Название: Сны
Автор: Artemis Agrotera (Я)
Беты (редакторы): laurewen
Фэндом: Trinity Blood
Персонажи: Дитрих, Исаак, авторские
Рейтинг: R
Жанры: Джен, Ангст, Драма, Даркфик
Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие, Нецензурная лексика
Размер: Мини, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание: Дитриху снятся сны, как и всем людям
Публикация на других ресурсах: Только с моего разрешения
Примечания автора: Для ФБ 2014
Сны — это отражение наших потаенных страхов и желаний. Сны — почти всегда властвуют над нами. Сны — невозможно контролировать. Или почти невозможно. Но Дитрих фон Лоэнгрин был не из тех, кто способен на подобное. Хотя именно Кукловод, как никто другой, мечтал о возможности взять под контроль свои сновидения. Ведь именно они напоминали ему о прошлом, которое Дитрих пытался забыть. Даже не забыть, а выжечь из памяти каленым железом. Чтобы ни звуки голоса, ни дуновение ветра, ни скрип двери не смели ему напоминать о его слабости. А слабым он не мог быть.
Белый коридор. Стены, пол, даже мебель — все белоснежное, стерильное. И от этого тошно. Он ненавидит этот свет. Белизна режет глаза. Едкий запах больницы бьет по носу. От него почти тошнит. Коридор летит вперед. Быстро, как мимолетное видение.
Дверь. Большая, железная дверь с кодовым замком. Сразу понятно, что, скорее всего, за ней скрывается что-то секретное, что-то страшное, то, что нельзя показать обычному обывателю. Щелкает замок, и дверь со скрипом, медленно открывается. Яркий свет бьет в глаза. Картинка сменяется, словно виток памяти.
Жесткий операционный стол. Яркий свет лампы. Он моргает, пытаясь защититься от этого свечения. Глазам больно. Дитрих хотел бы закричать, хотел бы сорвать ремни, которые намертво пригвоздили его к этому железному ложу. Но у него уже просто нет сил. Сознание под воздействием наркоза начинает ускользать. Ненавистные голоса врачей слышны, словно сквозь стену. Отдаленно и неясно. Последнее, что он помнит — это боль в руках. Она находит свое начало на пальцах: сперва легким покалыванием, потом превращается в ток, который поднимается по нервам, заставляя тело биться в конвульсиях. Но ремни держат крепко. Боль становится всем, но Дитрих по-прежнему не может кричать. И все же спасительная тьма приходит и за ним.
Голос отца пугает. Он холодный, как февральский снег. Он отчужденный, словно речь идет не о родном сыне. Но сегодня он другой. Заботливый. И от этого становится куда страшнее. Дитрих вжимается в угол, глядя на герцога Германики загнанной ланью. Он, как любой ребенок, хотел бы верить в эту заботу, в эти обеспокоенные серые глаза, так не похожие на его собственные — карие. И он верит. Тянется. Не может не тянуться. Ему всего пять лет. В этом возрасте нужен кто-то сильный, заботливый и любимый. Нужен кто-то, кто защитит от всех невзгод. Нужен кто-то…
Эксперимент прошел удачно. Он — особенный. Нет, он всегда был особенным. Просто теперь Дитрих стал сильнее. Теперь он сможет расквитаться с отцом. За каждый удар, за каждый резкий окрик, за то, что отдал его мучителям. Но пока… пока никто не должен знать, как тонкая леска нейронитей льется по пальцам, как сердце поет от радости, когда очередной эксперимент удается. Когда кому-то плохо, больно, ему — хорошо. Сперва животные, потом соседские дети. Глупые игрушки. Это было забавно. И Дитрих улыбался. Предвкушая, какой сладкой будет месть.
Вечер. Он сидит на подоконнике в своей комнате и улыбается. Странно улыбается, торжествующе. Так улыбается победитель. И он был таковым.
На тонких пальцах играет леска нитей. Они блестят от света месяца, что выглядывает из-за облаков, словно играя с ним в прятки. Дитрих слезает с подоконника и позже выходит из комнаты. На его лице все та же улыбка. И нити продолжают обвивать его тонкие детские пальцы.
Он замирает на пороге гостиной. Свет от лампы создает причудливые тени на стенах. Но в комнате было что-то еще кроме света, мебели, дорогого ковра и камина. Страх. Его родители были слишком заняты ссорой, чтобы заметить его. Заметить улыбку, отмеченную поцелуем дьявола, на лице 6-ти летнего мальчишки.
Резкий хлопок. Удар. И его мать вскрикивает и падает на ковер. В ее глазах — страх и непонимание происходящего. Она прижимает руку к пылающей щеке. Она красива. Дитрих похож на нее. Но сейчас это не важно.
Он лишь наблюдатель в этой жестокой игре. Его отец, герцог Королевства Германики, хватает любимую жену за длинные медные волосы, накручивая их на руку. Женщина всхлипывает, просит отпустить ее, просит прощения. Но в глазах аристократа нет жалости. Такой взгляд заставлял Дитриха вздрагивать, но сейчас он направлен не на него.
Мужчина, все еще смотрит в глаза жене, а по ее бледным щекам катятся слезы. Руки же судорожно вцепились в запястье мужа, царапая его до крови. Ей страшно. Она не узнает его. Словно он чужой. Не живой. Герцогиня Лоэнгрин все же замечает вытянутую тень у входа в гостиную.
Там стоит дьявол, и он улыбается.
