Густое декабрьское солнце плыло над пустыней, заливая все тягучим зноем. Выгоревшая почва растрескалась, мелкая растительность пожухла, даже могучие кактусы-сагуаро побурели и будто скукожились. Но уже удлинялись тени, и жар мало-помалу спадал — пустыня готовилась к вечеру.
В дупле самого старого и громадного сагуаро, венчавшего вершину холма, жил Кактусовый эльф. Он владел этой частью пустыни безраздельно — владел и отвечал за нее, не зная и сам, перед кем. Забота о каждой травинке, каждой букашке в этих местах поглощала его время и наполняла его смыслом.
Времени у эльфов много — целое бессмертие.
По вечерам к нему иногда приходила в гости Белая Пума — королева всей пустыни; она считала Кактусового эльфа другом, а не вассалом, и навещала, чтобы поболтать — бессмертная, как и он, Белая Пума скучала. Вечность всегда хочется разделить с кем-нибудь; это короткое время конечной жизни хочется провести без докучливых попутчиков, но не получается. Поэтому Белая Пума вскакивала на вершину сагуаро, устраивалась там поудобнее, выслушивала новости от Кактусового эльфа, рассказывала свои, а потом они вместе сидели до рассвета и вспоминали.
Они вспоминали огромные армии суровых невозмутимых людей, которые считали себя господами друг друга и теряли невозмутимость от запаха крови. Бронзово-красные полуобнаженные тела, покрытые белыми и черными линиями татуировок, отточенные лезвия копий и томагавков, пыль и перья в волосах — все смешивалось, словно в кипящих котлах. Металл вспарывал кожу, обнаженные кости сломанных конечностей белели, выступая из багрового мяса, темная кровь впитывалась в песок, и под оскаленными ртами навсегда застывали другие усмешки — прорубленные в горле… А победители волокли за волосы побежденных врагов, чтобы принести их в благодарственную жертву богам. На поля сражений приходили пумы и койоты — наесться свежего мяса, а когда мясо переставало быть свежим, его доедали броненосцы и молодые игуаны; кости оголялись, и их заносило песком.
Они вспоминали молчаливых одиночек — людей Знания, удалявшихся в пустыню, чтобы отыскать места силы, приготовить напитки силы и вызвать союзников с той стороны для своих невообразимых путешествий за грань существования. Когда люди Знания состаривались, они приводили с собой учеников и союзников, приказывали им заживо захоронить свои тела — а их души навсегда оставались жить в мире, накапливая все больше и больше силы. Вся пустыня покрылась такими захоронениями, но как их отыскать, знали только Белая Пума и Кактусовый эльф — в мире людей секреты Знания были утрачены.
А еще они вспоминали тех, кто шел через пустыню без всякой кровавой или таинственной цели — посмотреть на ее растения и животных, или испытать себя, или просто из любви к путешествиям. Кактусовый эльф давно создал магический купол защиты на своих землях, но таких людей он пропускал: от них не исходило никакой угрозы. За ними даже любопытно было наблюдать. Единственные, кого они с Белой Пумой никогда не щадили, были грабители могил. Может быть, этим проходимцам было не понять, что они тревожат место упокоения живого человека Знания и лишают его душу возможности спокойно существовать в мире, — Кактусовый эльф не задавался этим вопросом.
Так они могли проговорить целую ночь. А потом вставало солнце, и Кактусовый эльф прятался в дупло, а Белая Пума развеивалась в облачко — так она отдыхала.
В эту ночь Белая Пума не приходила. Ее уже давно не было, и Кактусовый эльф соскучился. Нет, у него было довольно работы и даже развлечений — то понаблюдать за смешной возней маленьких койотов, то спугнуть молодого и бестолкового гривистого волка, то покататься на панцире огромной ленивой черепахи, но хотелось рассказать это подруге и услышать ее рассказы… И вдруг Кактусовый эльф увидел кое-что интересное.
По пустыне медленно и неотвратимо пер пыльный внедорожник.
