Начало http://proza.ru/2015/03/26/92
Ситников.
Мрачной скалой возвышался над пирсом черный горб РПКСН - ракетного подводного крейсера стратегического назначения. Заслоняя солнце огромной крылатой рубкой и ракетной палубой в 16 шахт с ядерной смертью внутри, подводный монстр давил на меня своими ттх.
170 метров в длину, 12 в ширину, 9 метров осадки, 18 тысяч тонн водоизмещения, 130 человек экипаж, 2 реактора, 2 дизель-генератора, 2 паротурбинных агрегата, 2 вала, 2 винта и даже 2 старпома! Целых два старпома!
Старпом - злая собака командира! При правильной организации службы, особенно на большом корабле, командир воспринимается как недосягаемый небожитель, царь и бог. Всемогущий и справедливый, суровый и строгий внешне, но милосердный и добрый внутри, как Дед Мороз. Он тактик и стратег, теоретик и вдохновитель, генератор идей и мозговой центр. Он не опускается до прозы жизни.
Вся практика, вся грязная работа, все карательно-воспитательные функции лежат на старпоме. Уважающий себя командир после рапорта дежурного пройдет с высоко поднятой головой от трапа до своей каюты, казалось бы, не замечая тусклого блеска помутневших медяшек, легкого амбре от надувшего щеки боцмана, криво пришитого боевого номера у матроса Пупкина и свежего бакланьего пятна на одном из стволов главного калибра. Но на самом деле, ничто не ускользает от взгляда опытного начальника. Приглашенный в командирскую каюту старпом, вылетает оттуда через 15 минут с красным перекошенным лицом, с горящим взором и с шашкой наголо. С гипертрофированным служебным рвением носится он по отсекам и палубам, как "буревестник, черной молнии подобный".
И вот уже медяшки надраиваются, боевой номер перешивается, бакланий помет вытирается, а боцман, под страхом расстрела через повешение, трезвеет на глазах. Одновременно объявляется большая или малая приборка, учение по борьбе за живучесть, тренировка швартовых команд и занятия по специальности. Жизнь кипит, старом рулит, кэп доволен! Именно такую картину я наблюдал во время первой своей корабельной практики на артиллерийском крейсере "Александр Невский".
Мелкая холодная противная морось, казалось, зависла в воздухе, когда старпом "Невского" в матросском бушлате с офицерскими погонами, в черных кожаных перчатках, хорошо поставленным командным голосом, с еле сдерживаемым злорадством, вещал в прижатый ко рту мегафон:
- Внимание курсантам училища имени Ленкома! Объявляется большая приборка на верхней палубе! Погода благоприятствует драйке палубы с песком! Боцманской команде выдать курсантам инструмент и материал для приборки!
Материал - это, собственно, и был песок, а инструмент - небольшого размера деревянные чурки прямоугольной формы, которыми мы драили посыпанные песком, влажные от дождя, грязно-серые доски верхней палубы. Адская работа!
Мокрые от пота и от мороси мы ожесточенно скребли деревянный настил, гладкая, отполированная сотнями подошв поверхность которого под воздействием воды, песка и трения превращалась в бархатный ковер с короткими, чистыми, почти белыми ворсинками. А сил и упорства нам прибавляло знание того, отчего так бесится старпом.
Накануне, когда мы только прибыли на борт, силами офицеров крейсера была устроена показательная "перепись" курсантов, нарушающих воинскую дисциплину и корабельный порядок. Старший помощник дал команду брать на карандаш даже за малейший намек на ничтожное нарушение, чтобы с первого дня подчеркнуть высокую флотскую организацию "Невского" и указать на недопустимо низкую дисциплину первокурсников. Но высокая флотская организация неожиданно дала сбой.
Нет, корабельные офицеры, науськанные старпомом, исправно носились по крейсеру, прихватывая курсантов за дело и за просто так. Вот только одеты курсанты были в новенькую робу, выданную специально перед практикой, на которой не было боевых номеров. Училищные пришивать уже не стали, а корабельные нам присвоить еще не успели. Поэтому получилось как в том анекдоте, когда адмирал повстречал трех бравых курсантов, молодцевато отдавших ему честь.
