В архиве города Владимира сохранились сведения о том, что потомственный дворянин Алексей Николаевич Челищев владел родовыми имениями. В восемнадцать лет он был богат, красив и уверен в ожидавшей его блестящей судьбе.
А между тем судьба его зимой 1847года была привезена из Москвы и начала появляться на владимирских балах и приёмах. Звали её Елизавета Степановна, возраст её опасно приближался к тридцати, но она прекрасно танцевала и пела и выгодно отличалась от местных барышень образованностью и манерами.
Челищев женился на Елизавете Степановне, но вскоре об этом пожалел. Однако годы меняли соотношение сил, и по мере того как жена старела, Алексей Николаевич всё круче забирал власть в доме. Он ей припомнил и разницу в возрасте, и бедность, и то, что, она стала ему скучна и неинтересна.
Он служил коллежским советником.
Две маленькие девочки Аня и Лиза постоянно присутствовали при ссорах родителей, но видимость семьи для окружающих их людей сохранялась.
Он относился жестоко к дочерям, особенно доставалось Ане, он её называл «Вороной Карповной». Ей было 4 года, когда, забыв о запрете, она заигралась на ковре в гостиной. Отец ударил её верёвочным жгутом по затылку и при этом так закричал и затопал ногами, что от боли и страха она потеряла сознание. По заведённому им порядку даже в гостиную без разрешения нельзя было войти. Уже будучи взрослой её застали сидящей на диване с двоюродным братом. (С мужчиной! На одном диване!. Какой позор!) Отец молча подошёл, взял взрослую дочь за ухо, протащил через всю комнату и вытолкнул за дверь.
Отец был яростным деспотом и самодуром.
И образование в доме было поставлено на твёрдую основу, без всякого учёта желаний и склонностей. По части книг в семье существовали строгие правила: все французские авторы, кроме Поля де Кока, считались дозволенными, а все русские- неприличными.
К 15-ти годам Аня Челищева была уже взрослой девушкой и в это время пережила сильное чувство, во многом определившее её судьбу.
В 1863году с её отцом в Суздале служил Владимир Баранович, было ему 23 года, он получил образование в Петербурге и имел прекрасную домашнюю библиотеку, Челищев попросил его руководить чтением дочери. Она узнала такие имена, как Тургенев, Островский, Некрасов и др. Баранович устраивал литературные вечера, и Аня охотна принимала активное участие.
Постепенно у молодых возникла внутренняя близость, и первые её робкие проявления имели значительный смысл. Но всё обернулось иначе, Барановича умудрилась женить на себе падчерица Аниной тётки, приехавшая к ним на житьё из Владимира. Аня сильно переживала это выпавшее на её долю испытание, и только привитая с детства выдержка помогла ей справиться со своими чувствами.
В феврале 1865года в Суздаль из Москвы приехал молодой следователь Осип Яковлевич Левенсон. Он приходил в дом Челищевых и через месяц сделал Ане предложение, при первом же объяснении она сказала, что любила и любит другого. Она писала, что он выделялся среди местной молодёжи, знаниями и широтой взглядов на мир, прекрасно играл на фортепьяно, хорошо разбирался в музыке и, наконец, он её любил.
Выйдя после венчания из московской церкви, она сказала: «Слава Богу, я свободна, меня никто не может прибить». Молодой муж был потрясён и, не сдерживая слёз, ответил, что только теперь понял, что ей просто надо было уйти из дому. Отрицать она не стала, добавив позже, что ей довольно и тихой семейной жизни и хочется, чтобы ему было хорошо.
Но скоро оказалось, что тишины и покоя для счастья явно недостаточно.
Однажды она поехала с мужем кататься в Сокольники. Шёл мелкий дождь, низкое небо придавливало к земле, по экипажу хлестали мокрые ветки. Аня впервые поняла отчётливо, что не любит мужа и никогда не полюбит, и мысленно сравнила себя с сорванным цветком, который ещё живёт в вазе, но цвести уже никогда не будет.
Но в этой жизни были и свои радости, она долго не могла привыкнуть к тому, что можно свободно ходить из комнаты в комнату, никого ни о чём не надо спрашивать, даже можно без разрешения выйти на улицу и пойти куда угодно.
Съездили в Суздаль, случайные встречи с Барановичем обостряли боль. Левенсон мучительно ревновал жену к прошлому и был мрачен.
Спустя год родился сын, назвали его Иосифом, дома звали Жозей. Это был болезненный ребёнок с нервными припадками. Через два года у них родился второй сын- Володя.
Она не представляла, что её жизнь ограничится домом. Но для женщин России в эти годы существовало лишь две профессии- гувернантки и акушерки.
