Он с удивлением огляделся по сторонам: совершенно иначе представлял себе пребывание здесь. Выходит, всё ранее прочитанное и услышанное – только досужие вымыслы. Никакой торжественности, ничего необыкновенного – обычный зал ожидания: удобные, хотя и потёртые скамейки («И здесь кризис», - усмехнулся он, обрадовавшись, что не потерял чувства юмора) вдоль гладких, без всяких украшений, крашенных тусклой голубенькой краской стен. Всё, как в поликлинике или каком-нибудь учреждении средней руки. «Чем не учреждение?», - снова усмехнулся он, – «вполне бюрократическое, канцелярское. Интересно, волокиты здесь много?»
Он никак не мог проникнуться серьёзностью момента, это и веселило, и беспокоило: «Что это я? Неужели нервничаю? Да я и попасть-то сюда не должен был. С чего бы вдруг?».
Впрочем, обстановка здесь отличалась от атмосферы обычного зала ожидания, и он быстро понял, что не только висевшим в воздухе лёгким туманом, гасившим краски: никто не спорил об очерёдности, не перешёптывался, обсуждая свои проблемы, не поучал, как бывалый пациент, окружающих, не читал рекламных проспектов или листовок. Все, кого он успел разглядеть исподтишка, сидели тихонько, с отрешённым видом, ушедшие в себя. «Распылили здесь что-то, что ли?», – общительный по натуре, он не чувствовал сейчас желания с кем-либо поговорить. Время от времени очередной ожидавший вставал и скрывался за дверью в центре зала, обычной деревянной, со светодиодной панелью, на которой высвечивались, как он понял, имя и фамилия очередника на его родном языке. «И слава богу»,– подумал он, – не надо занимать очередь: народу много, где искать крайнего, неясно». Слово «последний» здесь показалось ему неуместным. Некоторое время он развлекался тем, что наблюдал за входившими в таинственную дверь, которые, за редким исключением, вскоре выходили обратно и направлялись в коридор в дальнем от него конце зала. Лица одних сияли радостью, другие не могли сдержать слёз, третьи шли с по-прежнему отрешённым видом, словно говорившим: «Ничего другого и не предполагалось».
Прикинув, сколько вокруг народу, он настроился на долгое ожидание. Окончательно осознав, что всё-таки боится, решил на всякий случай прикинуть, что его ждёт, не забывая, что ирония спасает от паники.
- Так-с. Что у нас в пассиве?
Память перенесла его в детство. Ну, откуда он мог знать, что красивая рыбка, которую он, 3-летний, поймал в аквариуме, такая нежная и хрупкая? Он хотел только поиграть и отпустить, а получилось – раздавил. Какие у неё были испуганные глаза! Как он ревел тогда! Выговор от родителей и угол – это пустяки по сравнению с тем, что, он ещё не знал этого, называется «угрызения совести». А кукла сестры, красавица с закрывающимися глазами и фарфоровыми зубками, которую он в пылу ссоры закинул на крышу сарая?! Сестрёнка рыдала, подружки не отставали от неё, собирая осколки, а ведь он свалил всё на них, будто он…защищался и …нечаянно.
А камень, которым он запустил в соседа Вовку: не поделили машинку, у которой открывались дверцы, и крутился руль. Сейчас причина конфликта смешна, а воспоминания о последствиях мучают и теперь: Вовку увезли в травмпункт, рану зашивали. «На сантиметр левее – и зашивать было бы некого», - сказал хирург. До сих пор холодный пот прошибает…
Ну, сигареты на заднем крыльце школы – это мелочь, с кем не бывает! Подчищенная двойка в дневнике – так он отбыл за это наказание! Шпаргалки на экзамене – а вы сначала поучите теорию вероятности, а потом мораль читайте! Или раскаиваться обязательно? М-да…
Девочка, с которой на турбазе танцевал медленные танцы, а после отбоя считал звёзды, уединившись на пляже. Она адрес его просила записать, а он всё тянул с этим, сам себя не понимая. Уехал, не дожидаясь автобуса, с попуткой. Бывает, вспоминается её лицо в обрамлении смешных кудряшек…
Что ещё? Да вроде ничего за ним не числится: учёба, диплом, распределение – всё по закону. Работа как работа: инженер–математик и даже начальник группы - должность безгрешная: взятку дать некому, украсть нечего, разве что старые распечатки домой унести, полки застелить.
В личной жизни – как у всех: кто там первый бросит камень? Да и бросать, в общем, не за что. Как там мои? Ничего, они у меня сильные!
- А в активе что?
Да, в общем, вспомнить особо нечего. Мальчишкой место в автобусе всегда уступал: так воспитали, да разве это заслуга? Списывать на контрольных всегда давал – или это всё-таки минус, а не плюс? В день донора каждый раз в здравпункт ходил – так это ж норма, а не подвиг. Подвиг в активе всё же есть: как-то на пляже спас заплывшего на быстрину мальчишку, тот уже и кричать не мог. Вот уж точно: героизм в мирное время – нейтрализация чьей-то халатности. Работал добросовестно, взысканий не имел, никого не подсиживал, в начальники не лез, правда, благодарности как-то стороной обходили, да и бог с ними, на жизнь семье хватало.
Больше вроде бы и ничего существенного…Да, бледновато.
