Автобус был переполнен настолько, что достать наушники из кармана было труднее чем разобрать автомат Калашникова без рук. Что сделаешь – им нравился такой расклад вещей. В такие моменты, когда ты находишься в переполненном транспорте с ни чем не прикрытыми ушами, по настоящему чувствуешь себя беззащитным. Ты слушаешь десятки просто невероятных историй, как Нина Павловна забыла кабачки на даче у Бабы Тоси, а гришкин внук заколол свою жену отвёрткой. Один из таких подслушанных телефонных диалогов и явился поводом для написания статьи, которую вы, мой дорогой читатель, пробегаете глазами.
- Да, приеду часам к восьми. Да ты что? Правда? Ну, знаешь, Зин, он на небо-то попадёт, Аллах ему всё простит, но со мной такая херня не пройдёт! Я ничего ему прощать не собираюсь! Что? Да ты знаешь, Зинк, у нас ведь всё не для людей делается! Ой, не говори…
И в тот момент я ещё раз невольно вспомнил про их существование. И, собственно, решил написать статью, в которой я попытаюсь разобраться: кто они такие, и почему они настолько невидимы, но вездесущи и почему всё делается для них, а не для людей.
Автобус подпрыгивал на неровностях дороги, заставляя всю эту людскую консервную банку скакать, неуклюже подражая ковбоям на родео. Что сделаешь, говорят дороги специально делают для них таким образом. Правила не поменяешь. Таким видом транспорта я спешил на собеседование, ибо те малые гроши, что выплачивает мне журнал за немногочисленные статьи, не могут достаточно обеспечить меня и выбрать достойный способ передвижения.
***
- Здравствуйте, мне назначено к Игорю Петровичу. – Начал я, улыбаясь секретарше во все оставшиеся 30 зубов.
- Подождите полчасика, он занят. – Извиняясь, пролепетала секретарша. На её бейджике блестела надпись «Ирина», но мы то все знаем, что это всё потому, что на их заводах просто напросто не осталось других бирок.
- Но, почему? Мне же назначено ровно на одиннадцать утра. – Недоумевающе выпалил всё тот же я.
- У него приём.
- Эмм, и кто на этом приёме?
- Они.
- Кто они?
- Что вы как маленький? Там они!
- А, - многозначительно произнёс я. - Они! – Хотя сам понимал в этой ситуации чуть больше, чем панда за штурвалом самолёта-истребителя. Тем не менее, я решил не упускать шанс и понабрать материала для статьи.
- А что вы можете сказать про них? Я подрабатываю журналистом, и темой моей будущей статьи является, как раз, описание этих... Ну, их. Ну, вы поняли.
- Да, поняла. – Умиротворённо ответила секретарша, придвигаясь ко мне лицом с видом сподвижника пятой колонны и начала говорить шёпотом. – Вы только никому.
Я ответил кивком журналиста-раздолбая, которому совершенно не нужны деньги.
- Так вот, - продолжала наша секретарша-шпионка. – Наш Игорь Петрович им дачу на прудах отстроил за казённый счёт, а они, ну, эти, сына его в университет устроили, да кроме того, там что-то такое интересное ещё между ними происходило, что я даже сама разобраться не могу. Вот так вот.
Закончила она своё повествование кивком и ткнула ручкой в какие-то пустые бумаги, что были раскиданы по её столу.
- Ну, а вы сами-то сталкивались с ними? – Поддерживая заговорщическую манеру общения, продолжил я.
- Сталкивалась с другими, - Ответила она, готовая вот-вот выложить все местоположения партизан. – Я раньше на фабрике по производству обуви работала. Так вы не поверите, на людей ни одна нормально не налезала. Всё на них шилось, на этих, как их там… Впрочем, не важно.
Неважно стало по той причине, поскольку начальник сообщил секретарше, что я могу зайти, и она резко прекратила свой шпионский рассказ. Хотя из двери так никто и не вышел.
***
- К сожалению, вы опоздали. Все места уже заняты. – Холодно начал Игорь Петрович.
- Как это: «заняты»? Объявление же было размещено вчера.
- Ну, вот так. Их заняли.
- Кто занял. Кто успел то? – Недоумевающе напирал я.
- Ну, ими.
- Кем «ими?»
- Что вы как маленький. Они взяли и заняли. Они. Что вы шланга из себя строите? Ну, что вы расстраиваетесь. Я-то, что сделаю? – в извиняющейся и во всё той же заговорщической манере продолжил работодатель, увидев лицо бескрайнего и перманентного облома на моём лице. – Вы же знаете, предприятие у нас такое. Особенное. На мне много обязанностей.
Игорь Петрович встал и начал с деловым видом расхаживать по комнате, будто совсем забыл, что я нахожусь в кабинете.
- Всем надо от меня. Этим – то, тем – сё. Бабка Нина звонит – Серёжку надо туда, брат – раздолбай – туда его надо, там придержи, там подпусти, это – то, это – сё. Я же человек-то маленький. Как и они хочу кушать, пить хочу. Я-то не такой как они. Да и вы, как я вижу. Человек! Ну, а я что сделаю-то? Так всё и выходит. Что сделаю? Да и этим всё надо. Они и занимают всё. Как я вам скажу кто? Они! Они всё и заняли.
- ****ь.
***
Стою – курю. Никого не трогаю. Отхожу от такого удачного начала дня. Тут подходят эти. Общественники.
