Между жизнью и жизнью. Глава 14

Станислав Былич
(18+)

   Тихая гавань и лодочная станция


Перелёт был недолгим. Всего несколько часов. Плюс, пришлось некоторое время подождать в Торонто. Там тоже лил дождь, как из ведра. Сэма спасало чтение Солженицына. Складывалось впечатление, что на всей планете сейчас идут дожди, даже на заснеженном дворе Марфинской шарашки. Как это ни странно, но о проблемах с Уоттсом Сэм не думал, хотя некоторое чувство страха, конечно, присутствовало.

В аэропорту Бостона было многолюдно, Сэм знал его, как свои пять пальцев, потому что часто бывал здесь. Он знал, что ступил на опасную землю, и что не мешало бы прибегнуть к некоторой конспирации.

Как нельзя, кстати, на втором этаже аэропорта оказалось несколько магазинов одежды и аксессуаров. Сэм зашёл в один из них и купил большие чёрные очки, которых он никогда раньше не носил. В соседнем магазине он купил недорогую кожаную кепку-восьмиклинку, наподобие той, которую видел на том человеке, который встретился ему на лестнице.

Теперь он абсолютно не похож на солидного адвоката, скорее на стилягу-хулигана из старых фильмов. Но такая конспирация могла спасти ему жизнь, и поэтому не стоило ею пренебрегать. Он специально не сообщал никому из близких о своём приезде. Пусть эта внезапность подействует не только на друзей, но и на врагов.

Выйдя из аэропорта, Сэм быстро поймал такси и поехал в своё давнее тайное место – домик на старой лодочной станции в бухте. О нём знали только самые близкие люди. Сэм остановил машину на некотором расстоянии от станции.

Он не хотел нарушать конспирации. Оглядываясь по сторонам, он спокойно, не привлекая внимания, пошёл между зданиями. Людей практически не было, и никто из обитателей станции, знающий Сэма, не встретился ему по дороге. Пока всё складывалось благоприятно.

Сэм подошёл к своему домику и, достав ключ из тайника, отпёр дверь. Это была его крепость, его холостяцкое убежище в котором он чувствовал себя комфортно и в безопасности. «Архитектура» лодочной станции была настолько запутанной, что люди, приобретшие здесь домик, запоминали дорогу к нему лишь спустя несколько недель. Сэм владел этим домиком со школьных лет, он достался ему по наследству от дедушки, и поэтому знал здесь каждый угол и отлично ориентировался даже ночью.

В море Сэм не ходил, хоть это и было его мечтой, лишь изредка они с Майклом выходили на середину бухты в солнечный воскресный день, чтобы немного порыбачить и попить пива вдали от жён. Его старая лодка, по роковому стечению обстоятельств носящая имя «Диана», одиноко стояла на приколе и преданно ждала хозяина. Она была очень старой, ещё его дед в молодости ходил на ней в море, заплывая гораздо дальше Сэма. И Сэм относился к ней трепетно, наверное, больше в память о дедушке, которого очень любил. Он постоянно подкрашивал её, менял стёртые канаты, убирался в трюме и каюте. Он часто забирался в кок-пит и подолгу сидел там, представляя, что крутит штурвал и ведёт свой корабль в далёкие моря.

В домике стоял пронизывающий холод, ведь уже глубокая осень, и в бухте вовсю гуляют холодные ветра. Сэм включил электрический камин и сел на диван. Он осмотрелся по стенам, и перед глазами пробежали картины его детства и юности, мальчишеских игр и студенческих посиделок.

Он решил сходить к таксофону и позвонить Майклу, пока домик прогревается. Телефонная будка стояла возле домика смотрителя и была похожа на одну из тех красных лондонских будок. Не исключено, что она была привезена сюда из Британии кем-то из моряков. Сэм набрал номер Майкла и стал ждать ответа, оглядываясь по сторонам. Было пасмурно и ветрено, поэтому стеклянные стенки будки покрыл тонкий слой пыли и влаги.

– Алло… Майк… – тут Сэм вдруг решил перейти на итальянский для пущей конспирации, он немного знал его, всё-таки друг детства итальянец. – Michele, io sono a Boston. Arriv; proprio questo .

С произношением и грамматикой иностранных языков у Сэма, конечно, были проблемы, как и у большинства американцев, но Майкл понял. Он улыбнулся и ответил, не ломая конспирации:

– Buono! Dove ci vediamo?

Майкл находился в кабинете среди коллег, но те не обратили внимания на этот разговор, потому что он часто говорил по-итальянски со своими родственниками и друзьями. На руку играл и тот факт, что коллеги ни слова не понимали из того, что говорил их начальник.

– Sulla stazione barca.
– Buono… Aspettare per me…

Оба медленно положили трубки и на несколько секунд замерли, как будто ожидая чего-то.

Майкл не стал медлить и сразу поехал на станцию. Сэм ждал его в своём домике. Майкл тоже отлично ориентировался здесь, поэтому ему не составило труда найти домик своего друга. А тот уже достаточно прогрелся, и пар гостеприимно просачивался через щели в проёмах. Сэм сидел на диване и смотрел прямо на дверь в тот момент, когда Майкл вошёл без стука.

