Солнечный свет лёг на веки, как будто перед глазами вспыхнул экран, когда кончается киноплёнка. Лёшка проснулся, но продолжал оставаться в постели. Не открывая глаз, он с раздражением ждал сигнал горна: подъём! Уж так не хотелось вставать, делать зарядку, умываться ледяной водой, чистить зубы. В ногах раздался шорох, шёпот, сдавленный смешок. Продолжая сжимать веки, Лёшка насторожил слух. В палате было тихо, но вдруг над левым ухом заныл комар. Затем затих. И вновь зазвенел — над правым ухом. «Ищет место для посадки», — сообразил Лёшка. Комар сунулся было в одну из ноздрей, но Лёшка резко дунул в нос. Тогда комар опустился на щёку, проколол кожу, и только начал сосать сладкую пионерскую кровь, как Лёшка с размаху стукнул себе по лицу. Из глаз посыпались искры. Охнув от боли, Лёшка посмотрел на ладонь: комара не было.
— Улетел, гад!
Раздался хохот. Озираясь, Лёшка сел на кровати. В ногах, перед ним, сгрудились ребята и, судя по всему, уже давно наблюдали за ним. Он потянул носом воздух и почувствовал запах «Поморина». Уже догадываясь, провёл рукой под носом. На пальцах осталась зубная паста. Пока спал, ему нарисовали усы! Лёшка поморщился. Ребята только этого и ждали — дружно покатились от смеху.
— Будённый! — кричал Мохич, тыча пальцем в его сторону.
— Будённый, — повторил Карась. У него были толстые, на выкате губы, и сказанное им прозвучало как «Вувённый!»
— Вувённый! — подхватил Диса, и, переломившись пополам от смеха, барабанил Карася по спине. — Вувённый!
По тому, как радовались трое свердловских мальчиков, Лёшка догадался, кто подшутил над ним. В эту минуту прозвучал сигнал горна: «Подъём!» Палата пришла в движение. Кто лежал в кровати, тот нехотя вставал; кто уже был на ногах, тот одевался; а кто оделся, — ломился в двери.
Трое свердловских никуда не спешили. Заложив руки за голову, Мохич смотрел, как валяли дурака Карась и Диса. Высоко поднимая ноги и сильно отмахивая руками, они маршировали вдоль прохода между кроватями. Карась на мелодию горна орал:
— Вставай, вставай, дружок…
— С постели на горшок, — продолжал Диса.
В дверь заглянул вожатый Марат.
— Кого тут подъём не касается? Кто хочет убираться в туалете?
Палата мигом опустела.