Люди! Давненько их тут не было! Кактусовый эльф оживился и вспорхнул на вершину своего сагуаро.
Машина остановилась, и из нее вышли люди.
— Я предлагаю заночевать прямо здесь, — сказал один из них. — Что скажешь, Джо?
— А что, место подходящее, — ответил тот, кого назвали Джо. И он, и его собеседник были молодыми мужчинами с бейсболками на светлых волосах и логотипами канала National Geografic на майках — Кактусовому эльфу уже приходилось видеть таких. — А тут где-нибудь источника нет случайно? У нас запас воды все-таки ограничен.
Из-за руля выбрался еще один человек, постарше, в клетчатой рубашке с подкатанными рукавами, с простецким, но хитрым лицом.
— Что же вы взяли так мало провизии? — ворчливо пробубнил он, но под нос и так тихо, что его мало кто расслышал.
— А вы что скажете, мистер дон Хенаро? — благожелательно обратился первый человек в бейсболке к кому-то в машине.
Повисло молчание. Наконец, последний человек выбрался из машины.
Кактусовый эльф весь подобрался. Дон Хенаро выглядел не так, как его попутчики, — он одевался неприметно, в джинсы и футболку, но лицо его вызывало в памяти Кактусового эльфа тех, кто устраивал кровавые побоища под его холмом. Красновато-бронзовое, чеканное и невозмутимое, с торжественным и строгим выражением… сейчас таких не встретишь.
Но Кактусового эльфа уже давно не удивляли ни смуглые лица, ни белые, ни черные. Его удивляли беспечные светловолосые путешественники, которые не распознали Другого в спутнике. Ни малейшего беспокойства, ни малейшего смущения! Пусть они не знают, что тело этого «дона Хенаро» столетия назад погребено заживо в пустыне, но неужели его присутствие не вызывает у них смутного опасения?
Как можно быть такими нечувствительными?
Парни с канала National Geografic, к вящей досаде Кактусового эльфа, обращались с доном Хенаро уважительно, но без всякой робости.
— В полудне пути отсюда есть озеро с пресной водой, — сообщил дон Хенаро.
— А туда можно доехать на машине? — нервно уточнил водитель. — Если там острые камни или горы…
— Пустыня ровная, как ладонь, — бесстрастно ответил дон Хенаро.
— Тогда остаемся здесь, — решил первый. — Раз дон Хенаро так говорит, значит, так оно и есть. Джо, доставай камеру…
— Да, повезло нам с вами, дон Хенаро, — Джо полез в багажник. — Я и не знал, что в пустыне могут быть такие красивые места! Том, а ты чего стоишь? Уже бы отщелкал полпленки…
Водитель, что-то недовольно бурча под нос, отошел в сторону и принялся расчищать место под палатки. Дон Хенаро неподвижно стоял около машины, а Том сначала достал GPS-навигатор и засек координаты местности.
— Хочу обязательно сюда вернуться, — мечтательно произнес он. — Какие кадры! Даже если съемочная группа не доедет, сам приеду…
— Доедет, — уверенно возразил Джо, — Дженис же сказала, что непременно проедется по самым красивым и диким местам!
Кактусовый эльф вполуха слушал их болтовню. Эти двое относились к новой породе людей — охотники за красотами. Их не интересовала дичь или сокровища, они искали красивые виды, чтобы показать их остальным людям. Сейчас Том и Джо приехали «на разведку» — найти самые восхитительные места, чтобы съемочная группа могла потом прибыть и создать полноценную программу о пустыне. Что ж, нашли… Белая Пума отзывалась об этой породе людей неодобрительно, но Кактусовый эльф их понимал.
Что может быть прекраснее великолепных сагуаро, когда над ними мерцает Млечный Путь, или закат разливает золотисто-розовое море света между стволами!
Рассвет путешественники встретили с фотоаппаратом и камерой под недовольное, но еле слышное ворчание невыспавшегося водителя и молчание дона Хенаро.
— Мистер Смит, — наконец, сказал Джо, — поехали.
