«Нигде, пожалуй, знания не покупались ценой больших лишений, бедствий и страданий. Но гений человеческий не успокоится до тех пор, пока не останется ни единой пяди, на которую не ступала бы нога человека, пока не будут и там, на Севере раскрыты все тайны». Ф.Нансен
И снова экскурс в историю. Без этого невозможно представить вклад отечественных исследователей в освоение Севера, и в частности О.Ю.Шмидта, о котором веду речь.
Проникнуть в неведомую страну полуночного солнца люди пытались еще до нашей эры. Грек Пифей, один из величайших путешественников древности, в 325 году снарядил экспедицию на Север. Дошел до моря, которое замерзает, но туман и льды преградили путь. Пифей открыл страну полуночного солнца, назвав еТуле. Более тысячи лет назад другой отважный путешественник - норвежский вождь Отар обогнул самый северный мыс Европы. Плавали в Баренцевом и Белом морях и викинги. Они открыли и заселили Исландию, потом Гренландию. Викинги проникли и на север Европейского континента.
Важность северного пути в Азию понимали и средневековые мореплаватели. Но кто первый из соотечественников открыл путь в Сибирь - историки и сегодня не дают однозначного ответа. Одни считают - это могли быть предприимчивые и отважные новгородцы, ведь они еще за несколько сот лет до экспедиций англичан пользовались гидрографическими познаниями. В X–XI веках новгородцы проникли в самые отдаленные районы, прилегающие к «Дышущему», или «Студеному», морю, как тогда называли Северный Ледовитый океан. О посещении новгородцами Печоры и Югры в 1096 году упоминается в «Повести временных лет». А.Э. Норденшельд писал: «Поморы появились на Крайнем Севере Европы в X–XI веках, в то время как норвежцы появились в Финмарке (Лапландия) лишь в XIII веке”. Поморами называли потомков русских поселенцев. Они заселяли побережье Белого и частично Баренцева морей (с XII до начала XVIII в.). Для зверобойного промысла и дальних походов на запад и восток поморы строили суда, пригодные для плаваний во льдах. По словам того же Норденшельда, «суда, употреблявшиеся в то время русскими и финнами, не были плохи в сравнении с судами западных европейцев. Скорость их при попутном ветре даже превосходила скорость английских судов». Без поморов не обходились ни одна экспедиция, ни одно сколько-нибудь серьезное предприятие. К началу XVI века закончилось присоединение Поморья к Москве.
Мореходный опыт поморов, описи побережий и «устные беломорские лоции», служили основой при создании научных описаний арктических морей на протяжении XVIII и XIX веков. Даже в XX столетии в экспедициях Э.Толя, В. Русанова, Г.Седова, Ф.Нансена, Б.Вилькицкого и многих других участвовали поморы.
Первые преднамеренные поиски прохода через льды Арктики на восток начались лишь в XVI – XVII веках. Англичане, а затем голландцы и датчане стремились открыть новый кратчайший северный путь в Китай и, особенно, в щедрую Индию, так как южные маршруты в эти сказочные страны Востока оберегались испанцами и португальцами.
В 1553 году в путь на восток в Арктику отправилась английская эскадра под руководством командира Гуго Виллоуби, снаряженная «обществом купцов – искателей приключений для открытия неведомых земель, островов и держав». Дойти удалось только до Новой Земли. Сильнейший шторм разбросал суда, и команда погибла у берегов Кольского полуострова. Лишь командир третьего корабля Ричард Ченслер благополучно добрался до устья Северной Двины. Он прошел дорогой викингов и неожиданно открыл вместо пути в Китай и Индию путь в Россию. Посетил Москву, где его милостиво принял царь Иван Грозный и даже пообещал англичанам привилегии в торговле.
