...очередь в кабинет флюорографии извивалась безобидным и весьма коротким удавом … Длина удава была немного меньше чем сорок восемь, всем известных ,попугаев…, и скорее измерялась в народоединицах…Народ в очереди собрался разношерстный . Были здесь и пожившие старушки, решившие в гроб улечься с чистыми, в отличие от их совести, легкими. Старушки грозно косились на подрастающее поколение, представителями коего были совершеннолетние девы, голоногие и смешливые. Дядьки же, зажав под мышками обходные листы, наоборот, созерцали голоногость девиц с превеликим удовольствием. Ибо голоногость эта была ядреной, нехудосочной. И плавно переходила в упругие , без всяких там «пуш апов», молодые бюсты… То, что доктор прописал…Плотоядно вздыхали беззубые «ящуры».
Женщины возраста бальзаковского, но тоже с грудью немаленького размера, занимали нейтралитет.. Ибо «ящуры» эти были не их мужьями и становиться ими, судя по всему, не собирались.. А на чужих мужей им было наплевать. Тьфу! Пусть хоть косоглазие себе в этой проклятой очереди заработают…Пусть хоть шеи себе свернут, козлы….Зла на них, уродов, не хватает… А потому они вооружились брошюрками, пылившимися с прошлого века на хромом журнальном столике…И вещавшими про то, что лучше всего перед процедурой флюорографии легкие по утрам чистить туалетным ершиком, желательно через ротовое отверстие, а не заднее. Ибо оно находится гораздо дальше от очищаемого объекта…
У стены томился единственный юноша. Образца года девяностого. Облика немужественного, с ногами и руками совершенного одинакового диаметра. Так что, случись чего, какой-нибудь непохмелившийся хирург запросто поменяет их местами, глазом не моргнет… И никто потом разницы и не заметит…Таких руконогих «денди» в узких пиджачках и дырявых джинсиках нынче на улицах пруд пруди. Мало, что руки с ногами болтаются, черт те как, словно не пришили, а только наметали, еще и пол у них неопределенный, женомужеский. Ну, или наоборот. Если хотите…Вот на этого дядьки глядели осуждающе, девицы снисходительно. А бабки горестно…, до жалостливых слез, гремящих во впавших старческих глазницах…
Очередь тянулась лениво и скучно.. Иногда противно каркал зуммер над головами истомившихся людишек, призывая их заглянуть на минуточку за дверь с надписью «без бахил хода нету » и с черепом, закусившим молнию беззубым ртом. . . И очередная жертва всеобщей бесплатной диспансеризации, глотнув спертого воздуха, вжав голову в плечи, ныряла за дверь. «Не дышите» громко приказывал металлический голос за дверью. Потом что- то гудело как пчелиный рой перед нападением на местного пасечника. А тут же металлический голос давал другую команду- «одевайтесь».
…зуммер каркнул в очередной раз, и «удав» всеми своими двумя десятками глаз воззрилась на «оно» , сладко зевавшее у стены, намекая, что пришло его время. Оно засмущалось. Покраснело. Пасть захлопнуло. И шурша небесного цвета бахилами, боком протиснулось в дверь, с увековеченным черепом «бедного йорика», который при жизни эти самые бахилы не носил. За что и был, в принципе, отправлен на тот свет без выходного пособия…Дверь чавкнула и затворилась без скрипа . «Не дышите» приказали за дверью …Потом раздраженно спросили- Вы что, больной, а раздеться? Послушайте, больной, штаны и бахилы можете не снимать… Через минут десять после команды- одевайтесь, больной вышел наружу…
Вид у него был неважнецкий.. ., надо сказать. В гроб, как говорится, краше кладут. Руконогое существо посинело, и стало похоже на бахилы, болтавшиеся на его незашнурованных ботинках. Глаза его вылезли из орбит, и даже определился их природный цвет. Мутный. Существо покачалось немного, умоляюще взирая на мир, окружавший его, и рухнуло на немытый пол . Бахилы бабочками взлетели под самый потолок заведения , и опали осенней листвой на голову, замурованную в ненатуральный парик рыжего цвета , одной из дам бальзаковского возраста. «Удав» распался на множество народоединиц, в мгновение ока превратившихся в сорок восемь голосящих попугаев. Впрочем, смысл всех попугайских выкриков сводился к одному и тому же - « не дышит, помирает, по-мо-ги-те!»
-Да что с ним, в самом деле?- Дама бальзаковского возраста склонилась над руконогим и помахала над его синеющим лицом брошюркой,- он, кажется, и не дышит?
-Конечно, не дышит,- уверенно кивнул беззубый ящур.- