Состав шёл на Краснодар. Дышло паровоза совершало такие кульбиты возвратно-поступательного движения, что глаз просто не успевал следить за цепью событий. Перестук колёс на стыках да дым столбом из трубы говорили о немалой скорости этого могучего коня железных дорог.
Неожиданно грохнул взрыв. Паровоз подпрыгнул передней осью, и тягловые двухметровые колёса сорвало с рельс. Они пробежали по шпалам, превращая их в щепки, и паровоз упал на правую сторону. Дышло сорвалось с привычного места и теперь нелепо корчилось в конвульсиях. Вагоны, набегая на поверженный паровоз, один за другим сваливались под откос. Рельсы на месте взрыва вздыбились непослушной оглоблей. В лежащем на боку паровозе ярился и кипел возмущением невостребованный пар.
По просёлку, неподалёку от железнодорожного полотна, шла полуторка. В кузове стояли какие-то бочки, а в кабине, рядом с шофёром, сидел худощавый мужичок в ватнике, подпоясанном солдатским ремнём.
Когда на путях рвануло, машина резко остановилась. Две фигурки в мгновение ока слились с обочиной. Война из этих мест ушла совсем недавно. На Кубани зачиналась весна 1943-го года.
- Ну что там, Варька? – спросил обладатель ватника. Он лежал, не поднимая головы.
Шофериха Варька, худая мосластая деваха неопределённого возраста, отряхиваясь от налипшей земли, ответила:
- Состав, видать, взорвался… дым и пар, вон, валит до сих пор из паровоза… вставай, Силаич… хорош труса праздновать…
Мужичок стал подниматься, бурчал себе под нос в оправдание:
- Да как ты смеешь, Варька… да я беляков в Гражданскую знаешь, как рубал…
- Знаем, Силаич, твои подвиги… наслы… - не успела Варька закончить фразу, как рвануло во второй раз.
У паровоза, видимо, взорвался котёл, куски железа разлетались на десятки метров в округе.
Силаич с Варькой опять рухнули на землю. Полежали. Отдышались.
- Ну и денёк сегодня, Варька… то партизаны немцев взрывали, а сейчас-то кто? Вот тебе вопрос… машинистам уже не помочь… вряд ли кто живой остался… поехали отсюда, Варька… а то из свидетелей в диверсанты запишут… чо видели… молчок… слышь, чо я гутарю…
- Слышу, не глухая… - буркнула недовольно женщина. - Всё б он учил... сидай, учитель... поехали...
Варька крутнула заводную ручку, и машина запылила прочь от взорванного состава.
Начальника станции Гирей арестовали в ту же ночь. По инструкции военного времени впереди паровоза должны прицеплять пустую платформу на случай диверсии. Владимир Рыбальченко отдавал такой приказ, но не проверил исполнение. Вместе с ним забрали дежурного по станции, диспетчера, составителя поездов и даже сцепщика, безусого паренька лет семнадцати.
Тюрьма в Армавире пополнилась новыми арестантами. Законы войны скоры и безжалостны в своём выражении. Железнодорожников обвинили в пособничестве врагу, и приговор был суров: десять лет лишения свободы.
В Армавире вагон с заключёнными прицепили к пассажирскому поезду, идущему на Сталинград. Когда состав прибыл на станцию Кавказская, Рыбальченко подошёл к зарешёченному окну и стал пристально вглядываться в людей на перроне.
Станция его города, где он родился и вырос, где начинал работать вместе с отцом и братом, жила своей неторопливой жизнью. Уехать из освобождённых территорий без спецпропуска не представлялось возможным. Перрон был немноголюдный.
Вдруг за оцеплением Владимир увидел женщину с ребёнком. Она нервно курила папиросу, часто стряхивая пепел. Женщина привлекала внимание красивым, ещё довоенным платьем. Подол, вышитый руками неведомой белошвейки, сразу бросался в глаза на фоне серых и жутких буден. Лёгкое расстёгнутое пальтецо выдавало на показ ладно скроенную фигурку. " Красное- по зелёному... розочки- цветочки... чёрт возьми... что она так вырядилась...- подумал Владимир и сердцах даже сплюнул.
Темноволосая девочка сидела на чёрном фанерном чемодане и, нагнув голову, ковыряла засохшую болячку на коленке. Когда молодка повернулась к нему лицом, Владимир вскрикнул:
- Ирка! Ира!
Женщина повертела головой, отыскивая источник звука. Нашла глазами маленькое оконце арестантского вагона, оттуда на неё смотрел немолодой мужчина с бородой.
- Володь… ты што ли… - неуверенно спросила она.
- Я… Ира… я, - послышалось из окна – Ира… сообщи Анне в Гирей… может, успеем повидаться…
- Осужденный… разговоры запрещены! – вмешался в диалог долговязый охранник из оцепления.
- Эля… сиди здесь… я сейчас… доча, - Ираида бросила недокуренную папиросу и побежала в здание вокзала.
Дежурным по станции в тот день оказался Степан Щербина, с которым она вместе работала до войны.