Этот шторм и случайное «открытие» России дали жизнь городу Архангельску, который стал вскоре крупным торговым портом и долгое время единственным «окном» России в Европу. Два других судна остались на зимовку близ острова Нокуев. Команды их, в том числе и руководитель экспедиции Виллоуби, погибли. Судна с замерзшими людьми обнаружили поморы весной следующего года. Не увенчались успехом и еще несколько попыток англичан проникнуть в Арктику: дальше Новой Земли продвинуться никому не удалось.
После англичан покорить Север пытались голландцы и испанцы, но льды Карского моря заставляли мореплавателей возвращаться назад. В оставленных описаниях северных походов попадались наивные, подчас смешные выводы. Например, такие: вода из Ледовитого океана попадает в районе Северного полюса в огромное жезло и, пройдя сквозь земной шар, выходит на поверхность у Южного полюса.
В судовом журнале экспедиции известного мореплавателя Генри Гудзона, дальше всех проникшего в северные широты в 1607 году, было записано: «25 июня 1608 года, 75; с. ш. Сегодня утром одному матросу удалось увидеть в волнах русалку. На его зов прибежал другой матрос. Русалка находилась около самого судна и с серьезным выражением лица смотрела на наблюдавших за ней матросов. Ее грудь и спина были, как у женщины, величиною она была с обыкновенного человека, кожа у нее была белая, а длинные волосы спускались на спину. Когда она нырнула, то можно было увидеть нижнюю часть ее тела, похожую на хвост дельфина и испещренную подобно макрели».
Целые страницы посвящались русским землепроходцам, отважным поморам. На утлых суденышках – «кочах», в которые вмещалось до тридцати человек, они открывали новые земли. Основывали на берегах поселения. И проложили путь из Европы в Азию по Ледовитому океану. Иностранцы писали, что «русские были смелыми и хорошими моряками…» Узнали они и о том, что русские корабли с товарами ежегодно ходили через пролив мимо Оби на реку Енисей, и о землях, что лежат далеко за Енисеем. В 1584 году московитянин Лука проплыл по морю на трех кочах до Енисея.
Так как большинство попыток западных мореплавателей оказались безуспешными, 15 сентября 1595 года был подписан акт о невозможности продвижения на восток. Не поставил подпись лишь Виллем Баренц. Между тем, о возможности плавания северо-восточным проходом: «держась правого берега… можно добраться на кораблях до страны Китая, если в промежутке не встретится какой-нибудь земли» - еще в начале XVII века говорил Дмитрий Герасимов.
Потеряв надежду проникнуть на Восток, западноевропейские мореплаватели поняли, что и «ближние» земли не менее богаты. Завязав активную торговлю с местным населением, они беспошлинно вывозили на Запад пушнину, моржовую кость, ценную рыбу, по сути, занимались грабежом. Путь вдоль северных берегов России, знаменитый «мангазейский ход», открытый поморами, стал дорогой для контрабанды. Русская казна ничего не получала от вывоза северных богатств. Поэтому «мангазейский ход» в начале XVII века царь запретил под угрозой «казнения злыми смертями». Многолетний опыт «вожжей» и кормчих по освоению «морского хода» из Белого моря в устье Оби и Енисея оказался преданным забвению. Царские воеводы уничтожили кресты, маяки и прочие мореходные документы. В этом смысле запрет сыграл отрицательную роль. Он привел если не к упадку, то к значительному сокращению дальних морских походов.
Но еще перед самым запретом «мангазейского хода», около 1615 года, безвестные русские мореходы обогнули полуостров Таймыр. Это одна из самых ранних попыток освоения устья великих сибирских рек. Следы ее обнаружили в 1944-1945 годах советские полярники.
И все же интерес к Северному морскому пути у прогрессивных людей России не пропадал. Петр I замышлял «большие северные экспедиции» для описания и исследования северных берегов России и Сибири.
