Сколько сейчас о нем и депрессии, которая является к человеку как его следствие, говорится с телеэкранов, по радио, в печатных изданиях периодики. В аптеке припасено на этот случай множество лекарственных средств - профилактических, лечебных, смягчающих удар по нервной системе и всему организму. Но раньше об этом и не было слышно, а стрессы и депрессии были…
Самый первый стресс на своей памяти я пережила в возрасте 6 лет, когда узнала, что люди умирают. Мы с мамой ехали в автобусе. Вдруг за окном я увидела огромную толпу, автобус сбавил ход, съехал на обочину и «пополз». Прямо мимо моего окна «проплыл», как мне тогда увиделось, длинный ящик с молодой спящей женщиной. Запомнились ее черные длинные ресницы и алые губы в помаде. Я спросила маму: « Что это?» Она ответила: «Похороны», - и объяснила, что люди умирают, их закапывают в землю, т.е. хоронят. Меня охватил ужас. Шок укрепился во мне, когда вскоре умер муж тети. Был июль, стояла жара. Он лежал в гробу. Жутко тошнотворный запах мертвого разлагающегося тела заполнил всю комнату. И был настолько въедливым, что после пребывания в нем несколько секунд, казалось, надолго пропитывал одежду. Я помню, как по лицу покойного возле носа и рта ползли жирные черви.
У меня пропал сон. Каждый раз, когда надвигались сумерки, меня охватывала тревога, а когда все в доме ложились спать и выключали свет, мне и вовсе становилось душно, страшно. Я представляла то, как умирает человек и его опускают в свежую яму, сначала пригоршнями - в знак прощания, потом лопатами бросают землю. Поначалу ее немного, но потом столько, что она полностью покрывает гроб, заполняет могилу. Все расходятся, а тот, кто закопан, остается навечно лежать в кромешной тьме, холоде, сырости… Я плакала, но старалась делать это беззвучно, хотя рыдания перехватывали дыхание, но я изо всех сил сдерживала их, чтоб мама и папа не услышали и не расстроились. Мне казалось, что такое мое поведение – стыдное, ведь взрослые же не убиваются из-за того, что в жизни есть смерть, и если бы мои родители узнали о том, что я плачу по ночам, им было бы неприятно, неловко за меня. И я плакала тихонько. Здоровье мое слабело. В 7 лет я заболела двухсторонним воспалением легких.
-И где же летом ты могла так сильно простудиться? – сокрушалась мама. Ситуация с моим самочувствием усугублялась тем, что долгое время врач не мог поставить правильный диагноз, лечил от ангины. Я таяла на глазах. Болезнь, пользуясь возможностью, процветала во мне. Я стала терять сознание, как рассказывала мама, а мне казалось - я засыпала. Мне виделся тяжелый сон. Всегда один и тот же. Я стояла где-то в горах, хотя до этого ни разу не видела горы, над головой, сомкнувшись кольцом, нависали их вершины, окаймляя как блюдце синее-синее небо, с которого, то приближаясь, то отдаляясь, на меня летел камень. Он казался огромным, когда до него оставалось немного, малюсеньким, когда поднимался над вершинами. Я понимала, что нужно бежать, прятаться, но мои ноги были словно приклеены к земле. Было невыносимо тяжело ждать, когда этот камень либо убьет меня, либо совсем исчезнет. Сон повторялся, и чем дальше шло время, тем чаще. После него меня сильно тошнило, я чувствовала, что на губах появлялась корка, а во всем теле горел костер. Видимо, смерть присаживалась ко мне на кровать.
Жизнь мне спасла Лариса Демьяновна Хаджинова. Я случайно попала к ней на прием. Наш участковый врач сам заболел, и в этот день, когда мне была назначена очередная консультация, принимала именно она. Я не помню то, как она осматривала, прослушивала, назначила сразу же рентген и тут же, предупредив маму, что тянуть с лечением нельзя, потому что буквально через небольшой промежуток времени болезнь примет необратимое развитие, в срочном порядке, не выпуская из поля своего зрения, сопровождая нас, отвела в стационар. Об этом потом мне рассказывала мама, но помню, как меня кто-то нес на руках, потому что сама идти не могла. Я плакала, мне было страшно оставаться в чужом месте без мамы. Проболела две недели. Вернулась домой. И тут вспомнила о своих ночных тревогах, которые не давали спать до больницы. Снова почувствовала в себе нарастающее напряжение, как вдруг неожиданно, откуда-то из глубины сознания, будто кто-то подсказал, пришла спасительная мысль, что смерть придет за мной в глубокой-преглубокой старости, тогда я ее бояться не буду. Да и старость-то не пугала, ведь она была еще очень-очень далеко. Только тогда душа моя успокоилась, намаявшись вдоволь. После этого мне стали часто снится вещие сны.