Исаак Левитан. Портрет Софьи Петровны Кувшинниковой. 1888. Музей-квартира И. И. Бродского.
Левитан был красивым и влюбчивым мужчиной.Вот как о нём вспоминает А.П.Чехов:«Женщины находили его прекрасным, он знал это и сильно перед ними кокетничал. Левитан был неотразим для женщин, и сам он был влюбчив необыкновенно.
Его увлечения протекали бурно, у всех на виду, с разными глупостями, до выстрелов включительно. С первого же взгляда на заинтересовавшую его женщину он бросал все и мчался за ней в погоню, хотя бы она вовсе уезжала из Москвы.
Ему ничего не стоило встать перед дамой на колени, где бы он ее ни встретил, будь то в аллее парка или в доме на людях. Благодаря одному из его ухаживаний он был вызван на дуэль на симфоническом собрании, прямо на концерте, и тут же в антракте с волнением просил меня быть его секундантом. Один из таких же его романов чуть не поссорил его с моим братом Антоном навсегда».
Одним из серьёзных увлечений Левитана была Софья Петровна Кувшинникова Родилась она в Москве в 1847 году в семье крупного чиновника П. Н. Сафонова, ценившего литературу и искусство. С детства занималась музыкой и живописью, участвовала в любительских спектаклях, называла себя «жрицей душевного, умственного и художественного». Вышла замуж за полицейского врача Дмитрия Павловича Кувшинникова, который был намного старше ее.
Их дом частенько посещали А. П. Чехов и его брат Михаил, М. Н. Ермолова, А. П. Ленский, А. И. Южин и другие актеры, а уж художников перебывало множество. В августе 1886-го братья Чеховы привели сюда Левитана, с которым сразу подружились приветливые хозяева. Не просто подружились: гостю удалось надолго снискать расположение сердобольной Софьи Петровны…
«Это была женщина лет за сорок, некрасивая, со смуглым лицом мулатки, с вьющимися темными волосами… и с великолепной фигурой, – такой увидела ее писательница Т. Л. Щепкина-Куперник. – Она была очень известна в Москве, да и была «выдающейся личностью», как было принято тогда выражаться…»
«Это была не особенно красивая, но интересная по своим дарованиям женщина, – вторит ей М. П. Чехов. – Она прекрасно одевалась, умея из кусочков сшить себе изящный туалет, и обладала счастливым даром придать красоту и уют даже самому унылому жилищу, похожему на сарай».
Увлечение живописью привело к тому, что с 1886 года Софья Кувшинникова стала ученицей Левитана, причем, ученицей одаренной. Уже в следующем году она стала выставлять свои пейзажи и натюрморты на выставках, в том числе Товарищества передвижников, а одну её работу приобрел для своей коллекции Павел Третьяков.
Лето обычно Софья проводила на этюдах, выезжая на них вместе с Левитаном. Видимо, на природе в ходе взаимного творчества их симпатии друг к другу и переросли в любовь, о которой вскоре стали судачить в Москве.
Исааку Ильичу, обожавшему музыку, особенно полюбились часы, когда Кувшинникова играла на фортепиано; иногда он писал картины при таком музыкальном сопровождении. А она… Несмотря на разницу в возрасте и положении (Левитану в то время было двадцать восемь).
Софья Петровна открыто бросала вызов всему обществу, связывая себя с художником. Вместе с тем даже недоброжелатели отмечали, что смелость и резкость суждений уживались в этой женщине со старомодной изысканностью манер, простотой и естественностью в обращении с людьми, готовностью быть чем-нибудь полезной, о ком-то заботиться. Деятельная и энергичная, она окружила художника любовью и заботой.
«В Кувшинниковой имелось много такого, что могло нравиться и увлекать, – считала О. Л. Книппер-Чехова. – Можно вполне понять, почему увлекся ею Левитан».
«Знаешь, в твоих пейзажах появилась улыбка!» – говорил Чехов Левитану, привезшему много картин и этюдов, написанных на Волге.
И не удивительно – это было самое счастливое время в жизни Левитана. Он любит и любим, окружен заботой. Чувствует поддержку в творческих начинаниях…» – пишет искусствовед Н. М. Яновский-Максимов в своей книге о великих русских живописцах «Сквозь магический кристалл…».
