Лидочка устало подымалась по лестничным маршам к себе на пятый этаж. Она действительно устала, потому что рабочая неделя выдалась сумасшедшей, и у нее вчера было такое ощущение, что пятница не наступит, но она наступила, и сегодня тянулась так долго до обеда, а потом вдруг внезапно закончилась, но уже тогда, когда Лидочка засиделась дотемна у подруги дома…
«Как ноют ноги, - думала Лидочка. – Беречь их надо, потому как это единственное, что осталось красивым у меня. И Гриша так говорил. Он продержался почти три года, а год назад ушел. А до него были Саша и Юра, но это… так. А Гриша ушел, но не к кому-то, а просто ушел… в никуда. Где он теперь? Где? Он все равно бы ушел…»
Она остановилась на площадке между четвертым и пятым этажами перевести дух и вдруг услышала, что как будто кто-то крадучись идет следом за ней. Вздрогнув, Лидочка, резко обернулась и посмотрела в узкое пространство между лестничными маршами, но никого не увидела. Она стала прислушиваться и на сей раз, услышав только частое биение своего сердца, подумала, что, может, ей почудилось, а, может, кто-то действительно сумел затаиться в темноте слева от первого лестничного пролета там внизу, у отопительных батарей. А она, не слыша и не видя никого, прошла мимо, и теперь кто-то преследует ее, ожидая подходящий момент, чтобы напасть. Она осторожно сделала шаг в направлении последнего лестничного пролета, ведущего на ее пятый этаж, и опять услышала странные звуки, похожие на осторожные шаги, доносящиеся уже снизу рядом, совсем близко. Она замерла и посмотрела на спасительную дверь в свою квартиру. Звуки затихли.
«Значит, он идет тогда, когда иду я, думая, что так его не будет слышно и, наверное, ждет, когда я буду открывать дверь ключом, чтобы ворваться вслед, - со страхом подумала Лидочка. – Откуда он знает, что я живу одна? Да мало ли откуда…»
Она поймала себя на мысли, что называет нечто «он», потому что ничего страшнее, чем «он», и представить сейчас не могла.
Лидочка вспомнила, как ее подруга всего час назад рассказывала, как ее в подъезде насиловали три подростка, о которых, если на улице их встретить, ничего плохого не подумаешь. Одному, который пригрозил ножом, было лет шестнадцать-семнадцать, а два других помладше на год-два. Старший со знанием дела руководил происходящим, предоставив возможность сначала проявить себя своим младшим товарищам, которые были неопытны и торопливы, и еще один из них попытался прокомментировать свои действия ненормативной лексикой, а старший дал ему подзатыльник и сказал, что с дамами так себя не ведут, и тот заткнулся. А потом, когда пристроился старший, от которого хорошо пахло, у нее возникло ощущение, что он это делает не ради удовольствия, а демонстрирует урок младшим, и в конце пригрозил убить ее, если она на них заявит. Она никуда и не думала заявлять, и не потому, что испугалась их, а потому что, боясь только одного - подхватить какую-нибудь гадость, все же не подхватила, чему была так рада, что поделилась радостью с Лидочкой, называя насильников «мальчиками», и еще сказала, что, чему быть, того не миновать…
«Я закричу, - подумала Лидочка. – А он меня тогда точно придушит. Ужас. И никто не выйдет из соседей. Я их слишком хорошо знаю, и все со злорадством воспримут случившееся, как закономерный итог всей моей предыдущей жизни».
Тело Лидочки стало ватным. Ее стало подташнивать. Ничто так не отнимает силы, как страх.
- Чему быть, того не миновать, - прошептала пересохшими губами Лидочка и покорно шагнула к окошку. Она оперлась руками на подоконник, изящно согнувшись в пояснице, и закрыла глаза. Ей хотелось только одного - чтобы этот кошмар как можно быстрей кончился, но одновременно с этим желанием у нее возникло и чувство досады на то, что на ней трусики не самые лучшие из имеющихся…
Опять послышались тихие шаги. У Лидочки мелко задрожали ноги и руки.
«Только бы не свалиться на пол. Только… Ой! Что это? Он лижет мне ноги и воняет псиной… Это, наверное, бомж, у которого давно не было женщины, и который только на это и способен… Ну ты у меня сейчас получишь!»
Лидочка резко повернулась и увидела большую собаку, которая смотрела на нее виноватыми глазами…
2015