(Дневник одного дня и одного часа)
До конца света еще миллиард лет. Целый миллиард. Даже если не целый, все равно ужасно много. Даже представить трудно.
Не надо представлять. С утра мне вообще ничего не хотелось представлять. Дел навалилась туча. Всяких.
А сейчас никаких дел нет. Семнадцать ноль девять. Полдник двадцать первый век. Откидываю крышку ноутбука. Модем из гнезда, к черту Интернет! Только мешает. Правой кнопкой мыши: создать. Именно! Буду создателем хотя бы этот день, хотя бы этот один день…, хотя бы один вечер…. Целое лето не получается быть создателем. Дела. Разные. Спасибо Марине. Я на нее наехала из-за помидоров. В общем-то, не на нее, но она утверждала глупость явную: не вызревают у нас помидоры на кусте. Еще как вызревают! Это огурцы у нас вечнозеленые. И капуста. А все началось с обсуждения «Улитки на склоне». Да, от улитки до помидор, путь недолог, однако. Впрочем, и черт с ней, с Мариной, как с концом света. Она далеко, и я ее не знаю. Улитку я тоже не знаю, нас никто не познакомил. Она просто ползла мимо.
Взялась после обеда за книгу. Подушку повыше, люблю читать лежа. Для меня это и отдых и удовольствие. Мягкий плед на ноги. Не люблю, когда ноги мерзнут. И книгу в зубы. Странно. В оглавлении повесть стоит в конце, то есть самой последней, но на деле помещена в самом начале. Наверное, так надо. Подумалось, что она стоит перед «Лесом» специально, чтоб Лес понять, и Город. И вообще хоть что-нибудь понять. Я читала все это в который раз. Когда был последний который раз, уже не помню. Я давно читала и перечитывала, и честно, говоря, ничего не поняла. А вчера взялась утверждать, что мне яснее некуда.
Пауза. Замираю на пару секунд.
Ничего мне не яснее. Я помню только какую-то Наву и болото. Надо перечитать, вспомнить, про что там написано. Нечего было давать понять, что ты умнее других. Или хотя бы начитаннее. Самомнение выше крыши!
Книга своя собственная на полке стоит. Основательно устраиваюсь на диване. Слева вазочку с «Коровками» и «Апельсиновыми ломтиками». Это леденцы такие. Чтение требует сахарозы. Начинаю читать «Конец света» вместо «Улитки». Жую конфеты, мозги в разнос. «Гомеопатическое мироздание». Вот как это все называется! Семьдесят четвертый год прошлого века. Сейчас который год этого века.
А я еще вчера мучилась, и в понедельник тоже. Может, целых полвека мучилась! А все так просто… Или не просто? Давит мироздание, ох, как давит.
Дочитала. И сразу навалилась бездна дел. Плиту нужно помыть. Я ее еще с утра полила гелем, чтоб откисла. Она была чистая. Но не совсем. Можно было и не мыть вовсе. Но нужно. Заглянула в стиральную машину. Куча грязного белья. Небольшая, но куча. Не буду сегодня стирать, ни за что! Потом, когда-нибудь, в конце недели, за неделю до конца света! В магазин за хлебом? Никогда! Не умрем же мы без хлеба один день? Пусть кто-нибудь купит, только не я, хорошо? Кто-нибудь - это кто, когда кроме меня никого нет. Тогда кого уговариваю? Мироздание? Гомеопатическое или гомеостатическое? Вообще такие слова есть в нашем языке?
Плиту помыла. Ничего не поделаешь. Осторожно помыла потому, как с утра ногти накрасила свежим лаком. Надо было наоборот. Накрасила потому, что собиралась прогуляться. Без всякой ясной цели. Просто так, посмотреть все ли на месте стоит: рынок, церковь, магазины. Мне в них ничего не нужно. Хотя нет, лак нужен акриловый в расфасовке двести граммов, но не сейчас нужен. Можно, было бы огурцов купить, в банку малосольные заделать, с укропом и чесноком. Со смородиновым листом. А хрена нет. Ничего мне не нужно. Это отмазка, суета сует.
