Глава 10
Глава рода Гофрей, Герцогиня Клементина прибыла на коронацию новой царицы Ледогоры, хотя скорее она готовилась принести вассальную клятву и испросить аудиенции у ее величества, где слезно молить о прощении и милости к своему роду. Несмотря на подавленное настроение от предстоящего унизительного разговора с незнакомой девчонкой, которая по слухам совсем недавно была рабыней Рейнольфа, герцогиня держалась прекрасно и ни видом, ни взглядом не давала ни малейшего повода усомниться в своем величии, она степенно прошла в отведенные ей покои. Ее сопровождала единственная дочь, красивая двадцатилетняя девушка, а так же средний и младший сыновья, одному исполнилось двадцать два, второй готовился в скором времени отпраздновать шестнадцатилетие. Старшего сына пришлось оставить дома, он по приказу надора был отправлен под домашний арест за участие в междоусобице кланов, в ожидании дальнейшей участи, которую должна определить новая царица Ледогоры.
«Это еще ничего, – думала про себя герцогиня, – вот кому не повезло, так это Легордам, пусть приговор еще не зачитали, но в империи, наверное, даже собаки уже разнюхали, какое наказание назначит им императрица».
Она не злорадствовала, нет. Легорды являлись одним из самых старейших и родовитых кланов царства, заносчивые и гордые, строго соблюдавшие привилегию статусов и не терпящие отклонений от принятых на Ледогоре правил этикета и норм поведения. Их боялись, на них уповали и всячески задабривали, набиваясь в друзья и союзники, но тайно завидовали и даже ненавидели. Богатство и власть, суровые нравы, безапелляционные и весьма непопулярные решения наместницы, жажда единовластия, тайное противостояние с главой ордена Священной Матери, а в связи с этим иллюзия вседозволенности – все это вызывало негласный ропот и недовольство всех остальных вассальных родов. Однако сейчас, когда Легорды попали в весьма неприятную ситуацию и сделались опальным кланом, многие их жалели и испытывали неподдельное сочувствие.
– Ох, мама, надеюсь, что Легордам не откажут в праве на помилование. – С надеждой проговорила Розалия, опускаясь в мягкое кресло. Мужчин разместили в соседней комнате, впрочем, смежной с покоями госпожи.
– Не знаю, думаю, что женщин возможно и помилуют… Да и нечего об этом, Роззи, нам бы самим не оказаться на их месте. – Герцогиня отвернулась к окну, чтобы взять себя в руки и не показать дочери свое волнение.
– Но мы не бунтовщики! – Взвилась девушка. – За что же нас?.. Брат, да, он поддался искушению, но Рейнольф, этот мерзкий Легорд, сразу же принудил Заккерея к миру и потребовал вассальной клятвы! Регент не успел короновать племянника, а ему самому клятву мы так и не принесли, вины на нашем клане нет!
– Вина лежит на всех нас, в первую очередь на женщинах вассальных семей, мы должны были поддержать наместницу и усмирить наших мужчин. – Герцогиня повернулась к дочери. – Но теперь им спуску не будет, только строгий контроль и наказания по любому поводу, а то распустились, волю почувствовали!
Она со злостью и досадой сжала кулаки, а за стенкой, съежившись и втянув головы в плечи, сидели ее сыновья, прекрасно слышавшие весь разговор, понимая, что им, и без того живущим под жестким гнетом матери и сестры, теперь совсем житья не будет.
Чуть дальше по коридору, в гостевых покоях, где разместились прибывшие уже главы и представители вассальных кланов Ледогоры, а так же графини и управляющие доминерий происходили примерно такие же разговоры и царила атмосфера неуверенности, страха и раздражения.
Надор вошел в покои госпожи, застыл в восхищении, лишь увидел свою повелительницу. В этот ранний час у нее была последняя примерка наряда на предстоящую коронацию, царица выглядела довольной, она радостно переговаривалась со швеей и ее помощницами, периодически смотрела на себя в зеркало, выслушивая восторженные комплименты служанок.