Весьма любопытно следующее свидетельство М. П. Чехова: "Обыкновенно летом московские художники отправлялись на этюды то на Волгу, то в Саввинскую слободу, около Звенигорода, и жили там коммуной целыми месяцами. Так случилось и на этот раз. Левитан уехал на Волгу, и… с ним вместе отправилась туда же и Софья Петровна.
Она прожила на Волге целое лето; на другой год, все с тем же Левитаном, как его ученица, уехала в Саввинскую слободу, и среди наших друзей и знакомых стали уже определенно поговаривать о том, о чем следовало бы молчать. Между тем, возвращаясь каждый раз из поездки домой, Софья Петровна бросалась к своему мужу, ласково и бесхитростно хватала его обеими руками за голову и с восторгом восклицала:
– Димитрий! Кувшинников! Дай я пожму твою честную руку! Господа, посмотрите, какое у него благородное лицо!
Доктор Кувшинников и художник Степанов стали уединяться и, изливая друг перед другом душу, потягивали винцо. Стало казаться, что муж догадывался и молча переносил свои страдания. По-видимому, и Антон Павлович осуждал в душе Софью Петровну. В конце концов он не удержался и написал рассказ «Попрыгунья», в котором вывел всех перечисленных лиц. Смерть Дымова в этом произведении, конечно, придумана.
Появление этого рассказа в печати подняло большие толки среди знакомых. Одни стали осуждать Чехова за слишком прозрачные намеки, другие злорадно прихихикивали. Левитан напустил на себя мрачность. Антон Павлович только отшучивался и отвечал такими фразами:
– Моя попрыгунья хорошенькая, а ведь Софья Петровна не так уж красива и молода».
На писателя посыпались обоснованные обвинения. Больше всех обиделись Левитан и Кувшинникова. Исаак Ильич даже стал обсуждать с друзьями условия возможной дуэли, но его удалось отговорить. Кувшинникова же просто перестала принимать Чехова у себя.
Антон Павлович вынужден был оправдываться, буквально по следам событий он в письме сообщал писательнице Лидии Авиловой: «Можете себе представить, одна знакомая моя, 42-летняя дама, узнала себя в двадцатилетней героине моей «Попрыгуньи», и меня вся Москва обвиняет в пасквиле. Главная улика – внешнее сходство: дама пишет красками, муж у нее доктор и живет она с художником»
Следует подчеркнуть, что писатель использовал в речи своей героини любимые выражения Софьи Петровны, почти дословно привел выдержки из ее писем, адресованных ему.
Появление рассказа в печати вызвало настоящий скандал в обществе. Причем многие обвинили Чехова в клевете и недобросовестности. Обиженный Левитан потребовал от писателя объяснений и хотел было вызвать его на дуэль. Слава богу, его отговорили. Правда, он рассорился со своим бывшим другом на несколько лет.
Помирить их смогла писательница Татьяна Щепкина-Куперник, которая буквально насильно привела Левитана к Чехову и заставила их пожать друг другу руки. А вот Софья Петровна простить Чехова не смогла, и путь в салон был ему с этого времени заказан. В обстановке всеобщего обсуждения и пересудов Левитан и Кувшинникова вынуждены были прервать свои отношения. Если кто-то хоть немного и выиграл в этой ситуации, то это Дмитрий Павлович Кувшинников, у которого хотя бы внешне наладились семейные отношения.
«Дружба двух великих мастеров, – замечает Н. М. Яновский-Максимов, – еще далеко не изучена до конца. Огромное влияние Антона Павловича Чехова на Левитана бесспорно, так же как сильно воздействие лирических пейзажей Левитана на Чехова. Одинокий, не знавший теплой человеческой дружбы, Левитан всей душой «прилепился» к семье Чехова. Он любит Антона Павловича, крепко привязан к своему однокашнику Николаю Чехову, мечтает жениться на их сестре Марии Павловне».
Нет, не суждено было «мятежному» Исааку породниться с Чеховыми… А вот Софья Петровна стала музой Левитана и появлялась на его холстах не однажды…
Кстати, очень может быть, что эта «возлюбленная пара» подсказала Чехову сюжет не одной только «Попрыгуньи».