Кактусовый эльф знал, куда они направятся — к единственному озеру в округе. Из любопытства он решил проследовать за ними, как только наступят вечерние сумерки.
Но вечером он застал людей совсем недалеко. Внедорожник выглядел еще более пыльным и сильно помятым. Мистер Смит, по-прежнему ворча и хмурясь, копался в моторе, а Том и Джо меняли колесо.
И только дон Хенаро все так же бесстрастно молчал.
Из коротких реплик, которыми обменивались Том и Джо, Кактусовый эльф понял, что их постигла какая-то большая неудача, и их поездка сильно осложнилась.
Белая Пума вскочила на верхушку сагуаро рядом с Кактусовым эльфом.
— Воздух меняется, — сказала она. — Пахнет плохим.
— Кровью?
— Нет. Страхом… отчаянием. Смертью пахнет, но не кровью.
Белая Пума умела предвидеть будущее, поэтому Кактусовый эльф не удивился. Но расстроился.
— Жаль, — ответил он. — Мне нравятся эти двое.
— Двое? — Белая Пума присмотрелась. — Мне и Другой нравится. Он пришел сюда в поисках своей могилы и союзника, но с ними он намерен поступить честно, проведя их через всю пустыню, как договаривались, и только тогда вернуться к себе.
— Тогда о какой смерти ты говоришь?
Белая Пума отвернулась и пристально вгляделась в четыре фигуры, возившиеся у машины.
— Не знаю, — наконец сказала она. — Но не все намерения исполняются.
Том и Джо тем временем решили извлечь максимум пользы из ситуации. Они достали микрофон, Том аккуратно причесался и, белозубо улыбаясь, что-то говорил на камеру, а Джо снимал то его, то окрестности. Белая Пума прищурилась, и ее голубые глаза нехорошо блеснули.
— Обычно такие ворчливые и вечно мрачные пессимисты оказываются надежными спутниками, — заметила она. — Верь мне, уж я знаю. Чем легче ты относишься к возможным трудностям, тем хуже с ними справляешься.
— Бывает и так, что, наоборот, справляешься с ними, даже не заметив этого, — заспорил Кактусовый эльф.
— Эти двое так и живут, — Белая Пума снова прищурилась. — Но я не понимаю, что должно произойти.
Том и Джо тем временем свернули аппаратуру.
— Ребята, а ведь сегодня двадцать первое декабря, — вдруг сказал Джо. — Это же конец света!
— По календарю майя, — фыркнул Том. — Мой личный календарь говорит, что сегодня должен произойти конец ремонта нашего джипа! А, мистер Смит?
— Не уверен, — проворчал мистер Смит. — Черт, надо ж было так обломаться!
— Бледнолицый, — вдруг проговорил дон Хенаро. — Ты знал, что твоя машина неисправна, когда обещал провезти их через пустыню. И ты не умеешь ее чинить. На что ты рассчитывал?
Мистер Смит, Том и Джо замолчали. На лицах Тома и Джо явственно отразилась растерянность.
— Да что ты в этом понимаешь, красножопый?! — огрызнулся мистер Смит.
Том и Джо посовещались.
— Придется звонить, чтобы за нами выслали эвакуатор и вертолет, — сказал Джо. Он нашел мобильный телефон, но после нескольких попыток обескураженно развел руками: — Нет связи!
— Черт, — Том поджал губы. — Ну ничего, мы тут еще поснимаем, а вы, мистер Смит, постарайтесь что-нибудь сделать, о’кей? Что уж теперь, надо выход искать, а не виноватых.
Джо с помощью дона Хенаро поставил палатки, затем они развели костер и приготовили ужин. Мистер Смит ел едва ли не больше всех, но даже не поблагодарил товарищей.
Белая Пума бесшумно подобралась к Кактусовому эльфу и уставилась на него немигающими голубыми глазами.
— Сегодня особенная ночь, — тихо, торжественно сказала она. — Все забыли об этом.
