Предыдущая:http://www.proza.ru/2015/03/20/1232
Второй лист книжки во всех сборниках отсутствовал (был явно вырезан или вырван: остались следы). Думается, что там размещались те самые «карты европейской и азиатской части России», которые в процессе эксплуатации были использованы для каких-либо занятий либо других прикладных целей и удалены.
Далее на двух страницах (третьем листе) следовали «Оглавления», содержащие 90-95 пунктов (в зависимости от года издания). Их содержание носит на себе как отпечаток той эпохи, с её научно-познавательными и нравственно-религиозными принципами, лежащими в основе обучения и воспитания молодого поколения Российской Державы, так и тот гибкий подход самой редакции к совершенствованию данного календаря-справочника, учитывая нужды и запросы своих молодых клиентов, чтобы максимально оправдать свое название и назначение самого издания. Обо всём этом редакция «Товарища» доверительно обращается в каждом из сборников в своей вступительной статье под названием «Нашим юным друзьям», помещенной следом за оглавлением.
Так, в статье, помещенной в справочнике за 1915-1916 учебный год, редакция пишет:
«…Редакция на сей раз особенно расширила и усовершенствовала отдел Статистики Российской Империи, чтобы учащиеся могли иметь более обстоятельные данные о нашем обширном отечестве, его природных богатствах, культурно-экономическом его состоянии и о положении его среди других государств мира. Мы должны знать то, что любим; должны быть хорошо знакомы с природными свойствами общей нашей матери-России и с разнообразными отраслями могучего народного труда…».
Тем не менее, как ни странно, но внутреннее построение календарей-справочников за эти четыре года всё же мало отличалось друг от друга и по построению, и по содержанию, несмотря на то, что эти четыре года оказались самыми тяжелыми и разрушительными в жизни Российской Империи, начавшись с Первой мировой войны и закончившись сразу двумя Революциями, приведшими к краху самого Государства Российского.
И в этом тоже заключается какая-то мистическая тайна, связанная с нежеланием издательства (с явно немецким, то есть вражеским (?) происхождением), как, впрочем, и самой редакции «Товарища», заглянуть правде в глаза, и вместе со всем просвещенным российским обществом предпринять какие-то кардинальные шаги к тому, чтобы отвести погибающую страну от края пропасти.
* * *
Сами справочники построены так, что предназначены были выполнять сразу три функции. Во-первых, максимально подробно фиксировать все нюансы учебного процесса – от чисто административных («начальствующие лица», «список учеников, учебных пособий и руководств», «расписание уроков, экзаменов, дежурств, экскурсий», «разовые и четвертные отметки», «каталоги книг», «концертно-театральные листки» и т.д.) до элементарно бытовых (списки адресов, расписания поездов, корреспонденция, семейная хроника, именины, дни рождения, денежные расчеты и т.д.).
Второй функциональной обязанностью календарей был богатый справочный материал по многим отраслям знаний – что называется, от «таблицы умножения» до «таблицы Менделеева». Здесь были даны сконцентрированные знания по литературоведению и языкознанию, тонкостям в написании глаголов на французском языке, истории, географии, математике, астрономии, физике, химии, статистические данные по экономике в целом, отдельными разделами были представлены вопросы, касающиеся связи, транспорта, образования.
Особняком стояла отдельная информация династического и конфессионального направления, часть которой была намеренно скрыта под якобы нейтральными названиями: «дни неучебные», «местные и ведомственные праздники» с перечнями престолонаследных и православных праздников; православный и иноверческий календари, где, кроме православных, представлены праздники других религий – от римско-католической, евангелическо-лютеранской и армяно-грегорианской церкви до еврейских и магометанских праздников; родословная Российского Императорского Дома, со всеми его великими князьями и княгинями.
Отдельно были представлены некоторые направления, долженствовавшие, по мнению редакции, помочь развитию и укреплению физического и нравственного начала, а также любознательности в самовоспитании учащейся молодежи. Некоторые из них сегодня покажутся кому-то чересчур оригинальными и не актуальными, но сто лет назад они наверно казались нужными.
Тут соседствуют «мудрые изречения» и «мнения выдающихся людей о книгах и чтении» с «правилами игры в футбол и лаун-теннис», «гигиена велосипедного спорта и карманных часов» с «правилами запоминания», а «новые рецепты для бенгальских огней» - с «идеальными качествами «потешных» войск времен Петра Первого» и «правилами юных разведчиков или русских бой-скаутов».
Ну, а третье – основное – предназначение календаря, это использование его в качестве записной книжки, своеобразного дневника, куда в хронологическом порядке заносились основные события, интересные мысли, окружающие люди. Именно этот материал представляет наибольший интерес, а отсутствие дневниковых записей делает его просто незаменимым в попытке приоткрыть события тех лет, направление мыслей и поступков его хозяина в период его учебы в те удивительные годы.