«Порою нас вдруг охватывала страсть к охоте, – вспоминала Софья Петровна, – и мы целыми днями бродили по полям и перелескам… Однажды мы собрались на охоту в заречные луга… Над рекой и над нами плавно кружились чайки. Вдруг Левитан вскинул ружье, грянул выстрел – и бедная белая птица, кувыркнувшись в воздухе, безжизненным комком шлепнулась на прибрежный песок.
Меня ужасно рассердила эта бессмысленная жестокость, и я накинулась на Левитана. Он сначала растерялся, а потом даже расстроился.
– Да, да, это гадко. Я сам не знаю, зачем я это сделал. Это подло и гадко. Бросаю мой скверный поступок к вашим ногам и клянусь, что ничего подобного никогда больше не сделаю. – И он в самом деле бросил чайку мне под ноги… Мало-помалу эпизод с чайкой был забыт, хотя, кто знает, быть может, Левитан рассказывал о нем Чехову…»
Современники оказались единодушны в оценке художественной одаренности самой Софьи Петровны. Пейзажи и натюрморты Кувшинниковой экспонировались на многих выставках… Не случайно такой строгий ценитель живописи, как Павел Третьяков, купил у автора ее картину «В Петропавловской церкви города Плес на Волге».
Отношения Софьи Петровны с Левитаном наверняка были сложными, да просто и не могли стать иными. Влюбчивый и нервный, художник вносил в ее жизнь определенную сумятицу.
«Дорогому И. Левитану на память последнего счастливого лета (1892) в Городке. С. Кувшинникова», – написано на ее фотографии, подаренной мастеру.
Их окончательный разрыв наступил в июле 1894 года в имении Ушаковых в Тверской губернии. Невольным свидетелем этой драмы стала Татьяна Львовна Щепкина-Куперник, приглашенная Софьей Петровной. В соседнее имение приехала из Петербурга некая Анна Николаевна Турчанинова с дочерьми.
«Она, узнав, что тут живет знаменитость, Левитан, сделала визит Софье Петровне, и отношения завязались, – рассказывала Т. Л. Щепкина-Куперник. – Мать была лет Софьи Петровны, но… в изящных корректных туалетах, с выдержкой и грацией петербургской кокетки… И вот завязалась борьба.
…Софья Петровна ходила с пылающим лицом, и кончилось все это полной победой петербургской дамы и разрывом между Левитаном и Софьей Петровной…»
Расстроенная Кувшинникова вернулась в Москву, а предприимчивый Исаак Ильич переселился в имение Турчаниновых. Больше они никогда не виделись…
Но тем не менее Софья Петровна всегда тепло и с благодарностью отзывалась о художнике, даже откликнулась на просьбу написать воспоминания о нем.
Свою жизнь Софья Петровна закончила так, как в свое время напророчил Антон Павлович её литературному супругу. В сентябре 1907 года, живя на даче в Подмосковье, она ухаживала за тяжело больным человеком, заразилась и заболела сама. Спасти её врачи не смогли. Могила Софьи Петровны Кувшинниковой не сохранилась. Большая часть её картин в свое время разошлась по частным коллекциям. Сегодня редко какой музей может похвастаться их наличием в своих коллекциях, даже в Третьяковке, всего три её работы.
А ее имя ставилось рядом с именем Левитана и в дальнейшем. Брат художника Адольф Ильич и его племянники – дети сестры, Терезы Берчанской, после смерти своего гениального родственника открыли настоящее семейное предприятие по торговле его полотнами. И не только его: за «левитановские» картины выдавались как пейзажи и натюрморты его ученицы Софьи Кувшинниковой, так и откровенные подделки. Эти дельцы от живописи натворили такой путаницы с наследием Левитана, что искусствоведам и реставраторам до сих пор хватает работы…
Пожалуй, одно из самых значительных собраний её работ находится в коллекции Плесского музея-заповедника. Именно в этих красивейших местах прошли самые счастливые дни жизни Софьи Петровны, ведь здесь, вдали от московской суеты и сплетен, она проводила летние месяцы с человеком, которого глубоко любила.
Текст с иллюстрациями.http://maxpark.com/community/6782/content/1814127