Взошла полная луна. Из палатки доносилось посапывание спящих людей.
— Смотри! — Белая Пума взволнованно притопнула лапой.
Огромный черный ягуар шел через пустыню. На его пути встретился толстый сагуаро — ягуар не свернул с дороги, пройдя через ствол, будто его и не было. Камни и растения отбрасывали четкие тени на посеребренной земле, но у ягуара тени не было.
Союзник, понял Кактусовый эльф. Один из тех, кого приманивали древние люди Знания.
Иногда ягуар останавливался и втягивал ноздрями воздух. Но его не интересовали запахи — он искал дуновение силы. И наконец, нашел. Могучие лапы поджались и выбросили тело в невероятном прыжке — чтобы коснуться земли точно перед палаткой путешественников.
Неподалеку зашевелилась трава. Но то был не ветер и не ночные животные — траву словно выдавливало из почвы. Ягуар остановился перед шевелящейся травой и замер.
Дон Хенаро вышел из палатки и встал рядом с ягуаром.
— Да, — сказала Белая Пума в ответ на вопросительный взгляд Кактусового эльфа. — Он искал своего союзника и свою могилу — и нашел их.
Могила наконец вскрылась, и тот, кто был там погребен, поднялся на ноги. Его тощее, обтянутое черной пергаментной кожей тело едва могло держаться. Живот лопнул, и ссохшиеся внутренности висели до колен, губы и веки сгнили, — из-под них торчали выкатившиеся тусклые глаза и желтые зубы, ногти отслоились и казались когтями животного, но человек Знания, называвший себя доном Хенаро, был еще жив. А Другой… на какой-то момент маска бесстрастия треснула, и бронзовое чеканное лицо дрогнуло в улыбке радости и облегчения.
Ягуар поднялся на задние лапы, а передние широко раскинул, — точь-в-точь изображение, которое так любили носить на шее новые люди. Другой и живой шагнули друг к другу — и слились.
Кактусовый эльф завороженно наблюдал за тем, как на мгновение черное высохшее тело становится бронзовым и мускулистым, как наполняются светом и жизнью слепые глаза, а лицо из безжизненной маски превращается в настоящее человеческое лицо, прекрасное и гордое. А потом… потом кожа заново съеживается, плоть опадает с костей, сползая смрадным месивом и на ходу обращаясь в пыль, и кости ссыпаются обратно в могилу.
Ягуар снова опустился на лапы, задрал голову к луне — над пустыней разнесся долгий призрачный вой.
Наутро люди проснулись, а Кактусовый эльф и Белая Пума, наоборот, отправились на отдых. Но им еще долго мешали громкие голоса.
— Дон Хенаро! Дон Хенаро! — звали Том и Джо.
— Это красножопый индеец, чтоб ему, слинял и бросил нас на фиг, — мистер Смит злобно сплюнул. — Теперь мы все из-за него тут подохнем.
— Ну зачем вы так? — упрекнул его Джо. — Может, он к озеру за водой пошел.
— А может, за помощью, — добавил Том. — Мы же сколько с ним уже пережили, он человек надежный.
Мистер Смит не стал настаивать, но видно было, что телевизионщики его не убедили. Он развернулся, пнул ногой остатки костра и снова принялся за ремонт двигателя.
В одном он был прав: смерть дона Хенаро неимоверно усложнила ситуацию. Никто — ни Джо с Томом, ни мистер Смит — не знал, как выйти к озеру и к человеческому жилью. А если автомобиль не удастся починить, то шансов на спасение почти не останется.
Когда Кактусовый эльф проснулся, Том пытался дозвониться кому-то.
— Черт, гиблое место, — он размахнулся, чтобы зашвырнуть мобильник подальше. Джо удержал его.
— Может, еще получится, — произнес он. Это «может» прозвучало как-то безнадежно.
«Пахнет отчаянием», вспомнилось Кактусовому эльфу.
— Жратвы осталось с гулькин шиш, — мистер Смит, дежурный по камбузу в этот вечер, сплюнул в костер. — А воды и того меньше. Чем вы думали, когда собирались?