Прекрасное темно-синее платье, украшенное ручной вышивкой, сделанной золотыми и серебряными нитями, со скромным декольте, приталенное, с широкими рукавами (видимо здесь была такая мода) и длинной, в пол юбкой-солнцем. По краю декольте и рукавов, поясу и подолу тонкой полоской вился сложный и замысловатый орнамент, который был вышит алмазным бисером, мелким и весьма искусно выделанным.
Изящные туфельки на невысоком и, несмотря на шпильку, устойчивом каблуке. Из синего бархата, под стать платью, так же украшенные золотой и серебряной вышивкой, а по краю расшитые алмазным бисером. Они оказались такими удобными, что приходилось время от времени приподнимать подол, чтобы взглянуть и убедиться, что на ногах не надеты домашние тапочки.
– Ну как? – Спросила Александра, обернувшись к своему служителю. Глаза ее светились радостью, румяные щечки делали и без того прекрасную царицу еще более очаровательной, а улыбка покоряла с первого взгляда и навсегда.
– Вы совершенство! – Выдохнул Харалд и тут же опустил голову. – Приветствую, повелительница.
– Как там наши гости, мне доложили, что многие из них уже прибыли и их разместили в гостевом крыле дворца.
– Да, госпожа, я лично контролирую ситуацию, чтобы не возникло проблем. Все довольны и держатся очень неплохо, для тех чьи судьбы находятся в руках незнакомой им девушки, ставшей неожиданно их царицей.
– Ага, а еще и бывшей рабыни… – Добавила Александра. – Представляю, как они меня обсуждают, если уж слуги себе позволяют…
– Кто посмел? – Удивился надор и одарил швею и ее помощниц холодным, презрительным взглядом. Девушки смутились, тут же замахали руками и принялись наперебой расхваливать свою госпожу, которой так идет платье, что естественно, ведь у ее величества такая идеальная фигура.
– Оставь, Харалд, это я так, размышляла вслух. На каждый роток не накинешь платок, так говорил мой дядя. Пусть судачат, мне все равно…
– Повелительница, вам не о чем беспокоиться, инициацию может пройти любая женщина, независимо от статуса. После обряда, если он проходит благополучно, происходит перерождение и прошлое стирается, как и сам статус. К тому же, изначально вы родились свободной, а то что с вами произошло в дальнейшем, это уже вина Рейнольфа, он оказался недальновидным и теперь понесет за это заслуженную кару. Вас же объявила царицей Ледогоры сама богиня этой планеты, она признала вас и она провела вашу инициацию, оставив меня лишь второстепенным зрителем и вероятной жертвой. Вы наша царица и повелительница по праву!
– Да, да… – Согласилась Александра, решив больше не затевать подобных разговоров с Харалдом, она вообще сожалела, что позволила себе слабость и высказала то, что тяготило душу. Ведь вчерашние пересуды служанок задели и даже немного ранили ее. Она и подумать не могла, что в ней существует такая мнительность, но теперь невольно приглядывалась к каждой служанке и к каждому слуге, выискивая в их взглядах осуждение или недовольство.
«Ладно, нечего раскисать! – Сказала сама себе царица. – Нужно брать себя в руки, ведь еще предстоит церемония, а для нее мне понадобятся все силы!»
Две напольные вазы разбились вдребезги и большое зеркало тут же покрылось сеточкой мелких трещин. Оконные стекла выбило наружу, занавески объяло пламенем, а стол взорвался, разлетевшись щепами и трухой по гостиной, шелковая обивка стен смялась и начала превращаться в пепел, наполняя комнату запахом жженых волос. Шкаф, тумбочки и стулья заскакали и закружились словно в танце, медленно разваливаясь на части, сгорали словно спички. Ковер с длинным ворсом задвигался будто ожил, его так же охватил огонь, а паркетный пол вздулся и пошел сильными волнами. И в других комнатах происходило почти то же самое, отовсюду слышался грохот и непонятный гул, а еще сами по себе возгорались предметы. Девушки-швеи закричали, в панике заметались по покоям царицы в поисках выхода. Надор сбил пламя с ковра своей силой, бросился к горящим занавесям, сдернул их на пол, крикнул служанке.