Первые описания берегов Сибири дали своим тяжелейшим трудом многие землепроходцы. В 1712-1713 годах «кто-то из пустозерских или мезенских купцов достиг северной оконечности полуострова Ямал». Другая попытка, по словам французского посла Кампредона, осуществлена в 1721 году, когда Петр I направил экспедицию из Архангельска в устье Оби и Тазовскую губу. Однако о судьбе судов ничего не было известно.
С 1733 года на протяжении десяти лет в Северном ледовитом океане работала Великая Северная экспедиция Беринга, задуманная еще при жизни Петра I. По масштабу и результатам работ равной ей не было во всей предшествующей истории географических исследований. В 1734 году для нанесения на карты береговой линии от Обской губы до Енисейского залива отправился Обско - Енисейский отряд, который возглавил талантливый штурман – лейтенант Дмитрий Леонтьевич Овцын. Перед экспедицией стояла грандиозная, но невероятно трудная для небольшого отряда штурманов и геодезистов задача - составление карты водного пути от Тобольска на Оби до Туруханского зимовья на Енисее.
Участок суши между устьями сибирских рек Оби и Енисея называется Гыданским полуостровом. Обе реки разделяют около 400 километров. Длина сильно изрезанной береговой линии от Обской губы до Енисейского залива – почти две тысячи километров. 13 мая 1734 года судно медленно вышло на середину Оби, и штурманы сразу приступили к делу.
Район работы отряда не был совсем не изведанным. Здесь в верховьях Тазовской губы находился знаменитый город Мангазея, прекративший существование, как упоминалось, в 60-х годах XVII века. Этот путь хорошо знали сотни поморов, но карты этого маршрута до потомков не дошли. Овцыну с товарищами, в сущности, пришлось заново открыть реку.
Отряд трижды зимовал во льдах, и только с четвертой попытки, в 1737 году, удалось обогнуть северный мыс Обь-Енисейского междуречья, где на широте 73°15' участники экспедиции поставили маяк. Путь к Енисею по морю был открыт.
Походы Овцына имели исключительное значение для правильных представлений о географии Обь-Енисейского междуречья, а главное – доказана возможность морского плавания из Оби в Енисей. Но о высокой оценке проделанного труда сам руководитель экспедиции так и не узнал. Он был арестован, разжалован в матросы и отправлен в экспедицию Беринга.
Летом 1735 года для описи побережья Северного Ледовитого океана от устья Лены до Таймыра готовился к выходу на дубель–шлюпке «Якутск» отряд под командованием лейтенанта В.В. Прончищева. Участвовала в походе и жена Василия Васильевича Мария, одна из первых русских полярных путешественниц. Прончищев зимовал у берегов Таймыра, на обледенелом корабле пересек 77-й градус. Но экспедицию постигло несчастье: Прончищев заболел цингой и 29 августа 1736 года скончался. Его опустили в могилу возле устья реки Оленек, восточнее Таймыра, установив сбитый из плавника небольшой крест. Там же похоронена и жена.
Командование «Якутском» принял штурман С.И.Челюскин. Это имя сохранилось в памяти с детских лет, с уроков географии. Но как мало я знала о нем тогда. Семен Иванович Челюскин, знаменитый русский мореплаватель, полярный исследователь, морской офицер. Он происходил из старинного дворянского рода. Дед дослужился до «головы» (чин полковника) московских стрельцов. Был богат, знатен, вхож в царский двор. Однако колесо фортуны круто повернулось при Петре I. После подавления бунта московских стрельцов фамилия Челюскиных попала в список Тайной полиции. Будучи в опале, сын, Иван Родионович, (отец Семена) обрек семью на скудную жизнь в глухой деревушке.
Летом 1714 года Семен Челюскин прибыл в Москву на смотр дворянских недорослей, а осенью его зачислили в Школу математических и навигацких наук. Затем перевели в Петербургскую морскую академию. Однако через год как «малодворного» вернули в Московскую школу. После окончания школы несколько лет плавал в звании подштурмана на Балтийском море, затем в качестве штурмана назначен в Великую Северную (2-ую Камчатскую) экспедицию.