— Головой, — раздраженно оборвал его Джо. — А еще мы думали, что у вас исправная машина.
— Да пошел ты! Что — поверил краснорожему уроду? — мистер Смит сжал кулаки. Джо нахмурился и отвернулся.
Ночью в палатке зашевелились. Кактусовый эльф не придал этому значения, но Белая Пума, которая снова пришла — понаблюдать за людьми — ощетинилась.
Мистер Смит, волоча какие-то сумки, вылез из палатки. Кактусовый эльф присмотрелся: в сумках были упаковки с едой и пластиковые баллоны. Через плечо мистер Смит перекинул сумочку, которую носил Джо, и довольно похлопывал по ней. Потянувшись, он подхватил вещи и зашагал куда-то вдаль.
Внезапно из палатки выскочил сам Джо.
— Мистер Смит! Эй, Смит! — крикнул он и побежал вдогонку за мистером Смитом. — Стой!
— Что случилось? — заспанный и встрепанный Том тоже выбрался наружу.
— Он спер припасы и деньги и смылся! — на ходу объяснил Джо. — Стой, гадина!
Резкий грохот разорвал жаркую ночь. Джо пробежал еще несколько шагов и упал.
— Джо! Джо! — Том подскочил к нему. Джо схватился за грудь и тяжело дышал; Том рванулся было догонять Смита, но новый выстрел заставил его остановиться. Смит явно был настроен убивать. — Ну, с-сука, я еще доберусь до тебя, — в бессильной ярости Том погрозил кулаком Смиту и обернулся к Джо.
Ни встать, ни тем более идти Джо не мог: пуля Смита попала ему в грудь. Том вернулся к машине, принес оттуда какой-то спальный мешок, фонарь и аптечку. Он сумел перевязать рану Джо, устроил его на спальном мешке и сел рядом, пригорюнившись.
Утром Джо стало хуже. Том собрал вещи, но взял с собой только небольшой рюкзак, «пенку», аптечку, фотоаппарат и камеру, остальное бросил в машине, а Джо взвалил на плечи и потащил.
— Том, — прохрипел Джо, — Том…
— Заткнись, — перебил Том. — Дойдем до озера, а там полегче станет.
— Ты… не звонил?
— Ни хрена не берет, — неохотно процедил Том. — Говорю тебе, заткнись, тяжело же…
Кактусовый эльф взъерошился. Том взял неверное направление и волок товарища не к озеру, а навстречу гибели, но сказать ему об этом Кактусовый эльф не мог — он был невидим и неслышим для человека, а принимая образ птицы, как он умел, терял дар человеческой речи.
— Они погибнут, — Белая Пума сидела рядом. На ее бледной морде застыла какая-то горечь.
— Ты чего не спишь? — удивился Кактусовый эльф.
— Знаешь… я бы не хотела, чтобы они умерли, — ответила она, замявшись.
— Я тоже.
Кактусовый эльф решился. Спикировал к людям и завис прямо перед ними, размахивая крыльями изо всех сил.
— О, сыч, — Том поднял глаза. — Эх, и не снять его! Какой был бы кадр!
— Сыч — это к смерти, — Джо перевел дух, и в груди у него забулькало. — Том…
— Чего тебе?
— Том… брось меня… Я все равно сдохну, Том.
— Заткнись.
Солнце стояло уже высоко. Невыносимо тяжелые лучи его обрушивались на пустыню, раскаляя камни добела и высасывая последние капли влаги из кактусов. Тени съеживались и убегали в песок — только они одни и могли спастись от нестерпимой жары, да еще мелкие змеи и ящерицы. Ноги Тома вязли в песке, Джо казался ему чудовищно тяжелым, а по спине медленно-медленно, но безостановочно скатывалась кровь Джо и время от времени срывалась каплями в песок.
Откуда-то справа послышался низкий, угрожающий рык.
Это Белая Пума вышла, вопреки обыкновению, посреди дня.
