Задохликом я быть не перестала. Когда впервые мы были на приёме у районного педиатра, та в гневе раскричалась на тебя:
- Ты что делаешь?! Ребёнок в резиновых сапогах, чулки на резинках - разве можно так?..
Да знала бы ты, как можно или, точнее, как нельзя!.. В деревне так все дети и бегали. Но у меня теперь появились кирзовые сапоги, раз под запретом резиновые…
В конце лета после 4-го класса меня, как ревматика со стажем, второй раз уже отправили в детский санаторий крайздрава в Белокуриху.
Стоит вспомнить о первой такой поездке. Тогда заканчивался учебный год во втором классе – мне было 9 лет. Впервые предстояло нам расстаться так надолго, как предопределялось путёвкой. Что ты! Теперь-то я понимаю, как трепетало твоё сердце!
А я была поглощена ожиданием неизведанного. Мне-то всё было впервой. Едва поезд отошёл от славгородского перрона, напряжённо вглядывалась в вагонное окно:
- Это уже Белокуриха?.. А скоро?
И другое наваждение: «купи»! По вагону проходят торговцы-лоточники:
- Купи!..
Остановились на узловой станции в Кулунде, всего через час от начала поездки. На привокзальной площади в киосках столько соблазнов! Даже мороженое продают!.. На перроне вдоль всего состава сидят торговки домашней снедью: молодая отварная картошечка, малосольные огурчики, ягода в стаканах и банках разного калибра. Дикий деревенский ребёнок ошалел от обилия предложений продавцов и только успевал тебя дёргать:
- Купи!..
Кислицу и виноград, отварную курицу и другую еду из домашних припасов – всё это я уплетала, кажется, безостановочно по дороге до самого Бийска. В дороге разыгрался аппетит? Или стресс от новизны впечатлений так проявился? Только переела я однозначно…
От вокзала меня, как и других прибывших на смену ребятишек, увезли на автобусе санатория. На месте нас распределили по отрядам, расселили в комнаты. Но толком осмотреться, с кем-то познакомиться я не успела: сказалось неразборчивое объедание, и меня поместили в отдельную палату на карантин. Несколько раз украдкой забегали поболтать девчушки из нашего отряда. Но общего уныния они не скрасили: подступила тоска. Первое моё письмо к вам мало отличалось от письма Ваньки Жукова. Мешая кое-какую уже усвоенную грамоту и довольно-таки невысокий разговорный стиль вырастившего окружения, я отправила вам нечто примерно следующее:
«Мама и бабуся, я хочу до дому. Днём ище нычёго, играю. А як ляжу спать, вспомынаю, яка ты на морду, мама, яка бабуся, и плачу…»
Слава богу, что опасения доктора не подтвердились и заточение моё оказалось непродолжительным. Нас лечили и учили, с нами работали хорошие медики и педагоги. Ребят, по сравнению с количеством детей в деревне, было так много. Нашлись подружки. Я вошла в колею. Это о первой поездке в Белокуриху.
Второй заезд на лечение я восприняла уже со знанием дела. Активно участвовала в различных мероприятиях. Подружилась с девочками, с некоторыми из них потом долго переписывалась. Но главная перемена ждала меня дома по возвращении…