Эта история почти четвертьвековой давности - про картошку, но и про любовь и судьбоносные последствия тоже. Тогда в моей жизни произошло сразу несколько серьёзных событий: я стала студенткой столичного мединститута, поселилась в общежитии и познакомилась со своим будущим мужем, который сразу показался мне ужасно взрослым и серьёзным (фотографии того времени это категорически опровергают - на них он худой, смешной и очкастый). Эйфория моих первых двух достижений постепенно угасала под неудержимым натиском вдруг обнаружившегося полного неумения жить вдали от дома, и к ноябрю я дала себе клятву: строго планировать бюджет. Форс-мажорные обстоятельства в договоре не прописывались, но это не помешало им благополучно наступить: на Калининском проспекте мною были куплены колготки с цветочком и - ах! - стразиком на щиколотке. Вся отданная за них наличность показалась лишь сотой долей их настоящей цены - эх, половодье чувств!.. Да, с этими клятвами всегда так. Через пару дней колготки порвались, а маме звонить было стыдно. Скорее всего, я тогда была здорово похожа на всех облезлых кошек, вместе взятых, что теперь безошибочно находят меня, где бы я ни жила. По крайней мере, блеском глаз. И вот с такими блестящими глазами я отправилась навестить своего знакомого, серьёзного и ужасно взрослого студента, который каждый раз, когда я приходила в гости, угощал меня чаем очень по-домашнему и в то же время по-светски: сервиз, чайничек, печенье... да чуть ли не щипчики для сахара!.. Пускал, в общем, гостям пыль в глаза. Горящие, как мы помним, от голода. И вот стучусь я, стало быть, к кормильцу (ни сном ни духом не ведающему, до какой степени и как надолго на это обреченному - кабы знал, так, глядишь, и не открыл бы) - стучусь, а он открывает не сразу, и вид у него такой... скушный. Проходи, говорит, конечно, только я вот болею. Температура высокая. Гляжу - точно, болеет. Под одеяло забрался, чаю не предлагает... Другая бы обиделась, но я же доктор Квин, женщина-врач.
- Это, - говорю я с напускным оптимизмом, - ерунда. Тебе надо поесть и всё пройдёт. Давай я тебе что-нибудь вкусное приготовлю.
- Да мне и есть и не хочется... - несмело пытается возражать пациент.
- Есть тебе надо, а то сил не будет! - у доктора Квин с такими разговор короткий. Особенно когда она... ну вы помните.
- Сейчас я сделаю тебе пюре!
Больному пюре совершенно не хотелось, но жизнь - борьба, а все лекарства горькие. Чистить картошку я умела, а вот варить не доводилось. Поэтому, когда она закипела и запахла, совсем как у мамы с бабушкой, я твёрдой рукой слила воду и взяла в руки картофелемялку, смело бросила масло (молока не было, ну и ладно), но... дело застопорилось. Картошка оказалась какой-то неуступчивой. Неподатливой. В связи с чем в соответствии с известной максимой была подана на стол немедленно. И - получилась, получилась, что скрывать. Не картошка - объеденье. Просто пальчики оближешь, что за блюдо. Я съела свою порцию, порцию соседа и остатки из кастрюли. Предварительно, конечно, поинтересовавшись: а ты что не ешь? Не нравится? Температура, наверное, очень высокая... Ну, я к тебе еще вечером загляну, проведаю. Выздоравливай!..
Сытый - он, по-моему, вообще не разумеет. Но совесть сырой картошкой не усыпить, и весь оставшийся день где-то вне лекций, хохота, кофейни и перекуров маячил - сострадательный,недоуменный, понимающий и всепрощающий... - взгляд этих каре-зелёных глаз. Кто бы мог подумать - оказалось, чтобы стать окончательно и бесповоротно счастливой, достаточно просто раньше времени выключить плиту:))