Как участник экспедиции Беринга, Челюскин находился сначала в отряде Прончищева, после смерти последнего в отряде Харитона Лаптева. Участвовал в исследованиях побережья Северного океана от устья реки Лены до Енисея. Взял в команду энергичного штурмана Василий Прончищев, земляк и приятель Челюскина. Среди участников экспедиции Челюскин особенно выделялся. Опытный моряк, прекрасный штурман, пытливый исследователь. Глубокие познания в морском деле послужили причиной назначения его в Великую Северную экспедицию. С первых дней формирования отряда Семен Иванович стал ближайшим помощником Прончищева.
Недавно прочла в Интернете: «Есть исследователи, подозревающие Семена Ивановича в убийстве Прончищева и его молодой жены (при вскрытии могилы Прончищева обнаружилось, что у него переломаны ноги» -??). Кажется, скоро не останется ни одного героя в нашей истории!
Отряды Великой Северной экспедиции вели исследование Таймыра – «страны холодного ужаса - пустыни севера». Таймыр – территория, площадью 400 тысяч квадратных километров, равная Франции вместе с Италией, лежит между устьями Енисея и Хатанги. Берега полуострова омывают воды Ледовитого океана. Это самая северная материковая часть земли. Гигантский по размерам, суровый Таймыр, вместе с тем, - богатый полуостров. Здесь много рек, озер. В долине реки Хатанги находятся реликтовые заросли даурской лиственницы, самые северные на планете. В таких широтах (72°34') совсем не растут деревья, а здесь лиственницы в возрасте 200-250 лет достигают 10-метровой высоты. Уникальны и подземные кладовые Таймыра, хранящие многие полезные ископаемые.
На пяти собачьих упряжках Челюскин с тремя солдатами двигались по совершенно пустынному, безлюдному берегу на север, проходя в день по 20 - 40 верст. Общая протяженность санных маршрутов по Таймыру составила свыше шести тысяч километров. А весь путь, который прошли путешественники на собаках и пешком по суше и льдам, на ненадежных судах по ледяным морям и сибирским рекам, по длине равен нескольким виткам вокруг земного шара. Впервые были положены на карту северные окраины России от Белого моря на западе до берегов Дальнего Востока. Челюскин, первым из европейцев, 8 мая 1742 г. (ст.ст.) достиг «края земли», который, спустя много лет, после того как в 1919 году норвежский геофизик Х.Свердруп из экспедиции Р.Амундсена установил наиболее северный выступ суши, стали называть мысом Челюскина.
Собранные уникальные материалы по географии и геологии, этнографии и истории огромной страны, а также карты, составленные участниками экспедиции, почти двести лет оставались единственным руководством для мореплавателей.
Известный русский учёный и исследователь XIX века академик Александр Миддендорф сказал о Челюскине: «Челюскин, бесспорно, венец наших моряков, действовавших в том крае… вместо того, чтобы изнуриться пребыванием на глубоком Севере, как изнурялись все другие, он в 1742 году ознаменовал полноту своих деятельных сил достижением самого трудного, на что до сих пор напрасно делались все попытки».
Готовясь к путешествию по Таймыру, Миддендорф изучил путевые журналы Великой Северной экспедиции и составил карту. Своим проводникам нередко говорил, когда и что откроется впереди взору. Эти «предсказания», взятые из журнала Челюскина, оказывались настолько точными, что проводники назвали Миддендорфа «великим шаманом».
Однако к подвигу и судьбе Челюскина отнеслись равнодушно в Адмиралтейств - коллегии. Не только он сам, но и многие участники экспедиции долгие годы добивались выплаты жалованья. О наградах и чинах и не говорилось. С большим опозданием Семен Иванович получил чин мичмана. Командовал четыре года придворной яхтой (исполнял лейтенантскую должность). Через три года службы на Балтийском море стал капитан-лейтенантом. Чином капитана 3 ранга его удостоили незадолго до увольнения со службы «за болезнью и старостью». Этим и обрываются сведения о жизни замечательного моряка.