Никто сегодня не приходил, никто не звонил. Я сама звонила два раза. Нет, три. Позвонила тете. Полгода не звонила, а тут набрала номер без всякой мысли. Поеду в гости. Это так называется. Просто мне нужно позарез в одно место. Вот так внезапно нужно. Сегодня вечером или через неделю? Короче на днях или в течение месяца…, или года. У меня оттуда отсчет. Всем мост через реку, а мне анизотропный мост. В одну сторону до середины дошла и обратно. А дальше не нужно или нельзя? Не знаю, перейти на ту сторону я не пробовала. Почему? Наверное, мне в определенное время нужно состояние подвешенности. Как бы не там и не сям…. Ни слева, ни справа, ни внизу, ни вверху, где-то посредине, как бы в исходной точке, пункте А, в начале координат. Постоять, подумать о смысле и цели, и вообще обо всем. А потом обратно, потому как летать я не умею, с моста прыгать – еще с ума не сошла. Вперед как-то не тянет, что я там не видела? Остров там, обитаемый и все. Кто там обитает мне не интересно.
Нет, Вечеровский все правильно разложил: «Мироздание сохраняет свою структуру». Гомеостазис, энтропия… Придется лезть в энциклопедию, чтоб уточнить смысл слов. Хотя в общих чертах и так все понятно – не суйся туда, куда тебя не просят. И с Путоранами все понятно. Я же говорила: «Не надо ставить условия». Мы ж хотели, как Вечеровский на Путораны на бессрочный летне-зимний период пока все устаканится. Просто ехать, куда подальше. Бежать, куда глаза глядят! Может, там не так давит. Это был шанс. Вернее, выбор. Отрезали. Они (или оно) долго хихикали, наверное. «Сказали мне, что эта дорога приведет меня к океану смерти, и я с полпути повернул обратно. С тех пор все тянутся передо мной кривые глухие окольные тропы…». Мне тоже захотелось заплакать. Взвыть захотелось, как волку, загнанному в угол. И я заметалась в клетке. Голова распухла, мозги свернулись как прокисший кефир. Руки вспотели. Весь организм жутко напрягся. Трудно смириться с действительностью, если она не соответствует твоим представлениям. Как Нео, жил себе жил, а потом, мама родная, оказывается, что все это в матрице. А ты на самом деле в питательном киселе, в дерьме, короче. Жуть.
Как только я шагнула прямо всего на шаг, сразу тебе сундучок под ноги. И куча, куча всего. В основном по мелочи, но заманчиво, такие радужные маленькие перспективы. Подкупают. Приманивают на пути окольные кривые тропы в старое ярмо с новым названием. Всю жизнь так, только отобьешься от стада, а тебя кнутом – не смей! Люди, я ничего не открыла, не доказала, не написала, не создала! Я почти догадалась, как это работает. Сама додумалась и даже не поняла, что додумалась. Начала сомневаться, что что-то не так, когда подачки пошли мелкими порциями, типа «ходи сюда, туда не ходи». Мироздание должно быть в равновесии. А я должна быть в равновесии? Когда давят – это равновесие? Кто давит? Никто…. Никто на меня давит. Изнутри выкручивает, а снаружи расплющивает.
Что делать? Ничего не надо делать. Надо жить, как все. Потому что…
И все кончилось, все поехало в разные стороны. Словно пелена упала с глаз. И смотрю ясным взором при полном тумане в голове. Тошно.
Вспомнился канун двадцать первого декабря прошлого года. Апокалипсис. Ничего не произошло. И никогда не произойдет. Конец света наступит через миллиард лет, он уже идет миллиард лет. Может быть, лучше принимать те условия, которые ставят? Не выдвигать свои. Всем кажется, что это они у жизни берут, что хотят. Им дается потому, что не нарушают равновесия. И никто не знает, что именно нарушает это равновесие, а что не нарушает.
О чем я? Не знаю о чем. Просто не знаю, что делать. Не могу сидеть и ждать. Чего ждать? Все стало бессмысленным. И черемуха за окном, и оранжевая лампа на столе, и этот ноутбук и я тоже. Радости жизни перестали быть радостями. Наступило глухое молчаливое отчаяние. Один на один с Мирозданием.
Теперь начинаю понимать, все идет в руки, только не надо сопротивляться. А я сопротивляюсь всем естеством. Я хочу быть, как все - обыкновенным обывателем. Я и есть самый наиобыкновеннейший обыватель, только внутри что-то неусидчивое елозит. Мешает мне быть нормальным обывателем. Всеми лапками упирается. Может, оно уйдет из меня только со смертью? Нет у меня внутри равновесия. Гомеостаз нарушен. Это угроза для Гомеостатического Мироздания. Нестабильная маленькая часть. Поэтому призывают для полного счастья быть в гармонии со всем Миром. Не сопротивляться.
