Разбитая жизнь

 

               



Я лежу в палате один, операция сделана, одной ноги нет. Вторая пока здоровая. Как врач сказал: - Моли Бога, чтобы гангрена не началась на второй ноге. Скоро придет моя старшая дочь Галичка, она и определила меня в больничный комплекс на операцию.

Дочки мои очень заботливые, сами за мной ухаживают по очереди. Галичка говорит, что лишь бы вторая нога не заболела, а с одной ногой можно жить, и коляски и протезы хорошие продаются.

Я лежу спокойно, боли нет, но кажется, что нога есть. Если вздремну, то все время бегаю, и так ясно, что просыпаюсь, щупаю, но ноги нет.

Есть время вспомнить всю свою жизнь, посомневаться в чем-то, а то и признать ошибки.

Самая счастливая пора была- это после школы, учеба в железнодорожном училище. Какая красивая форма, как она мне шла, да у меня ничего из одежды хорошего не было. В училище я познакомился со своей будущей женой Раечкой. Мы все жили в общежитии. У меня сохранились фотокарточки, где мы с друзьями справляли праздники, гуляли. Мне тогда казалось, что жизнь – это вечный праздник: учебу люблю, девушку люблю, железную дорогу тоже.

С Раечкой мы поженились, нас направили работать под Москву на станцию Столбовую. Меня на тепловоз, Раечку на работу при станции. Пошли дети – все девочки друг за другом: Галичка, Томочка, Люся.

Беда случилась неожиданно. Раечка получила заражение крови из-за женских дел, т.к. не хотела больше иметь детей. В больнице пролежала неделю, пенициллин и другие антибиотики не давали, угрожали судом.

Я остался один, началась другая жизнь, полная забот о детях. Я уезжал на двое суток, а девочек замыкал в доме одних. Есть было нечего и я стал покупать в Москве или по пути какие-то продукты и дороже продавал, выкраивая немного для детей. Девочки меня очень ждали под замком, они всего боялись, плакали – ведь им было 6 лет, 5 лет и 3 года. Боже мой, как я за них боялся, и как в таком состоянии работал на тепловозе.

Но все это скоро кончилось, меня на станции взяли милиционеры и сказали, что это спекуляция и арестовали. Не буду вспоминать о том, как я просил только сбегать домой и убедиться, живы ли они. Детей определили в детский дом, меня в тюрьму в г. Игарку.

Я в своей жизни ни до тюрьмы, ни после не писал письма, а из тюрьмы столько писал детям, что хватило бы на много романов. Я описывал все, что разрешалось, о лесах, снегах, реках, северных сияниях. Девочки мне тоже писали, как могли, с каждым годом все лучше и больше. Учительница читала в классе мои письма. Я, когда узнал, что мои письма читают всему классу, стал писать лучше, старался делать меньше ошибок. Девочки мои писали, что учительница Мария Ивановна видела мои ошибочки, но говорила, что очень трудно писать в неудобных местах.

Я играл на баяне, и мой брат Степан прислал мой баян в Игарку. В тюрьме меня определили к заключенным, которые соображали в технике. На реке Игарка шло строительство и мы собирали и запускали   турбины. Я старался выжить, не пил, не курил, уходя в тайгу на работу, собирал дикий чеснок от цинги. Но все-таки ногу обморозил и она дала о себе знать сейчас.

Все года, проведенные в заключении, я вставал с мыслями о дочках, а вечером мысленно желал им спокойной ночи. Сколько дум я передумал там, казнил себя за жену и детей. Так прошло много лет, наступил 1953 год. Умер Сталин. Меня выпустили, и я сразу поехал за дочками в детский дом, я их по фотографиям сразу узнал.

Приехали мы в Урюпинск к брату Степану, но у него негде было разместиться, только лишь временно. Я работал очень много. На маслозаводе механиком в три смены. Хватался за любую работу, чтобы обеспечит детей. Я все время чувствовал перед ними вину, даже сейчас, когда они сами родители.

Девочки у меня умные, все закончили институты, поступили на работу, обзавелись семьями. Все мы живем раздельно, но часто бываем друг у друга. Я продолжаю играть на своем баяне. Часто играю вальс «Разбитая жизнь», и мне кажется, что эта музыка прошла по моей жизни.

Доченьки мои, простите меня за ошибки, я больше жизни любил вас. Томочка сидит и гладит мою ногу, и что-то говорит, отвлекая меня. Вот уже стучит каблуками Галичка, она ходила к врачу и врач сказал, что анализы хорошие, можно через два дня выписывать.

Я гляжу на них и говорю:

- Дочки, как я вас люблю!

А Галичка отвечает:

- Ты не знаешь, как мы тебя любим.

- За что? – вскрикнул я.

Дочка серьезно сказала:

- За то, что ты есть, за то, что не бросил нас.