытой брезентом военной машине, сделали перевязку. К машине никого не подпускали. Гордейчик попросился поговорить с кем-нибудь из защитников. Валентин был рядом с машиной, поэтому позвали его. Валентин залез в кузов. Там сидели два автоматчика и лежал на носилках неуловимый Гордейчик.
- Ну, привет, друг, как ты себя чувствуешь? Сколько ты всем нам нервов потрепал… - заговорил с ним Валентин.
- Ну что ж, я горжусь, что стал достойным противников в нашем военном состязании.
- А Николай Бражников, твой друг, тогда погиб: они искали тебя и на чердаке на бандитов напоролись…
- Да ты что! – вскрикнул Гордейчик. - Эх, Колька, Колька, - опустил он голову и замолчал.
- Что ты мне хотел сказать? – напомнил ему Валентин.
- Слушай, Володя, я там в поле встретился с вашим защитником Норейкой. Видишь, что из этого получилось? Наверно, он искал банду, но наткнулся на меня. Он сказал мне, что на Алунту напала банда и разгромила ваш взвод, а он успел выскользнуть.
- И где же он сейчас, - заинтересовался Валентин.
- Погиб от собственной гранаты, - кивнул Гордейчик. - Он бросил в меня гранату, а я в него выстрелил… Потом, когда я очнулся, там была воронка, и рядом я увидел его мертвое тело.
- Ну ты, брат, молодец, сделал доброе дело для нас, - обрадовался Валентин. - Норейка служил и шпионил, и все сведения о нас передавал в банду. Прошлой ночью он сбежал как раз тогда, когда мы его хотели арестовать, а ты вот помог нам. Поставил точку в этом деле. Ну что ж, это тебе зачтется, я сообщу начальству. Прощай, - сказал Валентин.