Вскоре они переехали в Москву, её муж был способным юристом, хорошо вёл дела, много печатался и написал книгу. Появились деньги. Анна могла позволить себе многое: дорогие наряды, драгоценности, собственный выезд, поездки за границу.
Её увлекал театр, училась петь у профессоров Московской консерватории, занималась живописью-для грима и, наконец, просто готовила себя к сцене.
После шести лет занятий, взяв псевдоним – по какому-то дальнему предку
- и именуясь отныне Анной Алексеевной Бренко, она в 1878году становится актрисой Императорского Малого театра. Фактически она начала работать значительно раньше.
6 декабря 1873года, заменяя заболевшую актрису, впервые вышла на сцену в роли Сашеньки в «Светских Ширмах» В. Дьяченко. И всё-таки именно Малый театр Бренко считала своей школой.
Она приходила в театр ежедневно, независимо от того , была ли занята в спектакле; смотрела всё подряд и вынесла из пребывания в «доме Щепкина» уважение к актёру и веру в могучую силу сказанного им слова.
И в тоже время она не могла не видеть , как плохо живётся актёрам, как они бесправны и зависимы от прихоти дирекции, от репертуара.
У неё созрело решение самой ставить спектакли. Бренко принимает решение противопоставить официальной линии в театральном искусстве свою, начинается история
Пушкинского театра.
Бренко убедилась на опыте, что пустить дело по нужному руслу можно было, только полностью взять дело в свои руки. Так родилась идея создания собственного театра, идея, изменившая её жизнь. С 12 сентября 1879года Бренко начала ставить любительские спектакли в Москве, одновременно готовясь к созданию профессиональной труппы.
Её большой друг В.А. Гиляровский, всегда считавший, что ей принадлежит историческая заслуга отмены «театрального крепостного права».
Принято отмечать, что сначала спектакли шли в пассаже Солодовникова на Петровке, потом в доме Малкиеля на Тверской.
Решив создать свою труппу, Бренко начала искать пути обхода театральной монополии и случайно узнала, что общество «Христианская помощь» имеет право давать благотворительные спектакли. У общества было право, но не было труппы, у Анны Алексеевны не было ничего , кроме сильного желания организовать собственный театр, и она предложила обществу свои услуги.
Встретились, обсудили условия, составили договор, точно определили сумму, которую с каждого спектакля , независимо от сборов, надо было платить обществу. Это были кабальные условия. Сняв помещение и наняв мастеров для ремонта и перестройки, Бренко начала приглашать актёров, определила репертуар и приступила к репетициям. На всё нужны были деньги и Бренко стала тратить семейные деньги, рассчитывая вернуть их, когда начнутся спектакли.
В её театре идут спектакли: «Лес», «Свои люди – сочтёмся», «Доходное место», «Мария Стюарт».
«В императорских театрах, писала Бренко, - всё пришиблено и придавлено пустым репертуаром.» Помимо этого ставили Пушкина, Лермонтова, Тургенева и др.
Немирович- Данченко очень высоко ценил театр Бренко. В её театре играла сама Ермолова. Триумф «Горькой судьбины» и навёл Бренко на мысль о том, что надо создавать постоянный театр, а не труппу. Работу по его организации она начала вести сразу в нескольких направлениях.
Наконец Бренко позволили официально оформить Пушкинский театр.
Положение осложнялось тем, что Анна Алексеевна числилась актрисой императорского Малого театра и, естественно , оформить театр на своё имя не могла. Разрешение было получено на имя Василия Суворова, брата её горничной, а Бренко управляла театром по доверенности. Фиктивно пайщиком в деле считался Писарев Модест Иванович. Театр полностью существовал на средства её семьи.
Театр получился великолепным: мраморная лестница с бронзовыми перилами, уютное фойе, повсюду мягкие восточные ковры- всё создавало ощущение праздничности. Близость к только, что открытому тогда памятнику Пушкину определила название театра – Пушкинский, хотя по словам Гиляровского, вся Москва называла его театром Бренко. 9сентября 1880года состоялось открытие театра.
Театр, репертуар, игра актёров- всё было на высочайшем уровне .
Московская публика была в восторге от театра. Своей школой Бренко всегда называла Малый театр.
Спектакль «Горе от ума» она ставила тщательно и долго. Нужно было точно создать эпоху времён - Грибоедова.
Всё было прекрасно, но она в угоду театру заплатила самой дорогой ценой: благополучием семьи. Муж зарабатывал деньги для театра, больным сыном занимались чужие люди, она была вне семьи.
В праздники у Бренко накрывался стол на сто человек- на весь театр. По воскресеньям устраивались утренники для учащейся молодёжи.
До весны 1881года дела в театре шли великолепно. Правда, расходы всё время превышали доходы, но театр находился на таком подъёме, играли на нескольких площадках.