По словам Даниила Гранина (повторюсь), слава приходит через сто лет и затем не меняется. Пришла она и к Челюскину. Именем знаменитого полярного исследователя и первооткрывателя, кроме мыса, назван полуостров (самая северная часть Таймырского полуострова). В устье Таймырской губы Карского моря, в которую впадает река Таймыра, лежит остров Челюскина. Это имя носит знаменитый пароход. Во многих городах имеются улицы Челюскина. Есть такая и в Екатеринбурге. Семен Иванович бывал в нашем городе. После подписания указа о снаряжении Великой Северной экспедиции и подачи в Адмиралтейство списка «морских и адмиралтейских служителей, отправляющихся в Камчацкую экспедицию”, где одним из первых числился подштурман Семен Челюскин, его произвели в штурманы и направили в Екатеринбург – для “немедленного приготовления к судам припасов, вещей и артиллерии”. Здесь он столкнулся с самоуправством местных должностных лиц, волокитой и бюрократизмом. Будучи вынужден задержаться, хотя и с большим трудом, все же раздобыл необходимое.
Но познание Сибирского Севера шло медленно. А после неудачного путешествия в начале XIX века графа Литке и академика Бэре: встретив сплошные льды, они преждевременно повернули обратно, - и вовсе надолго затормозилось. Литке высказал мнение, что Карское море всегда покрыто льдом. Бэр же назвал ту часть Северного ледовитого океана, которая лежит к востоку от Новой Земли, «непроходимым ледником». Между тем в 60-х годах в Карском море успешно промышляли норвежцы. В России же и не стоял вопрос о возможностях наладить морское сообщение вдоль сибирских берегов.
Попытку изменить положение предпринял Михаил Константинович Сидоров. Бывший домашний учитель разбогател во время «золотой лихорадки». Первый пуд золота золотопромышленник вложил в открытие университета в Томске. Влюбленный в Сибирь, мечтал об организации Северного морского пути. И отдал великой Мечте по существу жизнь и все состояние. Сидоров писал о Севере книги. Состоял членом двадцати пяти научных обществ. Всюду выступал с докладами о морских путях в Сибирь. Неоднократно обращался он к властям с предложением отправить экспедицию на собственные средства. Но те лишь отмахивались от него, считая идею нереалистичной, а самого автора чуть ли не «помешанным». Губернатор даже пытался выслать его из Сибири как неблагонадежного. А приближенный царя генерал Зиновьев, «светлая голова», воспитатель наследника (будущего государя-императора), на доклад Сидорова о бедственном положении жителей Севера ответил письмом, ставшим «классическим примером казенного скудоумия». «Так как на Севере постоянные льды и хлебопашество невозможно и никакие другие промыслы немыслимы, то, по-моему мнению и моих приятелей, необходимо весь народ удалить с Севера во внутрь страны государства, а вы хлопочете наоборот и объясняете о каком-то Гольфстриме, которого на Севере быть не может. Такие идеи могут приводить только помешанные…» Не передается ли чиновничий маразм по наследству?..
Вот почему приоритет в открытии достался не русским, а иностранным мореплавателям. Сидоров назначил крупную денежную награду тем, кто преуспеет. На предложение первыми откликнулись англичане. Но и здесь дальше обещаний дело не пошло. Взялся осуществить задуманное П.П.Крузенштейн-младший, внук известного мореплавателя. На двух судах - парусной шхуне «Ермак» и небольшой яхте он вышел в Карское море. Шхуна трижды выходила в море в восточном от Архангельска направлении, и каждый раз терпела неудачу. После этого и высказал окончательный вердикт, что «морское сообщение с Сибирью принадлежит к числу вещей невозможных», такой опытный русский мореплаватель, как Федор Литке. Поэтому он даже не принял от Сидорова в кассу Географического общества крупную сумму для поощрения новых попыток плаванья к устью Енисея.