* * *
Разделы, связанные с учебным процессом, представляют особый интерес обилием фактического материала, связанного непосредственно с учебой, массой фамилий, в том числе исторического плана. Так, раздел под названием «Начальствующие лица», дает информацию о должностных лицах, отвечавших за учебный процесс – от Министра народного просвещения России и его Товарища (в современном понятии – заместителя министра), до попечителя, директора, инспектора, классного наставника, воспитателя.
Нас ныне может несколько удивить такое обилие надсмотрщиков над бедными учащимися, но в те времена это было само собой разумеющимся, обычным явлением. Это предполагало особую ответственность учебного заведения за качество обучения и воспитания учащихся, их физическую и нравственную чистоту через посредство ответственных должностных лиц – от министра до простого преподавателя и воспитателя.
В записных книжках деда министрами народного просвещения России обозначены: в 1913-1914 годах – Лев Аристидович Кассо, в 1914-1917 гг. – граф Павел Николаевич Игнатьев. Товарищами министра были отмечены: в 1913-1914 годах – Владимир Тимофеевич Шевяков, в 1915-1916 гг. – А.К.Рачинский (к сожалению, имя и отчество расшифровать не удалось). Здесь требуется ряд уточнений, а также краткая характеристика этих чиновников, определявших политику государства в области народного просвещения в России.
Лев Аристидович КАССО – из семьи потомственных дворян, владевших крупными земельными наделами в Бессарабской губернии, получил блестящее юридическое образование за границей: в Гейдельбергском и Берлинском университетах, занимался научной и преподавательской деятельностью в Московском университете, Константиновском межевом институте, Императорском лицее, в последнем из которых в течение трех лет был директором. С 1910 до своей смерти в декабре 1914 года был министром народного просвещения в кабинетах П.А.Столыпина, В.Н.Коковцова и И.Л.Горемыкина. Являясь сторонником консервативной, охранительной политики в образовательной сфере, вступил в конфликт с либеральными общественными деятелями, а сам период исполнения им министерских обязанностей характеризуется реакционными направлениями, призванными ограничить либеральные уступки, сделанные в годы революции 1905—1907 годов.
Граф Павел Николаевич ИГНАТЬЕВ – родился в аристократической семье; отец – на дипломатической службе, затем - министр внутренних дел, член Государственного совета, мать и жена – из старинных княжеских родов Голицыных и Мещерских. Образование получил в Парижской Сорбонне и Киевском университете, проходил службу в лейб-гвардии Преображенском полку, прошел ряд важных гражданских постов – от киевского губернатора до директора департамента земледелия, с 1915 года – министр народного просвещения.
Придерживался либеральных взглядов, был популярен в общественных и интеллектуальных кругах. Сформулировал направления предлагавшейся им школьной реформы с целью последующего соответствия среднего образования потребностям общества и интересам экономики, выступал за компромисс с Госдумой, что вызвало недовольство Императора и послужило причиной его отставки в январе 1917 г.
Интересные воспоминания о Павле Николаевиче и его отце Николае Павловиче Игнатьевых оставил их родственник, блестящий военный дипломат генерал-лейтенант Алексей Алексеевич Игнатьев в своей известной книге «Пятьдесят лет в строю» (ныне незаслуженно подзабытой и давненько не переиздававшейся). В самом начале книги он кратко, но очень ярко и красочно описал жизнь этих людей, первый из которых приходился ему двоюродным братом, а второй родным дядей.
ПРИЛОЖЕНИЕ № 11:
«…Я помню, как в детстве я встречал у бабушки её брата, Сергея Ивановича Мальцова – благообразного чистенького старичка с седыми бачками, одетого по старинной парижской моде. Помню также семейное предание о том, как Сергей Иванович в молодости занимал у старшего брата деньги и прокучивал их в Париже, но когда в третий раз он попросил ещё сто тысяч рублей, то, получив их с трудом, взялся за ум, вывез из Франции инженеров, специалистов по стеклу и хрусталю и в короткий срок создал заводы в Гусь-Хрустальном…
У Сергея Ивановича детей не было… Единственным его помощником был скромный, молчаливый и необыкновенно трудолюбивый чиновник Юрий Степанович Нечаев – Юша. Каково же было удивление всех родственников, когда после смерти Мальцова выяснилось, что всё многомиллионное состояние завещано Юше… Надо, однако, отдать ему справедливость: он на свой собственный счет построил и оборудовал поныне сохранившийся Музей изящных искусств в Москве. Все образцы греческого и римского зодчества и ваяния были лично им выбраны на местах, с них были сняты гипсовые копии, которые доставлялись водой через Одессу.