- Представьтесь, гардемарины! - попросил адмирал, пораженный их выправкой.
- Курсант Иванов, курсант Петров, курсант Сидоров! - громко и четко, один за другим отчеканили юноши.
- Вы что, братья? - удивился офицер.
- Никак нет, товарищ адмирал, - в один голос ответили курсанты. - Мы - однофамильцы!
Собрав вечером доклады подчиненных, старпом получил удивительные результаты. За день были записаны две дюжины Ивановых, дюжина Петровых и десяток Сидоровых, но это еще было полбеды. А вот почему около тридцати нарушителей назвались неизвестной, ничего не говорящей фамилией, старпом понять не мог. Смотрел на буквы, смотрел... Проговаривал слог за слогом, медленно, как будто пробуя на вкус каждый звук, смакуя, пережевывая... И вдруг дошло! Старпом побагровел, глаза налились кровью, задние лапы начали скрести палубу, короткий отрывистый лай вырвался из клыкастой пасти! Загадочная фамилия, прочитанная наоборот, превратилась в оскорбительный, издевательский мат! Если перевести с русского матерного на русский литературный, то это звучало, как "вот обманул"! Злая собака командира сорвалась с цепи и мстила курсантам всю практику.
И вот теперь я прикомандирован к экипажу, в котором целых два старпома!
На пирсе толчея - напротив моего корабля стоит такой же горбатый стратег с экипажем, размером в роту. До подъема флага несколько минут. Моряки жадно затягиваются табачным дымом. Мне жутко и тоскливо... Хочется бежать... Но куда?! С двух сторон атомные сараи, как ласково зовут ракетные крейсеры сами подводники. А еще в ходу такие названия: корпус, борт, железо, пароход, посудина, корыто и совсем грубо - черное у**ище.
За торцом пирса - темная, мутная, с масляными разводами вода, а с другой стороны уже приближаются отцы-командиры.
- Равняйсь! Смирно! Равнение на средину! Товарищ командир, экипаж для подъема флага построен!
- Здравствуйте, товарищи подводники!
- Гав, гав, гав, гав!
Когда-то мы жили около военной комендатуры. Каждый вечер проходил развод гарнизонной и караульной службы. Мне было года два и, заслышав воинское приветствие, я радостно подхватывал:
- Мама, гав-гав!
- Это не гав-гав, сынок, это дяденьки военные здороваются, - терпеливо объясняла мама.
А я все не мог понять, почему дяденьки военные так по-собачьи здороваются: “Гав-гав”.
- Кто по специальности? - спросил командир, когда я представился ему после подъема флага. - Штурман? Так у меня БЧ-1 укомплектована... Впрочем, лишний человек при подготовке к задаче не помешает. Старпом! Командир БЧ-1! Лейтенанту - дробь сход и выдать зачетные листы! Поживет на железе - быстрее матчасть изучит.
Командир еще раз скользнул равнодушным взглядом и больше обо мне не вспоминал. Не было интереса и у других офицеров, включая штурманов. Место в ближайшее время никто освобождать не собирался, а значит я, действительно, был лишним. Экипаж готовился подтверждать свою боеготовность - сдавать первую курсовую задачу. Дел невпроворот, а помощи от молодого лейтенанта, как от козла молока, больше возни.
Да и у меня особого восторга служба на стратеге не вызывала. Все тут было не так! Навигационный комплекс не тот, что я изучал в училище и на стажировке, и по которому писал диплом. Порядки не те, не морские, как я представлял их себе после романов Соболева и Пикуля. Отношения между командирами и подчиненными какие-то казарменные, солдатские. На мой взгляд, здесь служили тяжело, натужно, напряженно. С подозрительной оглядкой и постоянной настороженностью. И даже мое визуальное представление о подводных лодках, как о красивых, обтекаемых, стремительных морских охотниках, никак не совпадало с угрожающим, угловатым, мрачным видом горбатых стратегических ракетоносцев.