— Черт, — Том повернулся и побрел. Кактусовый эльф снова вспорхнул и забил крыльями. — Эй, птаха! Ты что, зовешь меня?
Белая Пума зашла еще правее и снова зарычала. Она почти не таилась, но люди и не могли бы ее увидеть. А Кактусовый эльф, поняв ее план, отлетел подальше и засвистел.
Солнце обжигало крылья и глаза. Эльфы не выходят на солнце — его свет для них губителен, от него они теряют силу и превращаются в обычных животных; и не менее, но по-другому опасен солнечный свет для Белой Пумы. Но… Кактусовый эльф просуществовал уже столько, сколько и пустыня. Он видел ее расцвет и закат, видел множество смертей и торжество жизни, расцветавшей поверх костей, и любил так, как не могут любить люди. Пустыня казалась ему воплощением красоты. И ему отчаянно хотелось продлить недолгий век людей, которые понимали эту красоту.
Том шатался от усталости и жары. Бейсболка упала с его головы — он не остановился, чтобы поднять ее, потому что ему пришлось бы сначала спустить со спины Джо, и Том боялся, что не сможет поднять его заново. А Джо изредка приходил в сознание и шептал «Том, братишка… брось меня…»
— Заткнись, — сквозь зубы цедил Том и шел дальше — туда, куда гнала его Белая Пума и звал Кактусовый эльф.
И вот, наконец, из-за холма блеснуло озеро.
Озеро было совсем невелико, но с его дна били ледяные ключи, поэтому оно не пересыхало даже в самые засушливые месяцы. Позже, в сумерках, сюда придут на водопой мелкие олени, грызуны и койоты, а сейчас на берегах виднелось лишь несколько птиц, с шумом взлетевших при появлении человека.
Кактусовый эльф заметил озеро раньше, чем Том — у Тома уже потемнело в глазах от жары и от усталости, пот заливал ему глаза, но он упрямо продолжал тащить Джо вперед. И тогда Белая Пума рыкнула в последний раз.
— Вода, — прошептал, задыхаясь, Том. — Вода! Джо! Джо-о! Ты слышишь, вода!
Он рванулся вперед, упал на землю, Джо скатился с его спины и застонал.
Том встревоженно подхватил его, устроил поудобнее, потом вынул из рюкзачка складной пластиковый стакан и подошел к воде. Набрал. Отнес Джо.
Сам напился из ладони.
Джо приподнялся на локте, взял мобильный телефон и еще раз попытался набрать номер.
— Том, — хриплым шепотом воскликнул он. — Том, работает!
Том подбежал к нему. Джо снова потерял сознание, но Тому уже ответили, и он быстро, задыхаясь от волнения и усталости, называл координаты…
Белая Пума лежала в тени большого камня и следила за людьми из-под опущенных век. Шкура ее, опаленная солнцем, дымилась и расползалась на глазах, чернея и скукоживаясь, из приоткрытой пасти вытекала пена.
Кактусовый эльф опустился рядом с ней.
— Прощай, — шепнул он. — Я… я больше… не смогу… я теряю силы и останусь обычной птицей…
— Держись, — попросила Белая Пума. — Отдохнешь, придешь в себя…
— Нет. Я слишком много истратил.
— Прости. Мне надо было самой все сделать, — Белая Пума втянула воздух, из ноздрей ее потекли струйки крови.
— Не надо, не извиняйся. Я не жалею. Я и так прожил слишком долго, а они спасены.
Кактусовый эльф прикорнул рядом с Белой Пумой. Большие глаза его еще блестели, но разум в них уже погас — теперь это были обычные птичьи глаза.
— Они спасены, — раздумчиво произнесла Белая Пума. — Оба. Это хорошо. Я знаю, каково было бы этому, который тащил, если бы второй не выжил. Я только что потеряла единственного друга.
Она обняла птичку и задремала. У нее было достаточно времени, чтобы зализать полученные сегодня раны, — целое бессмертие.