Переварю ли я до завтра это состояние нарастающей энтропии? Или втемяшу себе в голову, что иду туда, куда нужно? Завтра покажет…
А может, проснусь утром, и все будет как всегда. Хреново.
С Мирозданием не договоришься, его не обманешь, не объедешь. Ощущать себя частью чего-то целого становится мукой. Если муравей возомнит себя муравейником? Если пчела отобьется от улья? Зачем мы так устроены?!
«И это пройдет», - как сказал один древний римлянин.
Солнце зашло. Темно. Поздний вечер. Наступит ли завтра? Буду ли я в нем прежней? Или понесет меня с края на край, выпихивая и выталкивая потому, что поперек плыву. На ту сторону. А мне туда надо? Теперь надо. Мне надо посмотреть на все с того края. И не спрашивайте зачем. Нет ясного ответа. Станет ли мне от этого легче?
«Тихо-тихо ползи улитка по склону Фудзи до самых высот».
А потом посмотри с высоты на ту сторону Фудзи…. Дорога вниз по склону.
«Сказали мне, что эта дорога приведет меня к океану смерти, и я с полпути повернул обратно. С тех пор все тянутся передо мной кривые глухие окольные тропы…».
Вот надпись: «Дорога ведет к океану».
Идете все прямо, вперед и вперед.
Через полгода. Дошла? Иду… Куда? А все туда же. Только теперь вроде как не поперек, а по диагонали. Думаю, что через пол столетия мой путь выправится и станет параллельным общему поступательному движению бытия. Типа вперед.
На самом деле все в мире движется по замкнутому кругу. Только радиусы у этих кругов разные. И самое главное, что из круга нельзя выйти. Даже если кажется, что вышел, то на самом деле попал в другой круг. Круговорот. Ворота для того, чтобы возвращаться. Назад. А не для того, чтобы выйти.
В тот же день и тот же час на новом круге. Ого! Все на круги становится своя... Как-то так. Показалось мне, что иду прямо к Океану. И не поняла, в какой момент свернула на окольную тропу. Тупик. Скоро упрусь лбом в гранитную кладку.
Намедни поднималась по очень крутой тропе в гору. Высоко. Зачем? Я вдруг подумала, глядя на эту вершину, поросшую карабельными соснами, что я там еще не была, и не знаю, что там за этой горой. Эта гора мячила передо мной целых четыре года, и только на пятый мне захотелось заглянуть за нее, проверить, есть ли тропа на соседнюю с этой вершину. Поднялась, почти не оглядываясь. На вершине поняла, обратно этим же путем не спущусь. Страшно. А может не нужно вниз по этой крутой тропе. Безлюдная вершина с нагретыми травяными проплешинами меж стройных сосен. Когда приняла решение, искать другой окольный путь, идти по вершине стало весело, оглядывалась по сторонам с поросячьим восторгом. Я наверху, я поднялась до уровня дальнего взора. Туда, где сосны вонзаются в небо.
И вдруг в березовом подлеске вижу старушку, мастерящую березовый веник. Восторг опал как яблоневый цвет. По жизни замечаю, что вездесущие старушки берутся неоткуда в самых неподходящих местах. Испортила ей праздник вопросом: «Есть ли другая дорога с горы?» Она вздрогнула от неожиданности. И поспешно начала объяснять, что она делает. Зачем? Я же не слепаю, и так вижу, старушка вяжет березовые веники для бани. Повторила вопрос. Она вдруг обрадовалась, наверное, что я не буду отбирать у нее эти веники, и поспешно сказала, что за кустами дорога. Так просто! А дальше уже не интересно было. Обратная окольная дорога, не тропа, была не только хожена, но и наезжена. Другую вершину я не стала покорять. Вдруг и на ней какая-нибудь старушка-веселушка собирает ..., да хоть грибы.
Полчаса до полуночи. Как всегда. В очередной раз упала пелена с глаз. И встал вопрос, могу ли я набраться смелости и незамутненным взором посмотреть вперед. Боюсь увидеть, что я опять свернула не туда. Но самое главное, боюсь, что если гляну прямо, увижу, теперь уж наверняка, Океан. Океан, куда мы уходим, и из которого выходим. Чтобы начать все снова с чистого листа, но в глубине себя хряня все предыдущие попытки бытия по имени «я».