– Фатэ, уведи ее величество отсюда, живо!
Пожилая женщина, растерявшаяся немного, от окрика пришла в себя, ухватила Александру за руку.
– Госпожа, надо уходить отсюда, здесь опасно!
Швея и девушки-помощницы побежали следом из покоев, еще недавно таких прекрасных, теперь же охваченных пламенем и разрушением.
– А что это было? Как страшно! Это ведь магия, но такая сильная… – Переговаривались служанки, пугливо озираясь по сторонам, будто боялись встретиться лицом к лицу с бандой магов-вредителей, устроивших это жуткое представление.
В комнате, куда привела Фатэ, Александра переоделась в спортивный костюм и кроссовки. Еще будучи рабыней она получила обратно свою одежду, в которой бегала в тот злополучный вечер в сквере. Ее обработали в специальной камере, на случай неизвестных бактерий, а потом отдали обратно инопланетянке, видимо проявив милосердие по отношению к несчастной пленнице.
Александра выбежала из дворца, отправившись на пробежку. На самом деле ей хотелось побыть одной. Мысли, которые так тяжело было выкинуть из головы, бередили сознание, недавний погром в ее покоях и предстоящая церемония только добавляли масла в огонь ее беспокойства. Бег всегда помогал ей расслабиться и отвлечься от невеселых дум.
Сегодня даже пробежка не принесла желанных результатов, мысли оставались тяжелыми, настроение никак не хотело улучшаться. В конце своего маршрута, когда пробегала мимо конюшен, услышала отчаянные вскрики и всхлипы. Кто-то жалобно молил о пощаде и помощи. Девушка остановилась, прислушиваясь, пошла на звук, оказалось, что он исходил не совсем из конюшен, а с заднего двора, где располагалась дворцовая темница, которую здесь называли подвалами. Александра спустилась вниз и увидела, что дверь в одну из камер приоткрыта, именно оттуда как раз и слышались крики несчастной жертвы. Ни минуты не раздумывая царица толкнула дверь. Картина, которую она застала, шокировала ее.
Бледный, истерзанный человек был подвешен на цепях в центре камеры, его руки, вывернутые в плечах, максимально вздернули вверх, по ним текли струйки крови из разорванных ран, оставленных железными кандалами. Александра сразу же узнала его, это был Грегер.
– Пощадите!.. – Молили обескровленные, какие-то синюшные, покрытые запекшейся кровью и грязью губы. Из опухших, разбитых глаз текли слезы. – Прошу, не надо больше… Смилуйтесь…
Сзади к узнику пристроился здоровенный охранник, он пыхтя и сопя, теряя слюну от возбуждения, насиловал свою жертву, обхватив грязными лапищами его за бока, жестко насаживал мужчину на свой член, раскачивая несчастного на цепях, раня и без того измученное тело.
– Поговори у меня еще! – Крепкий кулак врезался в ребра пленника, тот охнул и застонал. – Ну вот, видишь, тебе уже начинает нравиться, давай, постони для меня еще, покорная дырка.
Второй надсмотрщик загоготал над шуткой приятеля, он сидел на низком табурете и откусывал от большущего куска жареного мяса, сочившегося золотистым жиром огромные куски, жевал их смачно и с видимым удовольствием, запивая еду вином из глиняной бутылки.
– Немедленно прекратите! – Взревела Александра, врываясь в камеру. Она едва могла контролировать себя от ярости.
Насильника отшвырнуло от жертвы и он, больно ударившись о стену, потерял сознание. Охранник, сидевший на табурете, вскочил и недобро глянул на неожиданного визитера в странной одежде.
– Ты еще кто и что здесь делаешь?! А ну выйди отсюда, если не хочешь занять место этого недоноска!
– Ты как с царицей разговариваешь, смерд!
Даже Александра вздрогнула всем телом от неожиданного и жестокого окрика, раздавшегося у нее над ухом. Она оглянулась и увидела своего служителя, который вдруг будто вырос из-под земли и теперь возвышался у нее за спиной, грозный и страшный в своем капюшоне, скрывающем лицо. Оба охранника, насильник уже успел прийти в себя и даже застегнул штаны, пали ниц, заголосили.
