Кап-кап, дождик капал по крышам. Кап-кап, капли звонко разбивались о мостовую. Серое летнее небо тяжело нависало над маленькой одинокой фигуркой, играющей веселую музыку на гармони.Эхо ее даже сквозь шум разносилось далеко-далеко, и мальчик радовался тому, что его музыку услышат как можно больше людей. Но людей не было. Противный холодный дождь разогнал и без того неохотливых слушателей. Все они разбежались кто куда. Лишь иногда мальчик видел идущих под завесой дождя людей. Некоторые останавливались и, послушав с минуту из раза в раз повторяющуюся песню, кидали пятирублевую монету или десятку, не больше. Но большинство пробегало мимо, стараясь совсем не замечать озябшего ребенка.
Мальчик внезапно перестал играть: нужен был отдых. Пальцы устали и замерзли настолько, что не могли двигаться. Маленькие худые пальцы. Он посмотрел на них и, поднеся к губам, подул. Горячий выдох согрел на несколько секунд покрасневшие руки – пришлось подуть несколько раз.
Вытерев надоедливые капли с лица, Димка взглянул на обрезанное донышко пластиковой бутылки, в котором в дождевой воде лежала мелочь, заработанная за несколько часов.
— Мало. — печально заметил он и сделал глоток из посудины. — Я так ничего не заработаю.
Долг надо было отдавать Диме. Проклятый долг. Воровать хорошо не умел, из магазинов выгоняли. Старшие сказали, что если он не принесет деньги в назначенный срок – продадут. А этого хотелось меньше всего.
Мальчик поежился и от холода, и от воспоминаний о том, как Леську на органы забирали.
"Красивая ты была, Леся, — с горечью подумал он, — и заботливая. И волосы у тебя были, как золото... и Артем тебя любил."
Димка печально вздохнул и глянул на обмерзшие босые ноги, нервно потер одну о другую и посмотрел вдаль.
— Почему в этот день вас нет, люди? Вы мне так нужны...
Неприятные мысли закрались в его голову, но он тут же стукнул себя по лбу и немного отжал рукав поношенной рубахи, надетой на худое тельце.
Вдруг Димка услышал шаги. Быстро взяв в руки гармонь, он начал играть и петь:
Пусть бегут неуклюже
Пешеходы по лужам,
А вода по асфальту рекой...
На лице его сияла счастливая улыбка. Мальчишка увидел нескольких детей с шариками в руках, радостно несущихся к мосту. За ними бежали не менее радостные взрослые, которые сначала не обратили внимания на бедного музыканта, но потом остановились.
— Мальчик, веселую песню играешь! — беззаботно сказал невысокий, полноватый мужчина, в то время как другие люди стали подзывать своих детишек.
— Спасибо! — неожиданно громко крикнул гармонист – люди засмеялись.
Что-то резко и неприятно кольнуло в груди, когда жещина в красном сарафане, кажется, мама именинников, прижала к себе двоих детей. Другие мамы и отцы тоже обняли своих детей и подошли к Димке.
Мужчина приблизился к нему и прошептал:
— Сыграешь для моих детей эту песню – заплачу.
Музыкант только кивнул. Тяжело ему было играть для счастливых детей и их родителей, но деньги были очень нужны.
"А ведь... и у меня сегодня День Рождения" — вспомнил он внезапно. Вот только радости не прибавилось. Хорошее настроение исчезло, а в горле появился комок. Мальчик, мужественно сглотнув, натянул счастливую улыбку и начал петь во весь голос.
Дети и взрослые подпевали ему, поэтому никто не услышал, как голос одиннадцатилетнего Димы задрожал. Все улыбались и пели. Даже дождь не мешал быть счастливыми. Заболеют – вылечатся, чего бояться?
Димка стойко держал в себе слезы, которые с раннего детства считал девчачьей привычкой. Но зависть, боль от обиды на свою жизнь брали свое. По щекам побежали горячие слезы, сливающиеся с ледяными дождевыми каплями.
Веселящиеся рядом с ним люди не могли увидеть, не хотели почувствовать горя этого сироты. Человек слеп, когда счастлив. И Димка убедился в этом.
Когда песенка закончилась, раздались аплодисменты. Мужчина, как и обещал, сунул молодому музыканту в карман рваных брюк несколько банкнот и ушел вместе с радостной толпой. Димка медленно положил инструмент на землю и, не сдержавшись, зарыдал, закрыв лицо руками. Зарыдал так, как только может одинокий, оставленный ребенок, ненавидящий всем сердцем тех, у кого есть семья и родители.
— У меня тоже... сегодня День Рождения! — сквозь слезы почти выкрикнул мальчик и упал на колени, больно ударившись ими о камни.
Боль, глухая тоска, обида и ненависть смешались в нем, создавая гремучую смесь, которая разъедала его изнутри.
Почему он? Почему именно этот мальчик должен страдать от одиночества так же, как и все сироты?
Не понимал этого Димка. Не могла его чистая детская душа понять, почему у одних есть все, а у других никого; почему несчастные веселят счастливых.
— Господи, что я такого сделал тебе?! Пожалуйста, ответь мне! Если ты есть, то не молчи! Прошу тебя, Боже, дай мне семью! Боже, дай мне маму! Господи...
Этот глухой мучительный крик разносился по всей мостовой. Но единственными слушателями были только небо, пустая площадь и равнодушный к бедам дождь.