– Почему ты не предупредил? – начал Майкл.
– Не хотел лишний раз светиться, – свыкнувшись с ролью беглого преступника, ответил Сэм.
– Поедешь к ним сейчас, или подождёшь до завтра?
– Не хочу ждать, поеду прямо сейчас. Ты отвезёшь меня?
– Отвезу, только сядешь на заднее сиденье.
– Хорошо.

Сэм выключил обогреватель, и они вместе вышли на улицу. После того, как Сэм согрелся в домике, уличная прохлада показалась ему даже комфортной. Сели в машину и поехали в район, где жили родители Сюзанны. Сначала друзья молчали, но ближе к середине пути Майкл, наконец, спросил:

– Ну как там в Ванкувере? Как дядя?
– Там просто супер, мне понравилось! Дядя жив, здоров. Я думал, он и не узнает меня, а он, оказывается, прекрасно всё помнит. Рассказал мне много семейных историй. Я, честно, не ожидал.
– Ну, вот видишь. А ты боялся! Сейчас утрясёшь тут всё, и вместе с Сюзанной съездите к нему в гости.
– Не знаю, Майк… По-моему, всё не так просто…

Майкл молчал, лишь иногда поглядывая на Сэма в зеркало. Конечно, он пытался понять, что чувствует сейчас его друг, но ему тяжело это давалось, не смотря на то, что он был детективом и знал Сэма с детства!

Подъезжая к улице, на которой жили родители Сюзанны, Майкл остановил машину и сказал Сэму, что к самому дому не поедет, что подождёт его здесь. Сэм согласился и вышел из машины. Теперь уже стало немного прохладнее, и он быстрым шагом направился к дому тёщи и тестя.

Супруги Готье ужинали, как обычно глядя в окно, и сразу заметили Сэма, который подошёл к их дому. Отец Сюзанны, Ришар Готье, или Ричард, как его звали в Штатах, не торопясь вышел из дома и, поздоровавшись с Сэмуэлем, впустил его внутрь. Его жена, то есть тёща Сэма – Дороти – сидела за столом. Сэмуэль, немного растерянно прошёл на кухню и сел напротив неё. Тёща была строгой женщиной, она всю жизнь проработала на одном заводе и прожила в одном доме, и ей были абсолютно чужды любые проявления авантюризма и отступления от логики и здравого смысла. Муж её, франкоканадец Ришар, напротив, был достаточно мягким и романтичным человеком, приехавшим когда-то сюда ради этой женщины. Он даже поначалу плохо говорил по-английски, так как родился и вырос в глухом квебекском городке, где все говорят исключительно на французском. Сюзанна в равной степени унаследовала качества обоих родителей.

– И что ты собираешься делать? – начала властным тоном Дороти Готье.

Она так всверлилась глазами в Сэма, что тот не нашёлся ничего ответить, кроме как «Жить дальше…» Он сказал это так неуверенно, что сам себе не поверил. Тёща отвела взгляд на своего мужа и продолжила, не меняя тона:

– Ты знаешь, что Сюзанна в больнице, практически при смерти?

В этот момент Ришар посмотрел в потолок, затем достал из пачки сигарету и, закурив, вышел на улицу.

– Знаю, миссис Готье.
– Съезди к ней, может ей станет немного лучше.
– Я обязательно съезжу, миссис Готье.
– Что с тобой произошло? Почему ты исчез?
– Долго рассказывать.. – принялся мямлить Сэм.
– Уж потрудись! Я как-никак твоя тёща! – перебила она.
– У меня проблемы с законом. Точнее сказать, меня подставили...
– Я всегда знала, что эти адвокатские игры не доведут до добра! Всегда говорила Сюзанне – выходи замуж за инженера, вот это надёжная профессия!
– Не начинайте, миссис Готье... Это не тема для разговора.
– Ладно. Можешь идти, а то ещё наведёшь свои проблемы на нас, у нас их итак хватает. Ричард! – крикнула она, глазами ища своего мужа. – Проводи Сэма.

Тесть открыл дверь и Сэм, попрощавшись, вышел на улицу. Он не хотел убегать из этого дома и от этих людей. Теща, конечно, была сварливой дамой, но она всё-таки была его родственником, частью его семьи, и личной неприязни он к ней не испытывал. Ришар Готье проводил Сэма до угла их квартала, и они оба остановились, глядя в противоположные стороны.

– Ты на неё не обижайся, Сэм, – тихо произнёс Ришар. – Она вообще-то желает тебе добра, просто сейчас такие проблемы, сам знаешь…
– Я не обижаюсь, мистер Готье, я сам виноват в том, что она так ведёт себя со мной. Завтра я навещу Сюзанну, обязательно навещу…


Сэм понимал, что за его домом могут следить, но всё же решил ночевать там. Он соскучился по родителям и по родным стенам. Он не ночевал там с того момента, как женился на Сюзанне, то есть уже лет десять. Но этот дом всегда был для него чем-то вроде пристани, родной тихой гавани, куда он всегда мог прийти без предупреждения, ничего не объяснять, а просто прийти, сесть за общий стол и поужинать с родителями так, как будто он никуда и не уходил, а просто, как обычно, вышел из своей комнаты.