– Надор, мы же не знали… – Взмолился один из них. – Пощадите! Ваше величество, простите недостойных!
Но царица их не слушала, она бросилась к Грегеру, тот отшатнулся, застонал, раскачавшись на цепях.
– Снимите его! – Приказала девушка, со злостью обернувшись к надзирателям.
– Да, повелительница! – Один из охранников, тот который еще недавно пил вино и ел мясо, бросился выполнять приказ, снял узника с крюка, бережно опустил на пол. Тут же отбежал обратно и бухнулся на колени. Грегер, неожиданно оказавшийся без присмотра, быстро переместился в угол, где валялась перегнившая соломенная подстилка, попытался спрятаться под нее. Сжался и закрыл голову руками, когда увидел подходящего к нему человека.
– Простите!.. – Прошептал он. – Пожалуйста, умоляю, пожалуйста простите меня…
Александра тяжело вздохнула, наклонилась к изможденному, измученному, покрытому грязью, спермой и кровью человеку, дрожащему перед ней от ужаса и ожидания новых истязаний.
– Грегер, кто приказал сделать такое с тобой, это был регент?
– Саша? – Неожиданно узнал пленник, он снова заплакал, слезы струились по его щекам, оставляя грязные дорожки. – Как же я раскаялся за те злые слова… Я был неправ тогда… И я действительно молил о милосердии, просил их, унижался… Саша…
Он потянулся к девушке, коснулся ее руки, дернулся будто его током ударили, отпрянул назад, поняв, что перед ним не видение.
– Ваше величество… – Выдохнул Грегер, взгляд его прояснился, сделался осмысленным и еще более напуганным, секунду он глядел на новую царицу Ледогоры, но тут же опустил голову, приняв позу покорности. – Мне нет прощения… Я молю о смерти и готов разделить участь моего господина…
– Эй, прекращай уже! Отвечай, кто приказал сделать такое с тобой?! – Александру трясло от негодования и злости, она постаралась взять себя в руки, успокоиться и не натворить бед, но вдруг охранник, который только что насиловал пленника, закричал как-то отчаянно и жутко. Он катался по земляному полу, ухватившись между ног, а из-под его пальцев буквально фонтаном била кровь.
– Вот же!.. – Надор кинулся к пострадавшему, схватил за запястья, с трудом оторвав его руки от кровоточащей раны, применил магию и остановил кровь.
Второй стражник, пока еще здоровый, купал лицо в пыли, скуля, молил госпожу смилостивиться над ним, клялся что и пальцем не касался заключенного, божился и каялся во всех других своих проступках.
Грегер в ужасе уставился на Александру.
– Повелительница, умоляю, не нужно этого… Не тратьте на них свою силу! Я сам виноват, покусился на собственность господина и вас подставил, обманул и отвез в храм, зная, что вы наверняка будете убиты. Они лишь начали то, что закончит толпа, все справедливо, госпожа.
– Отвечай на вопрос, это Рейнольф приказал сделать с тобой такое?
Молодой человек отрицательно покачал головой.
– Хозяин конечно разозлился на меня, избил, обещал убить, если вы пострадаете, но он никогда бы не отдал подобного приказа. А когда пришла весть о новой царице, его самого тут же взяли под стражу. Охранники сразу смекнули что я смертник, такой же как и мой господин, ну и…
– Понятно.
В камеру уже прибыли лекари, служители ордена, по распоряжению надора они забрали пострадавших и перенесли в медицинский блок.
– Сильно я его? – Спросила Александра Харалда, когда они, проводив раненых, вышли к конюшне. Девушка выглядела смущенной, она теребила бегунок молнии на спортивной кофте, не решаясь посмотреть в глаза служителю.
– Жить будет, повелительница.
– А... Ну это… Член я ему того, отсекла?
– Разбили, если вы прикажете, его оскопят, если нет – лекари восстановят его плоть и он снова станет здоровым.
– Пусть выздоровеет! – Выпалила девушка. Надор улыбнулся под своим капюшоном.
