В одном из лучших советских фильмов «Два билета на дневной сеанс» вор Сабодаж устраивает сыщику Алешину, внедрившемуся в банду, «стрелку» на экскурсии в Петропавловской крепости. Но отказывается осматривать тюремные казематы, мрачно добавив: «Не люблю я этих ужасов царизма!»
В общем-то он был прав. Деревянная тюрьма, построенная на территории Алексеевского равелина крепости в 1769 году (а через десять лет — каменная), именовалась «Секретным домом». Но лучше ее было бы назвать личной императорской политической тюрьмой. В ней было всего 20 камер. И в год туда попадали считанные узники строго по распоряжению императора. Надо ли говорить, что и выйти они оттуда могли только по его приказу.
У них не было имен — только номера.
Этакая каменная могила для живых. О существовании тюрьмы в Алексеевском равелине никто не должен был знать, ее не было видно из крепости. Да и сам равелин от Петропавлвки отделялся еще и рвом.
Впрочем, узниками равелина были и сами охранники: смотритель тюрьмы обязан был жить там, один и без семьи, и вся охрана — 50 человек, оставалась в тюрьме практически безвылазно. Но они все-таки были хоть в «запертой», но компании.
Узникам же приходилось совсем туго. Только одиночные камеры, запрет на любые разговоры с караульными, прогулки и те одиночные. Правда, по инструкции 1797 года в камере с узником постоянно находился молчащий караульный, но в 1821 году это правило отменили. Была хорошая библиотека для духовного исправления осужденных. И комендант заходил к некоторым узникам христосоваться на Пасху. Да, такие были тогда нравы и понятия уважения даже к государственным преступникам.
Но если заключенный умирал, труп ночью переносили в другую часть крепости, в какую-нибудь «не секретную» камеру (а в Петропавловке содержались и не политические), а хоронили — безымянно. Вернее, под первым придуманным именем.
В казематах Секретного дома побывали декабристы, петрашевцы, народовольцы. Ну, что значит — побывали? По каким-то причинам не отправленный на каторгу декабрист Батеньков, например, просидел тут в одиночке 20 лет. И настолько к нему привыкли, что разрешили посадить во дворе яблоню, и к концу заточения он ел с нее, уже могучей, яблоки.
Точно не известно, сколько именно человек попали в этот каменный мешок. В списках с 1870 по 1884 год значится, например, всего 26 имен А в 1884 году всех, кто остался, перевели в Шлиссельбургскую крепость, что вряд ли было лучшим местом. Алексеевский равелин перестал быть тюрьмой.
Батеньков позже писал: «Двадцать лет провел я в уединении. Вы, без сомнения, думали, что мне нестерпимо трудно. Может быть, и так; но есть в душе человеческой что-то могущественнее всех зол... Как бы то ни было, но я перенес всю тяжесть своего положения, не роптал и не ропщу. Так быть подобало».
Он, наверное, мог предположить, что тюремные «ужасы царизма» не будут забыты потомками. Но никак не мог знать, что после падения этого самого царизма ужасы эти переймут строители «нового мира» и они превзойдут все, что он видел и пережил в самой секретной императорской тюрьме. И мы, как о сказке будем с изумлением читать о христсовании с комендантом и яблоне посаженной декабристом посреди Алексеевского равелина.
...
И у нас есть уникальный шанс - Батеньков дожил до эпохи фотографии и мы видим, каким он был... А Пушкин вот не дожил.