Что ждёт его? Вроде страданий он не заслуживает, а готов ли он к ним, если что? Нет, он не видел ужасов войны, но в детстве несколько раз умирал от ангины (организм не переносил лекарств), в армии сломал обе руки (недели в гипсе были страшней самого перелома), хуже всего – та авария, в которую они попали с маленьким ещё Вовкой (и понесло же их в гололёд на ёлку!). Как он, сам в синяках и ссадинах, помогал вытаскивать Вовку и Марину из машины, всё время повторяя: «Только живите, только держитесь!» Знал, что без них ему не жить. Пронесло, но, очнувшись, Вовка спросил: «Па, волосы зачем покрасил?» Ну, а мама в хосписе – об этом он запретил себе вспоминать. Потом лечь на реабилитацию отказался: «Сам справлюсь».
- Что может быть хуже? - он приободрился, - нечего нервничать.
В общем, как там у англичан? «Жизнь – не ложе, устланное цветами».
- Вот и резюме готово, - подытожил он, - теперь – только ожидание.
Ждать пришлось недолго, через пару минут на табло высветились его фамилия, имя, отчество. Поднявшись и слегка помедлив (а вдруг здесь есть полный тёзка?) он, стараясь не выдать нахлынувшего волнения, взялся за ручку двери…
Взору его…не открылось ничего особенного, всё то же, что в районной Управляющей компании: обычный канцелярский мирок, столы, ноуты, правда, бумаг, как и кабелей, змеящихся по полу и вдоль стен, почти не было. В центре – стол с ноутбуком, на крышке которого прилеплена наклейка «Руководитель», на столе – незнакомого рисунка пластиковые карты в прозрачной коробочке, мини-розы в красивом горшочке. За столом – строго, но элегантно одетая дама в возрасте «ягодка опять». Он поздоровался, сесть было не на что.
Дама покопалась в файлах ноута, минуту подумала и подняла на него глаза, в которых усталость смешалась с теплотой: «Ну, что же! Всё у Вас вполне благополучно, комиссия дала добро на повышение. Вы попадёте в лучшие условия, чем раньше».
- В райские кущи? - он всё-таки не сдержался и нервно засмеялся. Не предполагал, что так волнуется. Её взгляд стал строгим.
- До кущ Вам, извините, расти и расти. Но Вы проявили себя намного лучше, чем в предыдущий раз.
"Боже, что я там натворил?!", - ужаснулся он про себя,- Неужели индусы правы?
- Вы этого никогда не узнаете, и не надо. В общем, да.
- Ох, она же телепатка! - пронеслось в мозгу.
- А Вы ожидали другого? - почти прошептала она. Он не обиделся на иронию.
- Поздравляю Вас! Долго ждать Вам не придётся. Надеюсь, следующая попытка будет ещё более удачной. Вот, возьмите – она протянула ему пластиковую карту – это для удобства отчётности, надеюсь, Вас не затруднит. Дверь в конце коридора, Вас вызовут.
И, так как он продолжал вопросительно смотреть на неё, добавила ободряюще: «Из 7 круга Вы переводитесь в 5-й». Он остолбенело стоял, глядя прямо перед собой, но ничего не видя.
- Из какого…7-го? – его пересохший рот с трудом выталкивал слова.
- Из такого, откуда Вы только что прибыли – дама смотрела с недоумением.
- Так значит, наша Земля и есть…, - он даже не почувствовал, что произнёс это вслух. Кажется, практикант, судя по наклейке на ноутбуке, за соседним столом тихонько прыснул. Старшая строго взглянула – тот уткнулся в монитор.
- Да, Вы правы, – она ответила ему взглядом и едва заметным движением губ. «Наверное, - подумал он, - им запрещено рассказывать простым смертным», но не удержавшись, продолжил: «А как же котлы со смолой, ледяные хребты с острыми краями?»
- Приятно встретить начитанного человека – она опять чуть улыбнулась. Что-то между ними возникло, доверие, что ли?
- Ну, подумайте: источники энергии, инженерная инфраструктура – объёмы-то какие! Хорошо ещё, что вопросы финансирования отпадают, по понятным причинам. А главное – зачем? Вы сами всё себе обустроили, остаётся вас только перераспределять в пространстве-времени. Как будете жить – так и круги меняться будут. Хотите избавить себя и других от страданий – ведите себя по-человечески.
- Чёрт! – он чуть не высказался вслух, но старшая, видимо поняла его и сделала строгое лицо. Он, словно извиняясь, виновато улыбнулся.
- Простите, у меня время ограничено. До свидания и всего доброго! Она устало, но доброжелательно улыбнулась на прощание.
Он поспешил к двери, за которой его ждало Будущее (или Прошлое?), удивляясь, что вызывают его не надписью на световом табло, а звонком, как в рентгенкабинете, резким и настырным. Открыл дверь – в глаза вдруг хлынул режущий яркий свет…
***
– М-м-м – недовольно заворчал он, сбрасывая с себя одеяло. Сколько раз собирался перенастроить будильник!
Он привычными быстрыми движениями застилал постель, но в мозгу всё крутились остатки сна и сомнения: «А вдруг это не просто сон? Вдруг действительно - обратная связь?»
P.S. Поводом к написанию рассказа послужила фраза моей коллеги: "За грехи наши в прошлых жизнях родились мы на Земле".
Фото из Интернета (спасибо Яндексу).