4.Неудобный совет
Рура похоронили с почестями, подобающими его сану. Похороны Миласта были гораздо скромнее.
В течение месячного траура Лютодар пребывал в полусонном состоянии. Страной правили Вёс и Осен, Свеста встречала закаты и рассветы, глядя пустыми глазами в потолок.
Первый Большой Совет, на котором присутствовали начальник королевской дружины Градобар, лекарь Елений, князь Искрен, казначей Растар, принц Лютен, Великие, а также князь Краснопольский, как представитель Летонии, и князь Ледоморский, как представитель Зима, собрался в первый день нового месяца, когда со стен и шпилей наконец-то сняли черные полотнища.
Вёс был в длинном бледно зеленом одеянии, мягкими складками спадавшем на узкие серые штаны. Из украшений – только пояс с позолоченной пряжкой. Осен, напротив, нарядился пышно, его пелерина топорщилась от обилия драгоценных камней.
По обычаю Большого совета, заседание которого длилось часами, возле каждого стоял кубок для вина и кубок для воды. Только Лютен к своему так и не прикоснулся. Он не проронил ни слова ни когда обсуждали голод и начавшиеся эпидемии в Летонии, ни когда говорили о поисках Зимца. Его волновало другое – главного советника больше нет, а значит, ему будут искать замену. И кто, кроме Лютена, может занять эту должность? Останется ли формальной правительницей Свеста или взойдет на трон Ливи – этот вопрос еще будет поднят – кресло советника отдадут ему, как единственному оставшемуся в живых мужчине из династии Лютов. Такая перспектива приводила принца в отчаяние.
Наконец совет, признав в очередной раз, что Летонии нужно помочь, коснулся самого скользкого вопроса. Заговорил об этом Ледомор.
- Мне жаль бередить вашу рану, - начал он, обводя присутствующих взглядом, - но я заходил сегодня к королеве и застал ее в очень плачевном состоянии.
- Мы все надеемся, что наша добрая Свеста вскоре поправится, - сухо произнес Осен.
- Лекарь Елений другого мнения, - осторожно заметил Градобар, кивнув на лассапольца. Тот промычал что-то неопределенное.
- Если главный лекарь не может лечить королеву, мы пригласим другого, - ответил Вёс, и Елений тут же заговорил:
- Королева, бесспорно, рано или поздно выздоровеет! Нужно только найти противоядие. Я написал и послал, куда возможно, послание через видецов своим коллегам в других государствах. И уверен, что яд можно нейтрализовать!
- Мы очень надеемся, что законная королева, - подытожил Осен, - которая временно (он подчеркнул это слово) плохо себя чувствует, скоро присоединится к нам.
- Но на прошлом Большом Совете, когда королева еще была в добром здравии, она собиралась оставить управление страной и возвести на трон Ливи. Многие это слышали! Не должны ли мы сделать это сейчас, позволив нашей правительнице восстановить силы на Острове? – вновь заговорил Ледомор. Произносил слова он осторожно, с беспокойством поглядывая на Градобара, с которым имел сегодня разговор. Именно начальник королевской дружины сообщил отсутствовавшему князю о предполагаемом отречении Свесты. И сын правителя Зима был в списках мужей для Ливи, которые успел приготовить Рур. Ледомор привез мальчика в Большой Круг, надеясь оставить его во дворце.
Осен обвел взглядом присутствующих. Никто не спешил поддержать князя Ледоморского. Это и понятно – смена королевы означает смену кресел. Захочет ли Ливи оставить на прежних должностях лекаря, казначея, начальника дружины?
Градобар чувствовал себя неуютно – он приходился братом жене Ледомора, но и креслом своим рисковать не хотел. Может Ливи и не станет назначать вместо него другого, а вот Осен и Вёс могут разозлиться. А пока что они правят страной.
- У нас есть королева и есть законные принцессы, - жестко повторил Осен. – Если Свеста и отречется от престола, она не имеет права лишать трона свою дочь.
- Но говорили, что девочка, спасенная князем Чернозерским… - начал Ледомор.