– Напрасно, это была бы прекрасная демонстрация силы.
– Тогда придется кастрировать и других, ведь судя по признанию второго ублюдка, они не единственные, кто участвовал в изнасилованиях?!
– Ну да! Если они действовали без приказа, то это нарушение устава и дисциплины, за такое обычно принято карать. Пощадите одного, придется и других щадить, а это даст им иллюзию вседозволенности.
Послышался тяжелый топот, словно к конюшне несся взвод солдат.
– Я взял на себя смелость и приказал охранникам явиться на экстренное построение, всему отряду. Не жалейте их и назначьте наказание построже.
Мужчины, одетые по форме, выстроились вдоль дороги, встав по стойке смирно. Их командир, бледный и обескураженный, доложил о прибытии и построении. Застыл, ожидая дальнейших приказов или хотя бы разъяснений.
Александра прошлась вдоль строя, оглядела бородатые лица взрослых мужчин и совсем еще юные, безбородые молодых новобранцев.
– Я узнала очень неприятную вещь про ваш отряд. – Сказала царица сурово. – Оказывается люди, которым поручили охранять заключенных, пользуются своим положением и применяют физическое насилие к своим подопечным! Я хочу знать, кто занимался изнасилованиями пленников?! Виновные – выйдете из строя!
Гробовая тишина повисла над конюшней. Никто не сделал ни шагу. Командир попытался оправдать своих людей, но ему приказали молчать.
– Вижу здесь собрались трусы. – Спокойно, не повышая голоса проговорил надор. – Советую признаться самим, если никто не выйдет, прикажу казнить весь отряд.
Вперед шагнул молодой парень, следом за ним, чуть помедлив, вышли еще трое, все разного возраста.
– Ты, командир, тоже выходи! – Неожиданно приказала царица.
– Я ничего такого не делал! – Испугался главный над охранниками. – Я даже не знал, что они такое творили.
– Вот за это ты, как их командир и понесешь ответственность. – Девушка хмуро оглядела строй. – Еще у кого-нибудь совесть проснется? Если нет, то я помогу!
Ее сила ударила по земле и та сразу же пошла трещинами. Еще двое вышли из строя, остальные боялись шелохнуться, вытянулись в струнку, ни на миг не нарушая команды стоять смирно.
– Насильников кастрировать, командира пороть и разжаловать! – Приказ прозвучал сурово и безапелляционно. Пятеро приговоренных повалились на колени, взмолились о милости.
Все звуки слились в какой-то невыносимый вой, предметы начали двоиться, словно произошла расфокусировка зрения, а голову будто сжало стальным обручем. От всей этой какофонии затошнило и захотелось присесть.
Александра с силой мотнула головой и вышла из этого странного состояния, реальность снова стала нормальной. А охранники только еще заходили во двор конюшни, шли вальяжно, некоторые позевывали, видимо их разбудили после ночной смены. Они выстраивались в линию, недовольно поглядывая на незнакомку и с опаской на служителя ордена.
«Кто-то создал иллюзию и пытался мной манипулировать, чтобы я приняла нужное ему решение? – Девушка покосилась на надора. Он стоял чуть позади нее, все так же скрывая лицо под капюшоном. – Вот мерзавец, спокоен как удав после того, как покопался в моей голове или думает, что сработало?! Не прощу!»
Около конюшни приземлилось несколько небольших летающих машин, напоминающих мотоциклы, ими управляли женщины, облаченные в легкие доспехи. Они прошли на конюшенный двор, высокие и мускулистые, у каждой на поясе висел меч. Одна из них, черноволосая, смуглая амазонка, с острыми скулами и хищными, слегка раскосыми глазами глянула на строй своих подчиненных, которые тут же подобрались, встали по стойке смирно, сонливость и недовольство с лиц как рукой смахнули.
– Что здесь происходит? – Спросила воительница.
– Я хочу выяснить, кто занимался изнасилованием пленников. – Жестко ответила Александра.
Амазонка перевела глаза на стройную, абсолютно незнакомую девушку, оглядела ее с ног до головы, явно не понимая, кто она вообще такая и по какому праву распоряжается здесь.
