Меня не покидает ощущение, что я предал друга. Хотя, когда я ему рассказал о своих мыслях первый раз, он рассмеялся; второй – нахмурился и сказал, чтобы я выкинул подобный мусор из головы. Я пытался. Но мне, увы, сделать этого не удалось. Не удалось и убедить себя, что я же всё-таки друга догнал, остановил, и мы вместе отправились в дешёвую тунисскую пивнушку и накачались так, что на ногах не стояли, а это значит, что ничего страшного не произошло...
Иногда я думаю: а что, если бы она в тот момент находилась одна? Хотя в тот миг этого и хотел, но сейчас при мысли, что всё могло случиться иначе, по моей коже бегут мурашки размером со слона.
Впрочем, обо всём по порядку.
Десять лет назад я отдыхал в Тунисе. В Корбе. Целый месяц.
Остановился я в затрапезном двухзвёздочном хостеле "HitPlace". Я был молод, горяч и вечно под градусом; почти каждый вечер у меня была новая девушка. Некоторые сразу меня отшивали, даже не назвав своего имени, но я не унывал. Пляж огромен, перебирать дам можно было сколь угодно долго.
Поехал я в экзотическую страну со своим лучшим другом Яковом. Хотя какой там Яков! Яшка – он и в Африке (в частности и в Тунисе) Яшка. Жили мы в шестиместном номере. Это такие номера, когда ночью начинает происходить самое интересное: один человек непременно в районе девяти вечера обмотается жарким одеялом и скажет, что ему надо спать; другие пригласят своих товарищей с соседних номеров для того, чтобы сыграть в покер или очко; пару человек обязательно в середине ночи придут пьяные и начнут буйствовать... В общем, в те ночи, в которые я не оставался с очередной спутнице всей моей жизни, а ночевал в этом хлеву, я тоже не скучал.
И случилось мне после двух недель безудержного отдыха... влюбиться.
Её звали Мари. Она была русской, вернее, её родители были русскими, но родилась она уже в Лионе. Поэтому я не знаю, как правильно мне назвать её национальность. Наверное, француженка русского происхождения.
Она говорила русском языке, правда, с сильным акцентом. Но понять её можно было. (Стоило ли упоминать, что французским я не владел. Вообще ни шиша не понимал. На вопрос "Parlez-vous franсais?" я ответил бы "О, Ou, о-lа-lа!", потому что как переводится слово "нет" на язык Бонапарта я не знал).
Она была на пять лет младше меня. Всего двадцать два года... Очень стройная, даже худая, высокая (примерно 175 сантиметров), имеющая большие голубые глаза с поволокой, тонкий нос и пухлые губы. Она резко отличалась и фигурой и манерами от других девушек, заполонивших пляж. Когда она проходила мимо в своем купальнике бирюзового цвета, все дамы начинали втягивать свои животы.
Сначала я не хотел влюбляться. Всеми силами противился этим чувствам. Но, знаете, это примерно выглядело также, если бы я попытался поднять вагон поезда. Или самолёт. В общем, борьба выматывала, но никаких результатов не давала. И я смирился.
Мари отдыхала здесь с родителями, и поселились они в шикарном пятизвёздочном отеле. Скажу, что девушка выглядела очень дорого, можно сказать, на миллион долларов, а то и больше; но не думаю, что дело было только в её шикарном материальном положении. Бьюсь об заклад: даже если бы она ютилась месяц в гнилом "HitPlace", она бы и в этом случае выглядела роскошно. Всё дело было в её аристократичных манерах: манере говорить, сидеть, держать голову... В общем, наряди её в мешок из-под картошки, своей утончённости Мари бы не потеряла.
Познакомились мы на пляже. Всегда разговорчивый с девушками в купальниках тут я проглотил язык, увидев эту Афродиту.
– Струхнул? – толкнул меня в бок Яшка и заливисто рассмеялся.
– Не дождёшься! – я сунул ему кулак под нос и пошёл знакомиться.
Мари смеялась над моими шутками, спрашивала обо всем: о моих интересах, прочитанных (о, чёрт!) мною книгах, о любимом спорте. Девушка даже осведомилась о здоровье моих родителях, которых она не знала.