Старый холостяк Юрий Степанович Нечаев-Мальцов умер во время мировой войны. Его завещание удивило всех не менее, чем завещание Сергея Ивановича. Всё состояние он оставил второму сыну моего дяди – Павлу Николаевичу Игнатьеву, известному в ту пору министру народного просвещения. Неожиданно свалившимся богатством мой двоюродный брат воспользоваться, однако, не успел – произошла Октябрьская революция.
Павел Николаевич дожил свой век в далекой Канаде…
…Дом бабушки – особняк в Петербурге на набережной Невы – в годы моего детства был для всей семьи каким-то священным центром. В этом доме-монастыре нам, детям, запрещалось шуметь и громко смеяться. Там невидимо витал дух деда, в запертый кабинет которого, сохранявшийся в неприкосновенности. Нас впускали лишь изредка, как в музей… В этом патриархальном мирке, который мы все называли Гагаринской по названию набережной, смирялась даже кипучая натура моего дяди Николая Павловича.
Когда-то Николай Павлович Игнатьев был гордостью семьи, а закончил он жизнь полунищим, разорившись на своих фантастических финансовых авантюрах. Владея сорока имениями, разбросанными по всему лицу земли русской, заложенными и перезаложенными, он в то же время, как рассказывал мне отец, был единственным членом государственного совета, на жалование которого наложили арест.
Всё, впрочем, в этом человеке было противоречиво. Блестяще окончил пажеский корпус, получив по окончании Академии генерального штаба большую серебряную медаль, что являлось большой редкостью, Николай Павлович, не прослужив ни одного дня в строю, сразу был послан военным атташе в Лондон. Здесь, при осмотре военного музея, он «нечаянно» положил в карман унитарный ружейный патрон, представлявший собой в то время военную новинку. После этого, конечно, пришлось покинуть Лондон. Вскоре, в 1858 году, Николай Павлович мчится на перекладных в далёкую Бухару. Оставляя свой небольшой казачий конвой, он не задумываясь идет в качестве посла «белого царя» на прием бухарского эмира…
В 1860 году, двадцати восьми лет от роду, в чине полковника, он выступает представителем России в совместной с французами и англичанами экспедиции в Китай. Перед стенами Пекина он уговаривает союзников пойти на мирные переговоры с китайцами… Назавтра он уже самый молодой генерал-адъютант в русской империи и сотрудник канцлера Горчакова в качестве директора азиатского департамента министерства иностранных дел.
В 70-х годах Николай Павлович – посол России в Турции – первое лицо в Константинополе: он «защитник угнетенных братьев-славян». Он, не обращавший внимание даже на свежесть собственного военного мундира, считал необходимым, чтобы поднять престиж России, выстроить для посольства дворец. Это великолепное здание сохранилось и по сей день. России, мыслит он, нужны проливы, нужен, как когда-то Олегу, «щит на вратах Царьграда»…
Это человек кипучей энергии, большого дипломатического ума, страстной убежденности в своих целях. Он с редкостным упорством и темпераментом пытался, несмотря на сопротивление западных держав, с одной стороны, и министра иностранных дел Горчакова, поддержанного самим царем, с другой, обеспечить полную самостоятельность русской политики на Босфоре, в Герцеговине и Болгарии, укрепить роль России как крупной европейской державы.
Им оставлены интереснейшие докладные записки, заключающие в себе ряд весьма поучительных мыслей и советов, касающихся дипломатической деятельности. Н.П.Игнатьеву принадлежит формула: «Выход из внутреннего моря (каковы представляется для нас Черное море) не может быть приравнен к праву входа в него судов неприбрежных государств». Несмотря на враждебное к нему отношение многих высокопоставленных лиц, ему поручается подготовка Сан-Стефанского мирного договора. Этот договор был заключён на весьма почётных для России условиях.
Но через год Николая Павловича в разгар его деятельности все же «сдают в архив». Разом ломается его дипломатическая карьера. Не он, а его личный враг, граф Пётр Шувалов, назначается представителем России на берлинском конгрессе. И вот все выгодные России пункты Сан-Стефанского договора аннулированы.
Устранённый от дипломатических лен, Николай Павлович нашёл кратковременное применение своей неистощимой энергии во время пребывания в Нижнем Новгороде. Из грязного рынка, который представляла собой в то время Нижегородская ярмарка, он в одно лето распланировал и построил те здания, в которых эта ярмарка и просуществовала до своего конца. Тут, на берегах Волги, он раскинул палатку и вел тот же образ жизни, к которому привык в степях Средней Азии и Монголии.
