У людей есть братья и сестры. У птиц – выводок. У собак помёт щенков. У городов – побратимы. Все эти группы соединяют теплые связи, замешанные на любви, уважении, иерархии, праздниках и культурных традициях. Но есть одна страшная связь, где горе и ужас, в виде рисунка развалин и колотых кирпичей, посыпанных битой штукатуркой и пылью, пропитанных кровью и смягченных останками людей. Здесь царствовала война. Она задавала сценарий страшному спектаклю имя, которого Разрушение. Мозолистые руки артиллериста, заправляли снаряд в орудие, гладкие пальцы летчика нажимали на рычаг сброса бомб – в тот они становились братьями, родственными душами объединенные одной целью – принести смерть и разруху, с какой стороны бы фронта они находились. Тогда, ни один из них не видел, кто встретит смертоносное устройство там, где ему уготовано падение, как не видит глупый мальчишка, стреляющий из рогатки в темную ткань ночи.
Лет десять назад мы гостили у родственников в Волгограде. Город расположился вдоль Волги на десятки километров, кипел летней жизнью, в окнах домов играло солнце, шумели свечки тополей, а река пестрилась чешуей волн. Мы ходили по музеям, стояли у дома Павлова - у фрагмента стены-манускрипта, где война писала свою летопись следами пуль и снарядов. Экскурсовод рассказывал, что бои «засеяли» железом смерти землю так, что до сих пор земляные работы в городе ведутся с особой внимательностью. Иногда из ковша экскаватора выглядывает часть снаряда или мины, и вызываются саперы. Во время боев Сталинград был разрушен, не осталось ни одного целого дома. Война закончилась, источённый боями город наполнился людьми. Они отстроили его заново. Домой я возвращался с патриотическим настроем, радостью и гордостью за советских людей, победивших голод и разруху.
А сейчас мы стоим и ждем поезд в одном из немецких городов. Уже в поезде, меня охватило странное чувство. Нечто подобное я уже ощущал. Да, в Волгограде. Тогда, под впечатлением от страшных фотографий города, где его защитники, бьются за каждый уголок развалины, за каждый метр советской земли - во мне играло чувство великого русского духа. А сейчас я разбит случайно увиденным. Во Франкфурте-на-Майне, около Собора Святого Варфоломея мы заметили развалины и подошли. Неподалеку были стенды с фотографиями, к которым мы поспешили, и где мы замерли увидев на них развалины города. Оказалось, что в годы войны авиация союзников превратила практически все немецкие города в развалины. Параллель в моем сознании была явная, Франкфурт был разрушен не меньше, чем Сталинград. Не помню, чтобы в школе нам рассказывали, как разрушали немецкие города. Зато мы хорошо знали про Сталинград, Киев, Брестскую крепость.
Странная штука, война. Она приходит в места, где раньше были мир и тишина, жили люди, готовили пищу в домах, где грелись и растили детей. Мужчин забирают на войну, женщины трудятся для фронта. Небо затягивает дымом пожарищ.
Сначала, наступающая сторона разрушает города, которые не может взять - в отместку, со злобой. Но как часто случается, угнетенные стороны, опомнившись и окрепнув, гонят врага со своей территории до его самой столицы. И чем он больше воспрепятствует наступлению, так больше страдают уже его города. Крушат все: жилье, церкви, заводы - часто из-за мести, для удовольствия, по приказу – чтобы враг долго не мог восстановиться, иногда чтобы поделится с ним болью и горечью утрат. Мучается и гибнет простой народ.
В какой-то момент, находясь в вагоне немецкого поезда, наблюдая мелькавшую за окном киноленту из столбов-кустов-домов, я потерялся, и не понимал, где нахожусь: вот дом, как у нас на разъезде, вон гора, из-за которой сейчас появится Родина-мать, до этого был мост, словно над Волгой. Опомнился. Я же в Германии. Здесь тоже шла война, гибли люди, равнялись с землей города. Но трудяги-немцы восстановили страну. Не хуже, а может даже лучше, чем мы. Русские отстраивали города для жизни. Немцы восстанавливали, так, какими они были раньше. Странно, обе страны лежали в руинах, обе отстроились, только в одной стране простые люди живут в достатке, а в другой не совсем.
Правители же, затеявшие войну, обычно доживают до глубокой старости. Так было и так будет всегда.
Лучше бы не было войн.