Конечно, это было субъективное мнение и восприятие. Но мне здесь очень не нравилось.
На третий день плена, после утреннего проворачивания систем и механизмов, по громкой связи атомного ракетоносца прозвучало:
- Лейтенантам этого года выпуска сегодня в одиннадцать ноль-ноль прибыть в матросский клуб на встречу с Членом Военного Совета!
Я понял, что это мой единственный шанс. Собрав все свои вещички, кроме зачетных листов, как пробка из бутылки шампанского, я вылетел с ненавистного прочного корпуса.
- Лейтенант! Ты куда намылился? - один из старпомов пытался остановить меня в центральном.
- На встречу с чэвээсом, таищ капитан второго ранга!
- Сейчас только начало десятого, а встреча в одиннадцать, - не унимался старпом.
Я бы мог дождаться одиннадцати, но у меня пятки горели, суставы крутило, и мышцы сводило от желания бежать с этого корыта!
- Так нас перед встречей флагманский инструктировать будет, в десять ноль-ноль собирает, - придумал я на ходу, по гримасе старпома понимая, что не поверил он нисколько.
Не поверил, но промолчал. А мне уже было все равно, я знал, что никогда сюда не вернусь.
По дороге из зоны, как символично называлась территория, прилегающая к пирсам с атомоходами, мне встретился однокашник по училищу, которому я пожалился на судьбу.
- Иди к флагманскому штурману сорок пятой дивизии, - посоветовал тот. - Ситников - мировой мужик! Падай в ноги, умоляй, чтобы взял к себе.
Ситникова я не застал, а после встречи с ЧВСом нас, на самом деле, собрал флагманский штурман 25 дивизии.
В этой войсковой части тоже было все не так. Начать с того, что даже штаб располагался не на суше, а на воде, на специальном судне. Штабная плавказарма стояла не у пирса, а в нескольких метрах от берега, и попадали на нее только по длинному узкому мостику-трапу. Слева от трапа большие красные буквы на стенде кричали: "Все ракеты - точно в цель!" Лозунг на стенде справа уточнял: "Наша цель - коммунизм!" Рядом на стене трехэтажного здания - здоровенный портрет матроса в бескозырке, на вид лет сорока, с сурово сдвинутыми бровями, а ниже угрожающая надпись: "Тихоокеанец, береги Родину, твою мать!"
Вот так и служили-берегли - зло, остервенело, с чертями и такой-то матерью.
Все лейтенанты разбежались по пароходам, без места среди штурманов оставался только я.
- Обрадовать тебя нечем, - капитан 2 ранга Рамазанов устало перебирал бумажки на столе, делая вид, что занят.
- Ближайшая вакансия будет не раньше, чем через полгода и то, под сомнением, - продолжал флагманский. - Будешь пока на допштате и прикомандированным. Изучай матчасть, сдавай зачеты...
- Меня в сорок пятую дивизию берут. У них через пару месяцев место освободится, - спокойно и уверенно соврал я в глаза флагманскому и сам поверил, что это правда. - Так что, вычеркивайте меня из ваших списков.
- Странно… - Марс Гаянович посмотрел на меня с хитрым татарским прищуром. - Видел я сегодня их флагманского, ничего он мне не говорил про тебя... Позвоню-ка ему, уточню.
Рамазанов нашел нужный номер в списке под стеклом на столе и крутанул несколько раз диск телефона.
Я замер в надежде на чудо: "Пусть телефон не работает... Пусть он не дозвонится... Пусть будет занято... Пусть..."
- Никто не отвечает... Позвоню дежурному... Флагманский штурман двадцать пятой дивизии, капитан второго ранга Рамазанов. А где сейчас Ситников? На проверке? На каком корпусе? Какой добавочный?
Неугомонный татарин набрал третий номер, но я уже не сомневался, что не судьба ему дозвониться.
- Занято... Ладно, лейтенант, поверю на слово. Раз берут в сорок пятую, препятствовать не буду. Только передай Игорю Семеновичу - пусть мне позвонит, подтвердит.