Уже полное отчаяние охватывало Сидорова. Тогда он направился в город Тромзе, куда после очередной арктической экспедиции возвращался Адольф Эрик Норденшельд. Профессор Норденшельд прославил имя в походах на Шпицберген и Гренландию. Ни минуты не колеблясь, тот согласился. Между тем, подготовка к плаванью затянулась надолго. Только переписка длилась семь лет. За это время, в 1874 году, вышел в море на небольшом пароходе «Диана» английский капитан Виггинс, намереваясь открыть новый торговый путь в Сибирь. Эта попытка тоже не имела успеха: помешал сильный шторм. И все же именно она подтолкнула Норденшельда к решительным действиям. На следующий год 8 июня парусное судно «Превен» («попытка» - по–шведски) отбыло из «Тромзе» в сторону Сибири. Через четыре недели он был у восточных берегов Енисейского залива. Следом на пароходе «Темза» поднялся вверх по реке на тысячу верст капитан Виггинс, поставив там пароход на зимовку. Старый, забытый морской путь в устья сибирских рек - путь древних новгородцев и поморов, благодаря усилиям выдающихся мореплавателей, был восстановлен. Английский капитан Виггинс и шведский путешественник Норденшельд опровергли мнение Литке.
Вскоре Сидоров уговорил опытного капитана Давида Ивановича Шваненберга попытаться пройти от устья Енисея в Европу на парусном судне. Маленькой парусной шхуне «Утренняя заря» с командой из пяти человек пришлось претерпеть немало трудностей: морякам не раз приходилось бороться за жизнь судна. И все же они сумели успешно придти в норвежский порт Вардё, где местные моряки вынесли команду на руках, а крепость приветствовала салютом. Снимок русской шхуны сегодня находится в музее этого города. Норденшельд, хорошо понимая, какие трудности успешно преодолели русские моряки, тогда сказал: «Да рассеет «Утренняя заря» мрак, который до сих пор препятствовал верному суждению о судоходстве в Сибирь!»
Русских мореплавателей торжественно чествовали и на всем пути вдоль Скандинавии к Петербургу. Известие о блистательном плавании шхуны радостно встретили и на родине. И все же успех в становлении Северного морского пути - заслуга лишь одиночек. Русское правительство не торопилось предпринимать какие-то практические шаги.
Между тем Норденшельд совершает еще один поход, после которого делает окончательное заключение: «чистый водный путь, который два раза кряду приводил меня через пользующееся дурною славою Карское море к устью Енисея, простирается, по всей вероятности, до Берингова пролива и что, следовательно, возможен морской объезд Старого света».
Вновь внимание к Северу привлек уже только в 1893 году Фритьоф Нансен. Страна вечно дрейфующих льдов с давних времен привлекала как бескорыстных ученых – серьезных исследователей, так и искателей славы. Считали, что неизведанная и труднодоступная приполярная область таит среди льдов земли и богатства. Ученые долгие годы вели спор, что лежит у полюса – суша или море, лед или вода? В течение нескольких столетий оставалась неосуществимой мечта - проникнуть северным морским путем, как наиболее кратчайшим, из Атлантического океана в Тихий, из Европы в далекую Индию. Но попасть в Центральную Арктику удавалось немногим. Арктика не терпела беспечных людей; такие люди либо отступали, либо терпели поражение и гибли. На далеком Севере побеждали только люди железной воли, трудолюбивые и настойчивые исследователи.