Заменив вскоре после этого Лорис-Меликова на посту министра внутренних дел, Николай Павлович оказался на работе, к которой совершенно не был подготовлен: ему пришлось знакомиться на ходу со всей сложной внутренней политикой России, согласовывать непримиримые разногласия между прогрессивными кругами и черной реакцией.
Выход из противоречий, созданных реформами 60-х годов, он видит в старинных формах «русского парламентаризма», «Земских Соборах» и в 1883 году представляет подробный проект на усмотрение Александра III, предлагая торжеством открытия Всероссийского собора ознаменовать дни коронования нового царя. Тот выслушивает его и как будто соглашается, но через несколько часов, вернувшись из Гатчинского дворца в Петербург, Николай Павлович получил собственноручную записку Александра III: «Взвесив нашу утреннюю беседу, я пришел к убеждению, что вместе мы служить России не можем. Александр».
Так бросались в России энергичными людьми в то самое время, когда Победоносцев, хватаясь за свою лысую голову, восклицал: «Людей нет!»…».
* * *
В период исполнения министерских обязанностей Л.А.Кассо, а затем и графом П.Н.Игнатьевым, Товарищем министра (в современном понятии – заместителем) был Владимир Тимофеевич ШЕВЯКОВ, - известный русский зоолог, член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук, преподававший и занимавшийся научной деятельностью в Гейдельбергском и Санкт-Петербургском университетах, Баденском Высшем политехническом училище (Карлсруэ). С 1910 года – на работе в министерстве народного просвещения, а с 1911 до своей отставки в 1917 г.– в должности Товарища министра.
О А.К.РАЧИНСКОМ, указанным дедом в качестве Товарища министра в период 1915 – 1916 гг., к сожалению, сведений найти не удалось, как и о его инициалах. Думается, что его фамилия на этой должности в указанный период внесена дедом явно ошибочно, т.к. на этой должности находился В.Т.Шевяков.
Зато определенную ясность в расстановке должностей в министерстве народного просвещения внесла фигура Николая Константиновича КУЛЬЧИЦКОГО, указанного дедом в записной книжке за 1915-1916 гг. в качестве «Попечителя».
Это понятие также можно отнести к раритетам, в современном словаре не встречающемся. Вот какое понятие этому слову дает Толковый словарь Владимира Даля (издание М.О.Вольфа, 1882 г. СПб, репринтное издание Москва, «Терра», 1995 г.):
«Попечитель - пекущийся о ком или о чём; старатель, заботник, радетель;…
Попечитель учебного округа – старший местный начальник учебных заведений ведомства министерства просвещения».
Теперь – о самом Н.К.Кульчицком.
Николай Константинович КУЛЬЧИЦКИЙ – из семьи морского офицера, окончил медицинский факультет Харьковского Императорского университета, доктор медицины, профессор, с 1912 года – попечитель Казанского, а с 1914 г. – Петроградского учебного округа. После отставки графа П.Н.Игнатьева был утвержден министром народного просвещения, занимая этот пост до Февральской революции.
Ещё три фамилии фигурируют в записных книжках в разделе «начальствующие лица»:
- в должности «директор» в двух из них (за 1914-1915гг, и 1915-1916гг.) фигурирует Михаил Александрович АНДРИАНОВ. Остается неясным, почему в качестве директора училища выступает не сам его создатель Александр Сергеевич Черняев. Видимо, за Андриановым были закреплены чисто административные функции, а А.С.Черняев осуществлял некое научно-учебное руководство, связь с высшими учебными заведениями, методологическое начало учебного процесса и т.д.;
- должность «инспектор» в этих же двух книжках занимает Анатолий Георгиевич ЦИММЕРМАН, который в разделе «преподаватели и предметы» представлен и как учитель географии. Видимо, эта, чисто административно-надзорная, должность была дополнительно закреплена за ним исходя из каких-то, принятых на уровне министерства либо попечительства, решений либо его личностных качеств;
- должность «воспитатель» в течение трех последних лет была закреплена за Иваном Дмитриевичем ШУЛЯПЧЕНКО. О его функциональных обязанностях можно только догадываться, так как мы, в современном понимании, склонны связывать эту должность с воспитанием детей в яслях либо детском саду, но никак не со школой, а уж тем более со средним учебным заведением, где учащиеся проводят совместно только часы учебных либо самостоятельных занятий, живя в разных условиях и местах, то есть менее всего подвержены самим условиям проведения воспитательного процесса с ними. Это означает, что в те времена в это понятие вкладывались какие-то другие функции.
Продолжение:http://www.proza.ru/2015/03/31/615