- Яста – дочь королевы, в этом нет сомнений! - оборвал говорившего Осен. - У нее трехцветные волосы Лютов. Вы можете сами сходить в детскую, князь, и убедиться в этом. Слухи о том, что она дочь Миласта, абсолютная ложь.
На этой ноте Осен объявил заседание совета закрытым. У всех без исключения на душе было неспокойно. Но больше других страдал Лютен. Пока в обсуждении трона о нем забыли. Но рано или поздно всплывет разговор о главном советнике. Умный и постоянно улыбающийся дядюшка Рур, что ж ты так рано погиб?
Лютен решил проверить, как чувствует себя мать. В состоянии Свесты не было изменений. Мужья считали, что она ничего не слышит и не чувствует. Но Лютен заметил слезы в глазах королевы, когда сообщил ей о смерти главного советника. Сейчас он думал, что надо достучаться до Свесты. Ощущение, что матери что-то известно, не покидало его.
«Здравствуй, мама!» - сказал он, заходя в ее опочивальню. Сиделка поклонилась принцу и поспешно вышла.
Лютен присел на край кровати, разместившись так, чтобы его лицо было прямо напротив ее. Свесту посадили высоко в сбитые подушки.
«Мама, слышишь ли ты меня?» - с надеждой спросил Лютен.
Ресницы закрыли печальные глаза.
«Я знал!» – обрадовался принц.
Она опять закрыла и открыла глаза.
«Мама, сегодня был совет, - заговорил Лютен, - спорили, возвести на престол Ливи или оставить все, как есть. Сейчас страной управляют Вёс и Осен, они ждут твоего выздоровления. И я жду…»
В ее зеленых глазах он уловил благодарность.
«Сегодня на совете Ледомор завел разговор о Ливи. Он вспомнил, что ты хотела короновать ее. Я хочу знать твое мнение. Так ли это? Ливи должна стать королевой?»
Он посмотрел на нее, но глаза Свесты не изменились.
«Ты хочешь, чтобы до твоего выздоровления страной правили Вёс и Осен?»
Свеста смотрела также – в одну точку.
Лютен начинал нервничать. Слышит ли его мать, может ему показалось?
«Думаешь, Великие должны стать регентами при девочке, которую считали дочерью Миласта – моей сестре Ясте?»
И опять лицо ее не дрогнуло не единым мускулом.
«Что тогда?»
Он внимательно смотрел на нее, а она – на него. Взгляд ее был красноречив, он словно впивался в него трогал, толкал.
Внезапно она два раза зажмурилась и распахнула ресницы. Сомнений не было – она хочет что-то сказать.
«Я не понимаю тебя, мама…» - печально проговорил принц.
Он ушел от матери с тяжелым сердцем. Больно было видеть ее в таком состоянии. Больно было осознавать, что его надежды на спокойное будущее, обещанное королевой, разрушены.
Лютен подошел к высокому стрельчатому окну восточной галереи, прижался лицом к витражу. Внизу в пятнах разноцветного стекла лежал детский дворик. Там резвились двое подростков: сын Ледомора и мальчик кого-то из царедворцев. Лютен вспомнил, как играл здесь с матерью и Ладой. Свеста тогда еще была весела и полна жизни. Она пряталась от детей: трехлетнего Лютена и двухлетней дочки за кораблем. А когда кто-то находил ее, смеялась и кричала, закрыв лицо руками: «Кто меня нашел? Я не вижу, кто меня нашел?» Он целовал одну ладошку, она отнимала ее от лица и говорила «Лю», он целовал вторую – и королева заканчивала «Тен». «Лю-тен», «Лю-тен».
«Мама!» - прошептал принц и понесся назад в покои королевы. На этот раз он даже не просил сиделку выйти.
Наклонившись прямо к ее лицу, он спросил.
«Лютен? Мама, ты имела в виду меня?»
Королева закрыла глаза. А когда открыла, в них светилось облегчение и гордость.
«Лю-тен», - повторил принц.- Ты хочешь, чтобы я взошел на трон???
Взмах ресниц был требовательным, а взгляд теплился надеждой.
«Но как мне это сделать?»
На этот вопрос королева уже не могла ответить.