– «Уездный город Дубоухов, Харьковской губернии, станция на Южной железной дороге, 13 тысяч жителей, расстояние от Москвы 804 версты», – прочел Игорь вслух заметку из какого-то пожелтевшего журнала. – В этой деревне нам придется жить целых три месяца.
– Где это ты вычитал? Какие версты? Да и жителей тут явно больше, чем тринадцать тысяч, – недоуменно спросил Коля.
– Как где, в журнале, – нисколько не смущаясь, ответил Игорь. – «Общеполезный календарь» называется… за тысяча девятьсот шестнадцатый год. Посвежее ничего не попалось.
Провинциальный городок Дубоухов, хотя и увеличил население, доведя его количество до двадцати пяти тысяч, практически не изменился за истекшее время, оставаясь таким же маленьким, серым, пыльным и захолустным. Сформировавшийся задолго до шестнадцатого года, городок был застроен, в основном, одноэтажными домами. Лишь трехэтажное каменное здание бывшей городской управы, построенное в 1883 году в центре города, торчало как вставной зуб. За годы советской власти в городе появились новостройки в виде безликих, серых бетонных коробок, возведенных на окраине и, построенное по типовому проекту здание почтамта рядом с бывшей городской управой, в здании которой теперь заседал районный комитет партии.
Остальные достопримечательности, по мере снижения посещаемости, располагались в следующем порядке: колхозный рынок, с прилегающими к нему, вросшими в землю, торговыми ларьками; церковь и баня с парикмахерской, железнодорожная линия и асфальтированная дорога Харьков - Сумы. Все эти объекты массового посещения находились в непосредственной близости от райкома партии.
– Обратите внимание, пацаны, как разумно какой-то неизвестный архитектор спроектировал этот культурный центр, – изрек Игорь. – Наверно для того, чтобы райкомовские работники успевали в обеденное время сбегать на рынок купить березовый веник и попариться в бане, а на обратном пути незаметно перекреститься, пробегая мимо церкви.
Церковь была длительное время самой высокой постройкой в городе. Большевики, придя к власти, не смогли смириться с таким вопиющим безобразием, и попытались исправить положение, надстроив над третьим этажом управы мансарду. Правда, желаемого результата не добились, тогда пришлось спилить крест над куполом церкви, но и это деяние не внесло успокоение в бунтующие души «слуг народа». Совсем, уж было, упав духом, новая власть на крыше укрепила древко с красным флагом, после чего успокоилась, – флаг оказался выше. В мансарду же, впоследствии, «подселили» райком комсомола.
Из увеселительных заведений в городе имелись: пивнушка, именовавшаяся «КАФЕТЕРИЙ – ПИВО» и круглая танцплощадка, огражденная высоким забором из металлических, остроконечных прутьев. Под забором по всему периметру танцплощадки наглухо забетонировали скамейки. Пиво в пивную завозили по большим церковным праздникам (но, так как советская власть не жаловала эти праздники, пиво, практически не завозилось никогда). По советским праздникам посетителям предлагался напиток «Портвейн Молдавский» на разлив, по цене в семь раз превышающей стоимость этого напитка в Молдавии. Водку в Дубоухов завозили еще реже, чем пиво. В эти счастливые для аборигенов Дубоухова дни единственная пожарная машина в городе неслась от пожарной каланчи к магазину с включенной сиреной и фарами, нарушая провинциальный покой. Пожарные первыми в городе оповещались о завозе в город огненного напитка. Вслед за ними, сломя голову, неслись занять очередь и обыватели, зная, что пожарные носятся с сиреной не зря. В остальное время «жаждущие» могли довольствоваться напитком с названием «Плодово-ягодное», правда, что же было плодово-ягодным, не уточнялось. Из-за низкой цены, но «высокой» способности этого напитка «бить по шарам», народ метко окрестил его «подло-выгодным».
Еженедельно, по пятницам и субботам, молодежь, еще не успевшая сбежать из города, «оттягивалась» в пивной, откуда следовала выпускать «пар» на танцплощадку. Если эти дни совпадали с «графиком завоза» водки, возле танцплощадки дежурил милицейский УАЗик, с надписью ПМГ по бортам, так как вероятность окончания танцев дракой увеличивалась в сорок раз.
Основным занятием населения Дубоухова была работа на железнодорожной станции и пищевкусовой фабрике «Имени 20-ти летия «Апрельских тезисов», перепрофилированной из мастерских по ремонту сеялок и веялок «Имени товарища Зиновьева».
Сам городок располагался как бы в котловане, окаймленном с севера и северо-запада невысоким плато. По южной окраине города протекала небольшая речка Мерла.
– Странно, вино под названием «Мерло» производят в Молдавии, а речка протекает здесь – за тысячу километров. Как такое может быть? Непонятно, – сделал умозаключение Серега.
– Какое «Мерло». Сам ты «мурло». Речка называется Мерла. А деревня Мерло в пяти километрах отсюда находится, – проявил географические познания Игорь.
– Вот я и говорю: портвейн он и в Африке портвейн, как его не обзывай, – упорствовал Серега.
На плато располагалась учебная воинская часть, обнесенная высоким забором с колючей проволокой. Рядом находилась заброшенная база отдыха. Когда-то это был пионерский лагерь, судя по сохранившимся обломкам скульптур, одна из которых раньше изображала мальчика с горном, другая девочку с обрубком в руке (обрубок, вероятно, изначально изображал весло). Еще раньше – на заре Советской власти – здесь располагалась колония для беспризорников.
В этом «пионерском лагере», давно «оккупированном» Министерством Обороны и расквартировали офицерский состав зенитного полка. В просторных комнатах одноэтажного деревянного барака, по другой версии, высказанной Игорем, бывшим когда-то коровником или свинарником, офицеры и прапорщики проживали по восемь человек. В одной из комнат с «комфортом» устроились Лобидзе, Цукерман, Гаркенко и Лысый и прапорщик Полупьянов.
– Тут явно был свинарник в доисторические времена, – заключил Игорь, осмотрев новое жилище. – Натуральный хлев. Двенадцатая в сравнении с этой конюшней отель «Хилтон».
– Почему? – удивился пытливый Серега.
– По кочану! Потому что на коровник не похоже. В этом стойле, Серега, всего-то восемь свиней поместиться может. Розетки, опять же, отсутствуют, – пояснил Игорь.
– А почему? – удивился Лысый.
– А потому, друг ты мой, так рано облысевший, что хрюням, впрочем, и тебе тоже, розетки не нужны, у них свои имеются. Понял!
Переучивание включало в себя теоретическое и практическое изучение материальной части новой боевой техники – зенитно-ракетного комплекса «Оса», тактики применения её в бою и, в завершение, учебно-боевые стрельбы на ракетном полигоне в Казахстанской пустыне.
Теорию и практику изучали вначале на тренажерах; а по прибытии боевой техники – на полигоне. В субботу занятия проводились до обеда. Все остальное время – свободное – офицеры и прапорщики были предоставлены сами себе: дежурства, наряды, караулы отсутствовали. Формально покидать территорию учебной части без разрешения начальника части не разрешалось. Но, какие могут быть преграды для советского офицера, – переоделся в «гражданку» и катись на все четыре стороны. Главное – не влипнуть в какую-нибудь историю и вовремя явиться на занятия, что было весьма проблематично. В пятницу для офицерского состава устраивали банный день. Единственная баня в городе после обеда закрывалась для горожан, – мылись и парились «защитники Родины».