Для достижения ледовых пространств Центрального полярного бассейна использовали самые разные средства: люди шли туда и пешком, и на собачьих упряжках, и на судах, вмерзавших во льды, и на воздушных кораблях, и на подводной лодке… Постепенно наука выяснила границы Центрального полярного бассейна. Первые корабли, хотя и с трудом, все же пробирались сквозь льды. Арктика теряла таинственный ореол. В этом заслуга многих и многих полярных исследователей.
Нансен – одна из величайших фигур и самая своеобразная среди полярных исследователей. Зоолог, океанограф, изобретатель (сани и походная печка носят его имя), художник, дипломат, страстный борец за мир, лауреат Нобелевской премии, верховный комиссар Лиги наций, спаситель сотен тысяч беженцев и военнопленных. По числу географических объектов, названных именем этого выдающегося человека, он стоит на одном из первых мест в мире среди исследователей земного шара.
Будучи не только талантливым ученым, но и великолепным спортсменом, Нансен в течение долгих лет тренировался специально для трудных полярных экспедиций; многие годы готовился к дрейфу на «Фраме». Как и другие полярные исследователи, он был одиночкой, тем «редким экземпляром человеческой породы, способным на совершение невероятных для обычного человека подвигов».
За несколько лет до экспедиции «Фрама» у Новосибирских островов льды раздавили судно экспедиции де Лонга - «Жаннету» Как предполагал Нансен, по найденным через три года вещам, которые принесло вместе со льдами, они пересекли на своем пути недоступную географическую точку – Северный полюс. Он решил повторить этот путь.
«Фрам» строился специально для дрейфа в Северном Ледовитом океане. Небольшое судно, длиной всего 31 метр, имело яйцевидную форму корпуса, благодаря чему, даже в случае самого сильного сжатия, выдавливалось льдом на поверхность. Пройдя на «Фраме» Карское море, Нансен вышел к мысу «Челюскин». Миновав побережье Таймыра, повернул около Новосибирских островов на север и намеренно вмерз во льды, желая изучить пути их дрейфа. Без этого плавание в Арктике невозможно. Ученый хотел достигнуть таким путем самых высоких параллелей. Невиданно смелая для того времени попытка.
«Фрам» - не только самый северный корабль на земном шаре, и он уже прошел обширную неисследованную область на много градусов севернее тех широт, которых вообще достигал человек в море по эту сторону полюса, - писал он.
То, что узнало человечество об Арктике после возвращения экспедиции, стало огромным вкладом в науку. Но узнали об этом люди лишь после того, как участники вернулись на материк: тогда еще не существовало радио. Собранный Нансеном чрезвычайно ценный научный материал положил начало изучению Северного Ледовитого океана. Долгие годы эти сведения оставались единственным источником познаний о центральной части Ледовитого океана. На них основывалась молодая наука о полярных и приполярных областях. Но многое еще оставалось неясным. После «Фрама» все экспедиции ничего нового и сколько-нибудь существенного в познание полярного бассейна не внесли (1893-1896).
Однако «отдавать» Северный ледовитый океан иностранцам Россия не хотела. В тот же год в Карское море вышла первая эскадра русских кораблей под командой Л.Ф. Добротворского. А с 1894 года в Карском море и в устьях Оби и Енисея начала работать гидрографическая экспедиция морского министерства А.И. Вилькицкого, которая сделала за несколько лет больше, чем многие другие за все предыдущие века. Эти исследования облегчили проводку судов по Карскому морю. Вилькицкий, один из немногих русских знатоков Северного морского пути, окончательно подтвердил, что плавание к устью Енисея не представляет особых затруднений.
Заинтересовались Арктикой и передовые русские ученые, среди них адмирал С.О.Макаров, Д.И.Менделеев (о чем говорилось). Но как заметил Макаров, «легче победить торосы Ледовитого океана, чем людское суеверие». Потому Северный морской путь продолжали осваивать лишь исследователи – энтузиасты. А в последние годы XIX века в Сибирь почти не плавали ни иностранные, ни русские суда.