- Есть, товарищ капитан второго ранга! Спасибо!
В штаб 45 дивизии я не шел, не бежал, а летел! Как будто меня уже действительно взяли!
Но чем ближе было здание штаба, тем меньше становилась моя скорость. А посидев часок у кабинета флагманского штурмана и поостыв, загрустил я окончательно.
"Ну, с чего ты решил, что Ситников тебя возьмет? - вопрошал я мысленно сам у себя и сам же отвечал: - А почему бы и не взять? Диплом у меня почти без троек, стажировался на "Медведице" и дипломный проект по ней писал".
"Да, какая разница, мест то все равно нет!"
"Сегодня нет, а завтра - есть. И я могу с таким же успехом послужить прикомандированным и в сорок пятой".
- Ага, как бы ни так!
- И с кем ты тут споришь? - передо мной стоял невысокий, плотный капитан 2 ранга с простым, располагающим лицом и цепким, но спокойным и добродушным взглядом, в лихо сдвинутой на затылок фуражке, в расклешенных брюках, из-под которых выглядывали носки франтоватых неуставных туфель.
А я и не заметил, как начал говорить сам с собой вслух...
- Жду флагманского штурмана, товарищ капитан второго ранга!
- А, ко мне, значит... ну проходи тогда, - Ситников открыл дверь, бросил на стол папку и фуражку, воткнул в розетку видавший виды электрический чайник, который буквально сразу закряхтел, заскрипел, запел, нагревая воду.
- Чай будешь? - спросил флагманский и, не дожидаясь ответа, стал рассказывать про проверку, как старому знакомому: - Представляешь, штурмана не умеют чай заваривать! На боевых постах идеальная чистота и порядок, техника исправна, документация заполнена, а чай заваривать не умеют! Должностные обязанности и инструкции от зубов отскакивают, действия по боевым расписаниям знают, как "отче наш", а как правильно чай заваривать - не знают! Куда катимся? Бросил заварку в чайник, плеснул кипятку, ложкой размешал и все?! Чай готов - извольте кушать?! Да разве так можно?!
Игорь Семенович выключил вскипевший чайник и стал показывать и одновременно описывать процедуру штурманской чайной церемонии:
- Нужно заварничек кипяточком обдать, пару ложек чайку в горячее нутро засыпать, щепотку соли и чуть-чуть сахарку добавить, чтобы заварился покрепче. Если травка какая есть: чабрец, скажем, или душица, а может, мелисса - хорошо добавить для аромата, а нету - и так пойдет. Потом залить крутым кипятком, но не доверху, а где-то на три четверти, закрыть, накрыть и дать постоять минут пять-десять.
Ситников отодвинул в сторону накрытый полотенцем чайник для заварки и сел в кресло во главе т-образного стола, потирая руки, как будто в предвкушении чего-то интересного, необычного.
- Хочешь, расскажу рецепт адмиральского чая? Слыхал о таком?
Слегка ошарашенный непосредственным общением флаг-штурмана, я только отрицательно мотнул головой.
- Конечно, - флагманский расплылся в широкой улыбке, блеснув золотым зубом, - с адмиралами пить чай, чай не приходилось.
Он снова улыбнулся, довольный своим каламбуром.
- Когда встречаются два адмирала, то им заваривают крепкий чай и обязательно в стаканах с подстаканниками, как в поездах дальнего следования. А к чаю, помимо лимончика и печенюшек всяких, ставится бутылка коньяка. Пригубят они чайку, а на освободившееся место нальют коньяк. Выпьют еще понемногу и опять до верха коньяком доливают. И так, пока бутылка не опустеет, или флотоводцы от такого коктейля не сломаются. Называется - адмиральский чай! Но, как говорится, кесарю - кесарево, а у нас чай обычный и он почти готов. Осталось его поженить.
Игорь Семенович налил полстакана заварки и вылил ее обратно в чайничек, который снова накрыл полотенцем.
- Ну вот, теперь две минуты постоит и все, можно пить. Знаешь, зачем чай женят? Чтобы он остепенился, созрел, приобрел богатый цвет и аромат, а чаинки все на дно опустились.