Так и начался наш бурный роман.
Очень часто в различных барах и ресторанах русским языком не владели, а если и владели, то совсем малой толикой, той, что успели услышать от туристов. Мари отлично владела родным языком Дефо, поэтому и в таком случае проблем не возникало. К счастью, и я по-английски говорил, не очень хорошо, но (хвала небесам!) я всегда был в курсе происходящего, если начинался англоязычный разговор.
Первый секс с Мари... О, Боже! Иначе и сказать нельзя. Я никогда ничего подобного не испытывал.
Это было чувство, будто я возобладал греческой богиней. Хотя кто ещё кем обладал... У меня было ощущение, что я вывернул своё тело наизнанку, вынул душу и отдал Мари. На хранение. Или на вечное пользование.
Я пребывал на седьмом небе от счастья. Знаю, что более избитую фразу не сыщешь, но иначе сказать не могу.
Я задыхался от своего ощущения любви, и думал, что если я её потеряю, я умру.
Дурак...
У Яшки захворала мать. Не знал, что дело обстоит так серьёзно. Не знал, что её увезла скорая с инфарктом. Возможно, поступил бы иначе. Хотя, кого я обманываю? Наверное, себе ищу оправдания. В тот момент я никого не слышал и ничего не видел: шоры на глазах и затычки в ушах этому мешали. Шоры и затычки дикой влюблённости.
Яшка сидел в холле "HitPlace". Его голос дрожал.
– Слав... Побудь со мной, хорошо? Я боюсь. Позвонила тётка буквально на пару секунд, сказала, что маме плохо. И связь оборвалась. Сейчас не дозвониться до неё, будто мы в какой-то Африке сидим! Не бросай меня, пойми, я очень боюсь. Помоги мне взять себя в руки.
– Слушай, Яшка, я утром приду, и мы обо всем поговорим, хорошо? Не переживай, всё будет пучком! – я ободрительно похлопал друга по плечу, – может, тётка преувеличила все обстоятельства дела. А ты держи кулаки вот так, – я показал ему, как надо сжать кисти рук. – Ну давай, будь здоров. Я к Мари, утром вернусь.
Ночной Тунис выглядел шикарно. Я подходил к отелю, где поселилась моя возлюбленная.
До назначенной встречи оставалось больше получаса. Я присел на скамейку, находящуюся под раскидистым кустом. На моём лице царила блаженная улыбка, вызванная предвкушением предстоящей ночи.
Мимо меня продефилировала парочка. Девушка откровенно смеялась и что-то говорила. Французским, повторюсь, я не владею, но очевидно, что она была в восторге от своего общества. Даже в темноте я разглядел, что Мари достаточно выпила. Она держала туфли на высоких шпильках в руке. Её приобнимал за талию импозантный мужчина лет сорока пяти – пятидесяти.
Они направлялись к отелю. Я сидел, не шелохнувшись.
Когда они скрылись из зоны моего видения, наверное, я побыл истуканом в кустах ещё минут 5.
Вспомнил, как пару раз портье говорил на безупречном английском, что Мари не может выйти из своего номера, так как чувствует себя неважно...
Собственно, а на что я вообще я надеялся?! На то, что по окончании отдыха она согласится стать моей женой и переедет из Лиона в Артём?!
Больно? Ещё как! От такой боли можно вырвать сердце из собственной груди. Но стоит ли об этом говорить?..
Я побежал к бару, где обычно сидел Яша. Только бы он оказался там! Я был уверен, что в хостеле в нашей шестиместной комнате он не сидел, а искать человека ночью по улицам незнакомого города весьма затруднительно.
Мой друг детства сидел в полюбившемся ему баре за большим четырёхместном столиком в полном одиночестве. Он выглядел очень потерянным. Возле него стояла полная кружка с пивом; видимо, он не сделал ни глотка. Вилкой он что-то ковырял в своей тарелке, но так и не поднёс вилку ко рту.
В баре было много народу, но Яша был один. Одинок. Наверное, более одинокого человека в тот момент было не встретить и на всём земном шаре.
Яшка беспомощно оглянулся и пошел ко второму выходу, противоположному тому, возле которого стоял я. Ещё момент – и он вышел из бара.