- Не хочууууууу!
Блин, вытащили ведь, как не упрямился! Упирался ногами и руками, но смазка скользила, а потому усилия были тщетными.
- Отстаньте от меня, лучше умереть и вновь очутиться там, где вечное солнце и вечная молодость!
Оттирают, взвешивают, цепляют на руку бирку. А потом кладут на голый живот женщины, которая назначена стать моей матерью. Говорят, я ее сам выбрал. Дудки!
Не выбирал я никого!
Кажется, она меня любит. Раз любит, надо за нее держаться. А что она мне сможет предложить?
Увидим, когда приедем в ее жилье. Есть ли у меня отец? Или эта женщина вздумала поднимать ребенка, будучи матерью-одиночкой? Расти в нищете и обидах – этого мне только не хватало!
Кажется, руки и ноги на месте, вижу, слышу. Нет болезни Дауна, пороков сердца и всякой пакости, благодаря которой очередное прозябание на Земле станет каторгой. Убил бы родителя, посмевшего дать мне жизнь в физическом теле для мучений!
А ведь любвеобильные мамаши не слушают врачей, которые предупреждают, что их ребенок родится уродом! И рожают. А потом отказываются от маленьких инвалидов. Какой эгоизм! Они подумали, как жить эти дети будут?
Везде пишут, что эмбрионы цепляются за материальное существование, будучи головастиками, это я в прошлой жизни в какой-то заумной книге читал. Мол, не любят они аборты. Ерунда! Еще как любят! Только люди, озабоченные идеей продолжения рода, этого не знают.
Засунутые в животы высшими силами, мы засыпаем и барахтаемся в воде долгие девять месяцев. Для разнообразия это даже приятно. А то всё балы, порхания над облаками, любовная лирика….
Зря считают, что на небе нет любви. Есть, да еще какая! Только разлучили нас безжалостно с Виолеттой, ее оставили, а меня прогнали в этот ненавистный земной ад.
Теперь вот ору, пеленки пачкаю и пузыри пускаю.
Невежды утверждают, что детство – самая прекрасная пора. А попробуйте вы совладать с совершенно беспомощным телом, чтобы научить его хотя бы ложку держать. Приходится падать, разбивать нос и вспоминать крылья и Виолетту. А вместо слов безобразно гулить, открывая беззубый рот и глотать мерзкие сопли, если взрослые не досмотрели.
Хорошо, что человечество изобрело памперсы! В прошлое рождение их не было, я постоянно валялся в мокрых пеленках и ползунках, надрывая голосовые связки от возмущения.
И еще в прошлой жизни был ненавистный детский сад, в котором находились такие же несчастные, выгнанные из рая, как я, школа, где надо было постоянно что-то зубрить, пусть даже это что-то тебе никогда не пригодится, институт с его сессиями и трудовая каторга до пенсии.
Расслабиться бы на заслуженном отдыхе, а тут начинают болячки донимать. И тело морщиться. Фууууу. Как вспомню старческое тело, рыдать хочется.
И что хорошего в плотской жизни? Ничего, что нравится, нельзя. Сладкое – к диабету, копчености к больной печени, а уж о спиртном и говорить нечего!
Остается секс. Фу, какая гадость! Заниматься этим безобразием после наших с Виолеттой целомудренных поцелуев! Только не это!
К третьему году все воспоминания покинут меня и я стану материалистом, уверенным, что материя первична. Все забуду!
- Не хочуууууу!
Блин, не понимают!
- Агу, мой маленький, - подходит ко мне медсестра.
Глухая, что ли?
- Не хочууууу!!!!!
Ну, тупица. Берет меня на руки и тащит в общую палату, где надрывается от безысходности дюжина душ, засунутая в синие младенческие тела. И все они орут:
- Не хочууууу!
А кто-то даже матерится.