– Ее величество… – Начал служитель, но Александра жестом остановила его речь.
– Царица?!
Амазонка вопросительно посмотрела на надора, тот кивнул.
– Простите меня за дерзость. – Женщина опустилась на одно колено, приложила кулак правой руки к сердцу и склонила голову. – Я только что вернулась в столицу, не успела выйти из флёра, как мне сразу же сообщили, что у моих подчиненных какие-то неприятности.
– Назови себя! – Потребовала Александра.
– Лейра сол Тха-гха-Ри, звание туна-кара, я заведую полицейским отделом и охранной службой, повелительница.
Царица махнула рукой, позволяя воительнице подняться.
– Поведение твоих людей, тенью ложится и на их командира. Надеюсь, это не твои распоряжения они выполняли?
Амазонка будто дар речи потеряла от такого обвинения, она интенсивно замотала головой, затем посмотрела на своих подчиненных и у тех души ушли в пятки, взгляд госпожи не обещал ничего хорошего.
– Я требую тщательной проверки, надеюсь, ты как можно скорее разберешься с этой проблемой и доложишь мне лично о том, какие меры примешь, чтобы исправить ситуацию. – Голос Александры звенел сталью гнева, она сжала кулаки, стараясь сдерживать себя, но злость на охранников, а заодно и на надора кипела и искала выхода. – Если в течение трех дней я не получу отчета, сама назначу наказание как твоим людям, так и тебе, понятно, туна-кара?
Силу царицы почувствовали все, она давила с такой невыносимой мощью, что казалось мозг начнет вытекать через уши и ноздри, вены лопнут и человека просто разорвет в мелкие лоскуты. Земля вздыбилась и пошла трещинами, лавка, на которой обычно пороли наказываемых (не обошла сея участь и саму Александру), взорвалась, превратившись в мелкую труху, следом за ней лопнула бочка с водой, взметнув в воздух фонтан брызг. Лошади в денниках забеспокоились, жалобно заржали, забили копытами, требуя отпустить их, позволить сбежать от надвигающейся опасности. Собаки, вечные приживалки конюшен, попрятались по щелям, затаились, не смея и носа на улицу высунуть. Даже вездесущие гуси, шлепавшие по дорожке к прудику, неожиданно прижались к земле, спрятав свои головы под крылья. Вдали зароптал гром и светлое с утра небо посерело, словно готовясь к приближающейся буре.
– Все будет исполнено, моя госпожа! – Едва справляясь с неконтролируемым страхом, силясь удержать дрожь в голосе, проговорила амазонка. – Виновные понесут самое суровое наказание, отряд будет расформирован и я лично возьму под строжайший контроль деятельность новых охранников. Простите, что вам пришлось разбираться с проблемами моего отряда, обещаю, что больше не допущу такой оплошности. Отчет будет у вас на столе в самое ближайшее время.
Она застыла в глубоком поклоне, краем глаза увидев своих людей, теряющих сознание, падающих на землю, не выдержавших невероятную мощь царицы.
Александра больше не проронила ни слова, развернулась и пошла прочь от конюшен. Надор последовал за ней, ощущая ее невероятный гнев, который записал и на свой счет. Не успели они отойти на достаточное расстояние, чтобы их не могли увидеть и услышать, получившие нагоняй воины, как девушка повернулась к служителю, ожгла его таким взглядом, от которого мужчину пробил холодный пот, а жаркий ужас огнем опалил сознание, заставил дрожать и впервые в жизни по-настоящему оробеть перед женщиной.
– Ты считаешь меня настолько слабохарактерной и податливой, что осмелился манипулировать моим сознанием?! – Ее голос звенел, сила подпитанная гневом, вибрировала, готовая снова вырваться из-под контроля. – Теперь я вижу, чем вы похожи с моим дядькой – он тоже пытался каждый раз навязывать мне свои убеждения! Намотай себе на ус, никто не смеет указывать мне, как я должна поступать!