Мама, конечно, нажарит большую сковороду картошки, испечёт шоколадный пирог, а отец обязательно сходит за пивом и солёной рыбкой, и они втроём будут сидеть за этим столом, как и десять и пятнадцать лет назад. И никакие проблемы не будут здесь обсуждаться. Ведь родители как будто бы не стареют, и Сэмуэль как будто бы не взрослеет, а все их проблемы как будто бы остались где-то там за окнами их дома и затерялись среди мириад огней вечернего Бостона. Их серого, пыльного, но самого родного города, который объединяет их, и который каждый раз манит и зовёт к себе в этот рабочий район, на эту улицу, в этот дом, за этот стол…


Сэм попросил Майкла отвезти его к родителям, но не к самому дому, а в начало улицы. Он думал скорее не о конспирации, а о том, чтобы в кои-то веки прогуляться по родному району, в котором он родился, в котором прошло его детство. Он шёл по этому тротуару, истрескавшийся асфальт которого помнит ещё его первые неуверенные шаги и первую погоню за соседской кошкой и первые ссадины на коленках и первый, конечно же, неудачный опыт вождения велосипеда; и, как Сэм подрался с мальчишкой с соседней улицы, и тот одержал над ним победу и уложил его вниз лицом на этот самый асфальт, может быть даже где-то в том самом месте, по которому сейчас идёт Сэмуэль.

Возвращаться в свой район и в свой дом после долгого отсутствия это всегда волнительно, это всегда отвлекает ото всего, ото всех проблем и ото всех планов и мыслей.

В окнах родительского дома горел свет, Сэм не стал стучать. У него всегда с собой был ключ от этой двери, он находился в кожаном кармашке его блокнота. Сэм ужасно волновался, но в то же время, ему не терпелось увидеть родителей.

Мама первой услышала шум в прихожей и выбежала из гостиной. На мгновенье она замерла, а затем бросилась обнимать сына. Отец, как всегда, медленно вставая с дивана, увидел, что происходит в холле и, улыбаясь, направился туда. Постояв несколько минут в прихожей, семья с шутками и смехом переместилась в столовую.

Никто из присутствующих не произнёс ни слова о цели этого позднего визита, о том, разрешилась проблема или нет, и о том, что она может быть, вообще, никогда не разрешится. Мама начала суется по кухне, доставать на стол все блюда, которые были приготовлены, а Сэм и отец сидели на диванчике и беседовали на какую-то абсолютно отвлечённую тему из области то ли политики, то ли военного дела. Наверное, когда говорят о семейной идиллии, имеют ввиду это. И совершенно не важно, сколько лет членам этой семьи, и сколько лет они не виделись.

Отец, по старой традиции, достал из холодильника пиво, которое здесь всегда было невероятно вкусным, и разлил присутствующим в изящные высокие стаканы из очень тонкого стекла с никак не сочетающейся с этим изяществом, но ужасно романтичной надписью «Военно-морские силы США».

Сэм с детства любил эти стаканы, которые непонятно откуда появились в их семье, поскольку ни отец, ни дед не служили на флоте. Но это было не важно. Важным было то, что эти на первый взгляд странные стаканы, как и все вещи, наполняющие этот дом, ассоциировались у Сэма с его далёким, не богатым, но счастливым детством, которому, по всем законам природы, уже не суждено было вернуться. Но наплевать на эти законы и вернуть это детство хоть на пару часов, на пару дней было сейчас мечтой Сэма, и за этим самым столом, в окружении этих людей, держа в руке тонкие стаканы с пивом, можно было осуществить эту мечту. Как в фильме про пятый элемент, нужные люди сейчас находятся в нужном месте и все элементы собраны. А законы природы пусть пока погуляют среди мириад огней вечернего Бостона…

Сэм рассказал родителям о Ванкувере, не скупясь на эпитеты, а те, в свою очередь, рассказывали разные бытовые истории про соседей и родственников, которые случились за время его отсутствия. Лишь вскользь отец спросил обо всей этой истории, вынудившей Сэма уехать:

– Твои «друзья» вроде больше не беспокоят нас. Как там дела?

Мама в этот момент перестала улыбаться и немного повернулась к окну.

– Я думаю, что всё скоро утихнет, хотя налаживать дело мне теперь придётся с нуля.

Сэм не стал пока говорить о своих мыслях навсегда уехать из Бостона. Слишком много новостей для одного семейного ужина. Он только намекнул родителям о том, что, честно говоря, не имеет особого желания начинать всё с нуля и, вообще, продолжать заниматься этой деятельностью. Но сказал он это так мягко и вскользь, что его довольно консервативные родители восприняли это нормально и даже с улыбкой. Может быть, они, конечно, не оценили сейчас весь масштаб переворота в жизни их сына, но им, в общем-то, было достаточно и того, что он сидит с ними за одним столом живой и здоровый.

Ни один человек, каким бы грамотным и опытным психологом он не был, не сможет понять родителей в такие моменты, или, по крайней мере, как-то объяснить и сформулировать их поведение, их мысли и их чувства.