Летом 1881года Анне Алексеевне приходиться ездить в Петербург несколько раз.
С помощью Игнатьева и Воронцова- Дашкова Бренко подаёт Александру третьему прошение. По указу царя создаётся комиссия по пересмотру театрального устава.
На каждую постановку она затрачивала огромные суммы, платила колоссальные налоги и щедро платила актёрам.
Выяснилось, что все семейные деньги полностью потрачены, да ещё появился большой долг. Она надеялась на помощь друзей, но ей отказали.
Она узнаёт, что семья её любимого человека бедствует, старшую его дочь Бренко забирает к себе в дом. Всё закончилось для неё печально. Муж ей сообщает о их любви и просит Анну дать ему развод, тем более девушка ждёт от него ребёнка. В семье она оказалась самой сильной, всё брала на себя.
В Петербурге оставшись без гроша, Бренко обратилась к графу Воронцову- Дашкову с просьбой о зачислении её в качестве актрисы в Александрийский театр.
Бренко ждал сильный удар, ей пришло письмо от Ольги Левенсон, она просила её срочно приехать в Москву. Ольга взяла свою сестру Марусю к себе в дом. Она вступила в близкие отношения с её мужем – Левенсоном, родила от него девочку. Вскоре Маруся умерла, Ольга взяла девочку к себе. Левенсон запутался в долгах , их ждал полный крах.
Левенсон был невменяем, запутал свои дела, попал под суд, и когда, спустя три месяца после смерти Маруси, ему объявили об аресте, он здесь же, в комнате следователя, отравился стрихнином.
Так завершилась драма, на всех этапах которой Бренко сумела остаться человеком.
Левенсон погиб, оба сына были больны, последние годы Владимир жил у отца, попал под его влияние, был неуравновешен и неустойчив.
На похоронах Левенсона Гиляровский сказал: «Анна Алексеевна, заботьтесь об одном Жозе , о Володе не думайте, я берусь из него воспитать честного человека, позвольте ему быть на моём попечении». Гиляровский сдержал слово. Владимир окончил Московский университет, он служил адвокатом и подавал большие надежды на этом поприще. К сожалению он умер совсем молодым.
Между тем состояние старшего сына, Жози, становилось всё хуже. Бренко тяжело заболела, деньги забрали кредиторы, сына родственница отвезла в дом умалишённых.
Следующие годы Бренко перебивается случайными заработками.
Она покупает билет и едет в Киев, снимает на Софийской улице комнату, чтобы как-то жить, берёт учеников, а вскоре открывает « курсы сценического искусства, правильной дикции и декламации». Все курсы помещаются в её маленькой комнате, но занятия идут регулярно. Её ученики делали большие успехи, что убеждало в реальной пользе её педагогики. Бренко решила открыть театральную школу, идея захватывала всё сильнее и всё более чёткие очертания. И она возвращается в Петербург. Но и здесь ей отказывают
в создании театральной школы.
Она возвращается в Москву с лучшими своими учениками, и она мечтает о создании своего театра, начинает готовиться к новым постановкам.
В своей крохотной квартирке она открыла театральную студию.
По приказу Наркомпроса студия получает имя А,А, Бренко.
Начинается новый этап работы, новые трудности. Только через 9-ть лет работы ей удалось осуществить задуманный ею Рабочий театр.
Началась проверка руководителей кружков. Бренко была «из бывших», и это вызывало подозрение.
В 1924году её ученики решили отметить юбилей Анны Бренко и стали готовиться к этой дате. Сорокапятилетие со дня создания Пушкинского театра.
Юбилейный комитет входили: Луначарский, Станиславский, Яблочкина, Гиляровский и другие творческие люди.
Гиляровский очень тепло поздравил Анну, вспоминая общих друзей и Пушкинский театр.
Под гром аплодисментов прочёл посвящённые ей стихи.
*И помню я её в тяжёлые годины,
Когда она была ещё так молода,
Но в волосах снежились горькие седины,
Свидетели борьбы, и горя, и труда.
Бренко Анне Алексеевне было присуждено звания заслуженной артистки республики.
Очень тёплое поздравление прозвучало от Марии Ермоловой.
На репетиции она падает на спину, её отвозят домой. Сильно болит спина, падает зрение.
Ей тяжело обслуживать себя, живёт в полуобвалившемся углу, ей 83года.
Актёры Малаго театра и МХАТ требуют её переселить в достойное помещение.
После потери семьи, театра, состояния Бренко завершила свои «Воспоминания» словами: «Самое лучшее средство справиться со своей волею, это заставить себя сделать что-нибудь сверх сил».
Через год после того, как были написаны эти строчки, Анна Алексеевна Бренко умерла.
Жизнь её была отдана театру и людям. Поэтому имя её не должно , не может быть забыто.