«Плохо… – Подумал Харалд. – Я не запечатан, если она сейчас атакует, мне не удастся сдержаться и тогда, боюсь, царица может пострадать». Он попытался удержать свою стихию, которая уже резонировала в теле, сходила с ума, стремилась на волю. И внезапно вместо того, чтобы ответить на встречную агрессию, как это бывало обычно, когда следовала магическая атака, его магия неожиданно слилась с атакующей силой, предав своего носителя, и обратилась против него.
«Этого не может быть!» – Харалд едва держался на ногах, ставших вдруг ватными, голова отдалась резкой, пронзительной болью, кости тела трещали, будто норовили сломаться – собственная сила подминала его волю и стремилась подчинить сознание хозяина.
– Сними свой капюшон, когда я с тобой разговариваю! – Удар магии пришелся в солнечное сплетение и наконец-то уронил на колени, заставив задохнуться. – Видимо у тебя сложилась неверная иллюзия о вседозволенности! Как там было: пороть и разжаловать?! Плеть сюда, живо!
Злость Александры буквально вибрировала и ощущалась физически так сильно, что вышибала слезы из глаз, в ее голосе нарастала ярость, не обещавшая ничего хорошего провинившемуся слуге. Не было сил ни молить о милости, ни оправдываться, наоборот, впервые захотелось принять наказание и через него получить прощение. Он первый раз подавал плеть с таким неподдельным благоговением, сотрясаясь мелкой дрожью необъяснимого возбуждения от той невероятной власти, которую имела над ним его владычица. Смиренно скинул плащ, небрежно отбросил в сторону. В другое время демонстративно сложил бы его и аккуратно положил куда-нибудь повыше. Сейчас вообще ни о чем не мог думать, кроме как о своей вине перед хозяйкой, мечтая через боль получить прощение за проступок. Он остался в рубахе, без приказа не посмел скинуть ее вслед за плащом, безропотно выгнул спину, в ожидании возмездия.
Александра, казалось, передумала. Она с сомнением разглядывала плеть, по которой редкими всполохами пробегали искорки магического заклятия. Затем, словно вспомнив об оскорблении, которое нанес ей служитель, размахнулась и опустила гибкую, хлесткую плетку на покорно согнутую спину. Если бы Харалд поднял голову, то увидел, что девушка зажмурилась в момент удара, поскольку сама испугалась того, что сейчас делала. Однако после первого раза, совсем несильного, последовало еще несколько хлестких, но весьма щадящих ударов.
Бывало его пороли куда как жестче, только тогда своя собственная сила, пусть и ограниченная, выступала защитницей. Сейчас же она будто сошла с ума, на каждый удар магической плети, пусть и совсем слабенький, больше похожий на легкое касание, кусала и рвала изнутри, безжалостно наказывая за проступок. А еще, в отличие от других наказаний, Харалд испытывал неподдельный стыд и боялся, что госпожа не простит его своевольство, поэтому тихонечко дотянулся до ее щиколотки и коснулся кончиками пальцев, выказывая свое раскаяние, полную покорность и послушание.
Александра приняла этот знак в качестве его мольбы о милости, поэтому сразу же отбросила плеть, наклонилась над служителем, ухватила за ворот рубахи, дернула с силой, заставив смотреть на себя.
– Еще раз посмеешь сунуться в мою голову со своими иллюзиями и я лично кастрирую твой мозг!
– Я в вашей власти, повелительница! – Прошептал надор, смиренно опуская взгляд. – Простите, что раб забыл свое место, клянусь, этого больше никогда не повторится.
– Прощаю!
Жаркая, жгучая волна захлестнула тело, душа вибрировала, а сердце замерло в сладкой истоме, невероятное блаженство разлилось внутри, такое неожиданное и яркое, которое и представить себе трудно. Харалда едва не швырнуло в обморок от переизбытка всех этих эмоций.
Он слышал раньше об этом, о блаженстве, которое появляется при подчинительном единении божественной силы и стихии служителя, об этом ходило много легенд и слухов, впрочем ничем не подкрепленных, существующих лишь на уровне желанных фантазий. Сейчас же служитель сам испытал это удивительное состояние, реальное и невозможно прекрасное.
– Благодарю, владычица! – Простонал он и все-таки отключился.