- Стёпа… выручай… надо позвонить в Гирей… Анне сказать, что Володя наш здесь… на станции…
- Володька здесь… да ты што… подожди… как здесь… он же арестован был…
- В «столыпине» везут, Стёпа… давай, звони…
Завертелось тут железнодорожное братство. Степан стал звонить в Гирей, помощника послал к паровозу.
- Сходи к ним… бригада наша заступила… Володьку все знают… задержи отправление… скажи, жена должна подъехать…
Помощник пошёл к выходному семафору, где пыхтел старенький, со следами свежей краски, паровоз. Бригада занималась осмотром и заправкой.
- Хлопцы… наш человек из Гирея сейчас у вас в «столыпинском»… надо задержать отправление… с женой хочет повидаться… придумайте что-нибудь… рембригаду, если надо, подошлю…
- А кто ж там? – спросил седоусый машинист.
- Володя Рыбальченко.
- Как же… Рыбальченков знаем… всё сделаем… не боись…
В Гирее Анне Рыбальченко начальник депо выделил для поездки маневровый паровоз и сказал:
- Езжай, Аня, повидайся… привет ему от нас… Володя депо из руин поднимал… нашли врага народа…
В камере «зековского» вагона стоял полумрак. Человек десять осужденных сидели и лежали на грубо сколоченных нарах.
- Ну что там, Володя? – спросил Рыбальченко земляк, - Встретил кого, что ли…
- Сестру случайно увидел… может, с женой удастся повидаться…
- Значит, повезло тебе… - вздохнул тот с некоторой завистью в голосе.
«Да, повезло… - подумал Владимир, - Повезло загреметь на червонец… упекут на лесоповал… вот там и будет мне везение… а Генка хорош… ведь я ему лично сказал, чтобы прицепили платформу… даже сказал, где взять… под ремонт готовили… настил в дырах был… вот же подлец… на допросе сказал, что никаких указаний не получал от меня… агнец божий… дураком прикинулся… и пять лет всё равно схлопотал… хотел отмазаться… письменного распоряжения, говорит, не было… это на очной ставке он меня топил… а ведь я ему доверял… сына с женой жалко… как они без меня будут… ну надо же… в гестапо забирали… выкрутился… подпольщики помогли… а от своей власти никуда не деться…»
Тем временем Ираида вернулась на перрон. Подошла к охраннику, стоявшему в метрах пяти от окошка.
- Солдатик… пропусти к брату… поговорить поближе напоследок…
Тот перехватил винтовку поудобней, и сытое лицо скривилось в гримасе.
- Не положено, гражданка…
У Ираиды были с собой деньги и хлеб на дорогу. Она собиралась ехать в Казахстан к мужу по спецвызову и ждала сейчас поезд до Махачкалы.
- Солдатик, хлеба булку дам… и деньги есть немного… пропусти ты, бога ради…
Охранник повертел по сторонам белобрысой головой на длинной тонкой шее, в глазах появился неподдельный интерес. Через секунду он, наконец решился:
- Хлеб давай… только учти, тётка… начальник увидит… я тебя сразу гнать буду…
На лице брата даже сквозь щетину виднелись следы побоев.
- Володь, что ж они, собаки, делают… ты на десять лет старше стал...
- Ничего, Ира, живы будем, не помрём… ну что там, Гирей... дозвонились...
- Да...Щербина звонил... сказали, ждите...
- Куда вас везут?
- Не знаю… никто не знает… в Сибирь, наверное… на восток железка свободная… если выживу, напишу…
- Как жаль, что я не успею сбегать до наших… отец с матерью бы тебя повидали, - Ираида пальцем смахнула слёзы с глаз.
-Ну, не плачь, и так ладно вышло, что встретились… батьку с мамой целуй за меня… а ты, Ира, куда в таком наряде... что за праздник...
- Виктор вызов прислал... там с едой полегче... а платье...что успела спрятать, то и осталось приличного на выход...
С другой стороны вагона раздались крики охранников, и Ираида отбежала за оцепление. Владимир успел только крикнуть:
- Прощай, Ира!
Анна с сыном доехали до паровозного депо, и уже оттуда по рельсам добирались к первой платформе. Два раза пришлось лезть под вагоны. Состав на первом пути ждал только их. У паровоза суетилась ремонтная бригада, срочно вызванная из депо дежурным. Манометр давления пара вышел из строя, штука важная, без него в управлении никак не обойдёшься. Дежурный по станции сам пошёл к начальнику охраны:
- Товарищ лейтенант! Разреши повидаться жене с вашим арестантом…
- Ты же сам служивый… знаешь, что не положено,- ответил офицер.
- Нет, ты, наверное, не понял… поговорить через окошко… пока эшелон стоит…
- А, ну это пусть… Петренко, пропусти женщину с ребёнком… пусть повидаются…
Пятилетний Валера не сразу узнал отца. Из-за решётки на него смотрел старый, обросший бородой дядька. Лишь только отец заговорил, малец заулыбался щербатым ртом:
- Папка, а я тебя сразу узнал… а ты сегодня домой придёшь? А мы с мамкой на паровозе катались…
- Приду, сынок… скоро приду, - с болью в голосе ответил отец. Из глаз у него выступили слёзы.
Больше они никогда не увиделись. Владимир сгинул на необъятных просторах ГУЛАГтики, и нам в наследство осталась только память...
Март 2015г.