Действительно, когда через пару минут флагманский стал разливать чай по стаканам, в насыщенном благородном напитке цвета темного янтаря не было ни одной чаинки.
- Пей и рассказывай, с чем пришел, - Ситников подвинул ко мне дымящийся стакан.
Это была сказано так просто и доброжелательно, что я тут же все и выложил. Как мечтал служить на многоцелевых подводных лодках; как стажировался и писал диплом по "Медведице"; как окончил училище почти без троек и сам попросился на Камчатку; как оставил жену с двухлетним сыном на Большой земле, пока не дадут жилье; как прилетел вовремя, а мест нет; как чуть не загремел в Приморье; как три дня ловил Веревочкина, чтобы встать на допштат; как попал в ракетную подводную тюрьму стратегического назначения; как сбежал оттуда; как соврал Рамазанову, что меня берут в сорок пятую дивизию...
На минуту повисла тишина. Я не смотрел флагманскому в глаза, боясь увидеть в них отказ. Пересохшими губами пригубил уже не такой горячий чай, от волнения не чувствуя ни аромата, ни вкуса.
- Да... вот, незадача... - наконец проговорил Ситников, и в его голосе слышалось искреннее сочувствие. - У меня тоже весь штат укомплектован, и даже с лишком. Один допштатник, как и ты, болтается без места, прикомандированным, а ближайшая вакансия не раньше нового года... Да...
Флагманский помолчал некоторое время, постукивая карандашом по поверхности стола.
- А диплом, говоришь, по "Медведице" писал? Понятно... И в Обнинске по ней стажировался... Как там, кстати, в Обнинске, "Столбы" еще стоят? Ух, и зажигали мы там, страшно вспомнить! Бывало, по две ночи подряд... Так, ладно, давай о деле. Надо же что-то делать с тобой, не отдавать же назад Гаянычу. Он человек неплохой, но обидчивый. За то, что обманул, жизни тебе не даст, будет мстить, басурман, пока не забудет. А память у него длинная. Да, кстати, ты говорил - он просил позвонить ему?
Игорь Семенович придвинул телефон и набрал номер:
- Здорово, Марс! Юпитер на проводе! А-ха-ха, это я, Ситников, узнал? Как дела? На ковре у Федора был уже? Нет? Как это за что? Он всегда найдет за что! Меня на проверке полчаса песочил, как пацана, за всякую ***ню, извиняюсь за выражение. Да и хрен с ним! Я это, чего звоню-то, лейтенанта твоего себе забираю. Что значит какого? Который у тебя на допштате...
Ситников, прикрыв трубку ладонью, переспросил у меня фамилию и назвал ее Рамазанову.
- Нет, пока на допштате и останется, а дальше посмотрим. У меня скоро комиссуется один симулянт, а еще новое формирование планируется, так что найдем, куда пристроить. У тебя-то, я так понял, перспективы совсем не близкие. Ну вот, видишь... Ладно, давай, до связи!
Я уже смело смотрел в глаза флагманскому и не мог сдержать счастливой улыбки.
Мой спаситель улыбнулся в ответ:
- Прикомандирую тебя на К-242 к Рыкову. У него командир группы увольняется, инженер пойдет на его место, а место инженера сможешь занять ты. Но, во-первых, дело это не быстрое, придется подождать, а во-вторых, там уже один претендент есть, такой же допштатник, как и ты. Так что, будет между вами соревнование. Командиром БЧ там Андрей Попов - лучший штурман нашей дивизии, я ему полностью доверяю. Кто из вас “бычку” больше понравится, того и назначим. А второй из вас в начале марта на НФ в Комсомольск-на-Амуре поедет. Там новая лодка строится, будет ее принимать. Все ясно? Значит так и решим! Отправляйся к Рыкову, он на девятом пирсе стоит, а я сейчас Попову позвоню, предупрежу. Давай, лейтенант, не дрейфь и держи хвост пистолетом!
Так, благодаря Ситникову, меня взяли в 45-ю дивизию.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/03/26/94