Сквозной путь Норденшельда попытался повторить в начале двадцатого столетия русский ученый Э.В.Толь. Экспедиция, как мы знаем, потерпела неудачу. Трагические для России события 1905 года – война с Японией - вновь пробудили интерес к Северному морскому пути. Правительство решило приступить к гидрографическим работам к востоку от Карского моря. В 1911 году ледокольные транспорты «Таймыр» и «Вайгач» под командованием капитана И.С.Сергеева благополучно возвратились во Владивосток, полностью выполнив намеченную программу. А северо-восточную часть Сибири в это время изучали сухопутные экспедиции Г.Я.Седова, И.П. Толмачева и К.А.Воллосовича. Ледокольные транспорты «Таймыр» и «Вайгач» каждый год продолжали «удлинять» восточную часть Северного морского пути.
В 1913 году гидрографическую экспедицию возглавил Борис Вилькицкий, сын известного полярного исследователя, молодой, блестяще образованный офицер, лейтенант Российского флота, участник русско-японской войны. Борис Андреевич Вилькицкий, опираясь на опыт помощников по экспедиции – талантливых моряков, решительно ломал косные традиции в тактике ледового плавания. Экспедиция была отлично снаряжена. Для работ в Арктике использовались два специально построенные корабля ледового класса («Таймыр и «Вайгач»), имеющие радиостанции, что позволяло судам координировать работу – плавать как совместно, так и автономно. Для ледовой разведки впервые в практике полярных исследований применялась авиация. Это коренным образом отличало экспедицию от прежних.
Замечательные географические открытия прославили русских гидрографов на весь мир. Освоен восточный участок полярной дороги – от Берингова пролива до мыса Челюскин. Открыты неизвестные острова и, как упоминалось, Северная Земля. Совершен сквозной проход до Архангельска. На побережье и островах Карского моря намечалось построить специальные суда и гидросамолеты для ледовой разведки.
Каких героических усилий, даже жизней стоили эти походы! И все же многие тайны движения льдов, морских течений, неизученных, даже неоткрытых земель предстояло еще вырвать у Арктики. Эту задачу пришлось решать нашим современникам.
Уже в первые годы советской власти правительство приняло постановления об организации гидрографической экспедиции в Северный Ледовитый океан и о необходимости создания в стране научных институтов по исследованию полярных стран. В 1920 году такое учреждение организовано в Петрограде, которое получило название Северная научно-промысловая экспедиция. Возглавил ее доктор географических наук Р.П. Самойлович. В состав учёного совета вошли президент Академии наук А.П. Карпинский, академик А.Е. Ферсман, президент Географического общества академик Ю.М. Шокальский и другие не менее известные учёные. Теперь каждый год на Север отправлялись крупные наземные и морские экспедиции, строились десятки полярных радиометеорологических станций. Организованы знаменитые Карские экспедиции, которые действовали с 1920 по 1928 год.
Когда иностранные интервенты покинули наш Север, и бежало белогвардейское правительство, в этих краях, как и в Центральной России, было очень голодно. На восток, к Оби и Енисею, отправились караваны кораблей за сибирским хлебом. Так как караванам предстояло пройти лишь Карское море, они вошли в историю под названием Карских экспедиций. Одним из участников этих суровых и в высшей степени опасных походов был капитан В.И. Воронин. Через несколько лет по этому пути пошли в Игарку за лесом и иностранные корабли. Сопровождали их наши ледоколы. Как и хлебные предшественники, лесовозные караваны также назывались Карскими экспедициями.
Экспортно-импортными операциями руководил вновь созданный Комитет Северного морского пути. Сибирь быстро превращалась в мирового поставщика древесины. Регулярно осуществлялись плавания и в восточной части Арктики, к устьям Колымы и Лены, к побережью Якутии и Чукотки. Предстояло только соединить эти две действующие трассы.
Карские экспедиции послужили прологом великих работ, которые изменили лицо Крайнего Севера.