Ему хотелось на волю, в пампасы. Скакать на потном мустанге…
Да, именно оттуда.
Постоянно здесь живет Паша. Он по инженерной части присматривает за всей аппаратурой (и очень доволен нами, у которых прибор не требует никакой заботы), решает организационные вопросы (прилетающим и убывающим), контакты с "местной властью". Это именно сотрудник а не служивый-контрактник. Таких инженеров было двое, но второй женился и уволился. Паша гурмАн, штурмАн и моремАн, служил во флоте много лет. Тут у него акваланги. Ходит в море на моторке ловить рыбу. Зимой на снегоходе совершает поездки для своего удовольствия и для охоты по 200-250 км. Заснеженные горы, ледники, безлюдье, опора только на свои силы и умения да на то, что взял с собой. Он сидит здесь весь год, без отпуска - ему на материке скучно.
Я в унынии, ибо ему завидую. Мне так не жить, не испытать и не увидать. Вот я в этом году пролетел и проехал 80000 км. Ну и что? Что-то там повидал. Меня всюду возили как ценный груз, я был ограждён и предохранён от всех забот и проблем. Я не участвовал в текущей жизни, лишь в комфортабельности созерцал. Не преодолевал, не рисковал, не напрягался. Я был везом в Рим и Рио, потом – в Паратунку, где еще был доставлен на вертолете на вулкан (во! я не мог взобраться на него своими силами, хотя тропа трудна и не опасна – был слишком ценным грузом). Отвезли на Байкал и в Антверпен. На Шпицберген. И всюду полная экстерриториальность для местных условий, трудностей, тревог.
Вот на пути сюда вертолет отменили. А я хоть почесался? Отвезли, поселили, накормили. Едва не отменили вертолет на обратном пути. Ашпирант (так я за глаза называю молодого коллегу-спутника) колотится, трепыхает лапками: что же с нами будет? значит, и на рейсовый самолет завтра не попадем! и когда улетим? а не застрянем ли тут до летней навигации? и вообще, что делать? а если вертолет все-таки полетит, но нас не предупредят (не позовут на борт)? и куда звонить, с кем договариваться? Я лениво, играя ради убийства времени в zumа, отвечал: "Чего ты суетишься? Паше поручено нас обеспечивать от прибытия до посадки в. Он всегда добросовестно свои дела выполняет; связывается с летунами и отслеживает ситуацию, он будет звонить в нашу контору и объяснять положение, если пропустим самолет, будет договариваться с компанией о новых билетах. Потому что у него полномочия, и имя тоже. А мы тут чисто физические тела, материальные точки с массой. А что он вместо беготни и трезвона по телефонам бревном кемарит на диване (Паша при этом приоткрыл один глаз и подтверждающее промычал), так у него все налажено, он может позволить себе отдохнуть после вчерашних наших проводов. Полковник спит, а правильно поставленное дело идет! Даже если ты по собственному разгильдяйству опоздаешь на вертолет, втык получит именно Паша, и поэтому, как только вылет разрешат, ты непременно улетишь, даже если вы оба будете в бесчувственном до деревянности состоянии."
Может быть, у лысенького и пузатенького от такого положения дел поднимается самомнение, я же не вижу причин. Отчего тут подниматься? Отчетливо понимаю – здесь нет моих усилий и личных заслуг. Я есть только перевозимое в связи с производственной необходимостью тело. Ни в коем случае не желаю заниматься подобными организационными вопросами; и слава Богу, что на эти задачи выделен человек с нужными способностями. Просто показываю свое положение пассивно перемещаемого тела. А мне хочется быть активно маневрирующим телом; и не по установленным да изъезженным маршрутам, а по новому да неизведанному: например, пересечь Италию на верблюдах. Совершить кругосветное плавание вокруг Германии на воздусях. Сплавиться по Юкону на юкатане. Но я полнейший недотепа с этой сфере, и столь же искушен в странствиях, как лежебока-домосед.
Да, на фоне поседливых коллег или пенсионеров я бывалый трансконтинентальный путешественник. Но все, что я умею, – это сидеть на попе ровно в кресле лайнера! Еще проходить досмотр с первого раза - ничего не звенит и никаких вопросов на контроле. Практически, это оно же – домоседство, просто домом является лайнер. В путешествии нахожусь в том же комфорте, что и лежебока, диван (кресло) только поуже. Я ехал в Рио в комфорте и жил там в комфорте. Я прилетел чуть ли не на полюс – и та же песня: привезён, поселён, ограждён и окружён. Мне всё обеспечено: столовая с горячим и свежим питанием, пиво, сауна, теплое жилье и теплая работа. Я с тридцати градусов южной широты перенесен в тридцать градусов мороза, а живу без заметных изменений, привычно и скучно. Где-то за тройным окном (дощатым жалюзи) торосы и медведи (джунгли и пантеры), заснеженные горы (глубины вод), там лежит новое (и неизведанное), а я все так же, в комфорте тривиальной конторы. Привычная и типичная, унифицированная и рафинированная среда обитания всюду ЗА (или СО) мной.
Это внутренняя монголия… от нее не избавиться. Именно потому, что она внутренняя и вездесущая. От нее и уныние.
Когда я летел из Антверпена, кресла около меня и весь ряд впереди заняла компания русских. Вели они себя непривычно прилично и тихо, но я-то сидел рядом и разговоры их слышал. Кто они и откуда, не знаю, из речей непонятно. Они вспоминали-обсуждали свои поездки этого года; шутили над забавными казусами, случившимися с ними в Афинах, смаковали приключения и шалости в Риме. В сентябре они развлекались в Париже, вот неделю резвились в Амстердаме. Посещали пабы, снимали девушек, арендовали катер и по каналам тутошним поплавали.
Тогда я тоже был столкнут ими в уныние. Во-первых, хоть и посетил те же самые города за последний год, но всё это рабочие поездки были. Я не мог остаться столько, сколько хочу, и там, где хочу. Я не свободный пташка, порхающий, куда повлечет, а лицо, обремененное производственной ответственностью и необходимостью, всякие мои экскурсии и посещения – неучтенный (или попустительствуемый) руководством побочный эффект. Во-вторых, все их развлечения меня не заинтересовали; ну разве что экскурсия на катере. Вот никак!! Люди веселятся и развлекаются, а я только сосредоточенно хожу по улочкам. Не оттого, что мне развлечения недоступны, и я на них облизываюсь, а потому, что вот совсем не хочется. Я бы усох и поник от тоски с ними сидючи в пабе, на скачках, в ночных клубах. Почему меня не потешают потехи, не наслаждают наслаждения и не радуют радости ваши? Я не герой труда, который всё земное отринул, чтобы добыть человечеству великое, понимаю относительность и условность своих достижений на оном поприще. Я середнячок: звезд с неба не хватаю, но и по дну не шаркаю; строчу отчеты и статейки, и то, и другое никому не нужно. Тут всё ясно и прозрачно. Почему же меня, середнячка, не развлекает среднее развлечение? Вокруг меня бурлит ПЕНИСтый мир, а мне как-то все мимо.