Она кричит. Захлебывается рыданиями. Но ее никто не слышит. Женщину заставляют встать с колен, поднимая за волосы. Ее лицо искажает гримаса боли. Губы просят о пощаде, словно в этом есть какой-то смысл.
Мальчишка, замерший на пороге, словно тень зла, кривит губы в усмешке, несвойственной детям. Очередной виток нитей на пальцах, и мужчина отпускает рыжие волосы:
— Беги…
Но женщина замирает, не в силах пошевелиться. Ей тяжело дышать, ноги подкашиваются, а подол красивого платья слишком длинный и будет мешать.
— Беги… — Герцог отвесил жене звонкую пощечину. — Беги, шлюха!
Он никогда не называл ее так. Никогда не бил. Но все изменилось. Все изменилось с этим проклятым проектом. Все изменилось…
Взгляд карих глаз снова замер на фигуре сына. Отчаяние захлестнуло ее. Понимание того, что уже ничего не изменить, окутало сознание тонкой пеленой безысходности. Женщина в отчаянии хватает нож, лежащий рядом с вазой, наполненной фруктами. И бросается к чудовищу, которое просто не может быть ее маленьким мальчиком. Не может быть. С губ слетает вскрик:
— Дьявол!
Герцогиня успевает преодолеть лишь полкомнаты. Ее муж достает пистолет. Раздается первый выстрел. Пуля проходит насквозь, и нож выпадает из раненной руки, рукав платья окрашивается в кроваво-красный цвет. Пятно с каждой секундой становится все больше и больше. Женщина рыдает, но пытается поднять нож. Нужно остановить демона, вселившегося в ее сына.
А демон продолжает улыбаться. А нити все так же обвивают его тонкие пальцы.
«Стреляй…»
Гремит второй выстрел. Пуля попадает в ногу, и женщина валится на колени, выронив свое оружие. Теперь весь подол красивого бежевого платья в крови. Задело артерию, и кровь толчками выходит из слабеющего тела в такт бьющемуся сердцу. Мать Дитриха стонет, пытаясь отползти чуть дальше, оставляя за собой кровавую полосу на дорогом ковре. Ее муж и сын наблюдают за ней: один мертвым взглядом, другой — заинтересованным, словно смотрит на картинку в книге, которую она ему читала.
— Тебе нравиться наша игра, мама?
Его звонкий голос отскакивает от стен, веселый и беззаботный. И это было страшно.
Женщина рыдает в голос, ее губы трясутся, глаза умоляюще смотрят на Дитриха. Она знает, кого стоит просить о милосердии. Вот только никто из них не рассказывал ребенку, что это такое:
— Остановись, Дитрих, остановись… — Она протянула к нему окровавленную руку.
Струятся по пальцам и падают на ковер алые слезы боли.
Дитрих отрицательно качает головой.
Его отец, находящийся под его полным контролем, не понимающий, что творит, снова взводит курок и вскидывает табельное оружие.
Гремит третий выстрел.
Пуля попадает в бедро. Женщина вскрикивает от боли. Кровь. Ее слишком много. Сознание начинает ускользать, но она все еще протягивает руку к сыну, а губы шепчут: «Остановись…»
Лоэнгрин-старший подходит к своей жертве еще ближе, так, чтобы видеть ее взгляд. Женщина оборачивается. И их глаза встречаются. Ее почти потухшие, его — все такие же мертвые. Он поднимает руку с револьвером.
Последний выстрел приходится прямо в голову. Брызги крови летят в разные стороны, пачкая мебель, ковер и военную форму мужчины. Тело через секунду падает ниц. Ее глаза, такие же, как у сына, теперь пустые, но по-прежнему широко распахнуты. В них, словно в зеркале, отражается огонь от камина…
А демон в лице Дитриха, вскидывает руку в повелительном жесте.
В серых глазах просыпается жизнь. Они распахиваются от ужаса. Лицо герцога белеет. Руки дрожат. Он начинает понимать. Но слишком поздно. Слишком…
— Последняя пуля для тебя, мой дорогой папочка… — произносит Лоэнгрин-младший.
И дрожащая рука поднимается вверх, к виску, повинуясь неслышному приказу.
— Дитрих… сынок…
Ощущение беспомощности— самое страшное, что когда-либо испытывал полковник Военных сил Германики. Он никогда не проигрывал. Никогда. До этого мига.
Выстрел в висок. Снова брызги крови. Мертвое тело падает на пол. Мальчишка едва прикрывает лицо рукой, чтобы не испачкаться.
Дитрих просыпается. Сердце бешено стучит о грудную клетку, намереваясь прорвать невидимые путы. Кукловод дрожащей рукой проводит по лицу. Тяжело дышит, почти всхлипывая. Он не раскаялся. Но ненавидит себя за эти сны, за эти воспоминания. С ними он слаб. Дитрих встает, натягивает на себя одежду и выходит из спальни.
***
Аромат кофе с коньяком заполняет кабинет Мага. Исаак смотрит на ученика, который старательно делает вид, что все нормально. Но его губы предательски дрожат, а руки судорожно сжаты на чашке с ароматным напитком.
— Опять кошмары?
— Нет, Исаак. Просто мне не уснуть…
Это ложь. Дитрих часто врет. Но Исаака ему не провести.
— Победившие спят слаще побежденных. Плутарх, — закуривая сигариллу, произносит Кемпфер.
Лицо Дитриха искажается в злобной гримасе.