- Общественное движение «Нельзя жить». Затушите, пожалуйста, сигарету.
- Что?
- Затушите сигарету. Это общественное место. – И тычет мне в лицо своей дешёвой камерой.
Я оглянулся посмотреть на эту широкую площадь, отражающую все бескрайние поля и бесконечные океаны в своих кирпичах, и затушил сигарету.
- Довольны? Вот нахер вы это делаете? Кому это мешает? Тут никого рядом не ходит, я стою один! Кому это мешает?
- Кому, кому, - удивлённо произнёс общественник. – Им! Им всем!
- Кому им всем? – сказал я, повысив голос.
- Ну, им вот всем. Ходят тут они. Они! Им вы и мешаете!
- Людям что ли?
- Да, да, да, - начал общественник с рвением студента, вспомнившего правильный ответ. – Людям.
- Так, а я что, не человек что ли?
- Ну, да, человек.
- Так что это получается? Не только человекам что ли я мешаю? А кому ещё тогда?
- Ну, им. Они же тут тоже ходят. А вы им дышите своими сигаретами! Нехороший вы человек! – Подвёл итог догадливый общественник.
- Ну, а кто они? Вы с ними лично встречались? Кто они? Для кого вы?
Тут разговор нарушил совершенно необычный мужчина. В пиджаке, с бутылкой пива он буквально ворвался в нашу глубокую философскую беседу, оросив её ароматом двухнедельного запоя и дешёвого алкоголя. Показал корочки. Ребятки разошлись.
***
- Что? Обижают? – Начал сотрудник чего-то там в возрасте, культурно предложив мне пива.
- Спасибо, но я, пожалуй, откажусь. – Культурно отказал я ему и сел на ближайшую скамейку. И собственно, так как события принимали необычный оборот, я решил воспользоваться моментом. – А что вы можете рассказать о них?
- О ком? Об этих что ли?
- Нет, нет. О них. Ну, о них. Понимаете? – заговорщически начал я свою операцию по сбору материала для статьи.
- Ааа. О них. Да, знаете. Я военный. И с ними я редко веду беседу, так как их никогда не привлекают к военной обязанности. Им помогают эти. Тоже они им помогают. И так как никто из них не идёт служить, я редко с ними общаюсь. Хотя, знаете. Я могу рассказать про других. У меня товарищ по службе осуществляет закупки оружия. У них. Так знаете ли, очень мерзкий народ эти. За родную сестру, брата продадут. Но, к сожалению, всё для них. Всё у нас делается для них. Только само это оружие. Для людей.
- Что для людей? Оружие? Я журналист. Статью пишу. Понимаете? – начал нервно объяснять всё тот же я. – Вы мне что нибудь определённое можете ответить?
- Про них? Нет. Не могу.
- А про других, можете? Про людей тогда, определённое что-то можете сказать?
- Про людей? Да, могу. Их никто не видел. Не смогу тебе это объяснить, браток. Я человек простой. Умные вещи не всегда одобряю. Вот брат мой. Объяснял мне как-то, что людей нет. Я боюсь, очень скомкано растолкую тебе. Ты к брату моему сходи. Он этот. Актёр театра. И адресок могу подкинуть, если сильно заинтересовался этим, журналист.
***
Ну, почему бы и нет? Пойду, навещу. Хоть статью закончу. Хоть какой-то результат за день.
- Здравствуйте! Меня к вам ваш брат послал. Я журналист. У меня к вам вопрос личного философского свойства.
- Ну, что же, тогда проходите: чай, кофе?
***
- Почему людей нет? – начал я в лоб.
- Ох, мой брат опять всё напутал, - жеманным голоском начал говорить артист. – Что вы понимаете под словом «человек?» Наверняка, то же самое, что и я. Но по сути это лишь образ. Всего лишь нагромождение образов героев, увиденных в кинолентах, остаток букв в конце абзаца книги, задевающий состояние человека. Осадок, что остаётся после непринуждённого бесцельного общения с кем-то. Герой. Персонаж. Но если посмотреть на реальность, то вы и я совсем не герои и персонажи. По большей части мы всего лишь то, что остаётся если убрать из нашей жизни всю культуру, все философские трактаты о человеке, и всё всё всё, созданное о человеке. Мы и будем этим остатком. Мы будем являться лишь остатком героя, всё то, что останется, если трезвое мышление отрежет эту бесконечную и бессмысленную романтику…
- То есть мы с вами – это они? – Иронично парировал я.
- Аахаха, ну что вы. Какие мы с вами они? Я по лицу вашему вижу, что вы не они. Вы даже держитесь не так нахально, как они. Вам ещё далеко. Ну, а мне тем более, ибо моя работа призвана делать что-то для людей, а они делают всё для других. Для них. Надеюсь, что в этом я больше всего приближен к человеку, так как делаю что-то для человека. Они же – делают просто, для других их…
Он не договорил. Я ушёл, не став дослушивать этот бред самовлюблённого сумасшедшего актёра. И вот сейчас я сижу и стараюсь дописать статью, добавив в неё законченность, которая так необходима читателю. Пытаюсь сплющить события дня в один твёрдый осмысленный сюжет, но понимаю что я не тот, кто будет это делать для человека. Я лучше сделаю это для них и оставлю всё как есть без изменений: в сырости и грязи черновика. Для безымянной, невидимой, но вездесущей орды, под названием «они». Похоже, я начинаю вступать в её ряды.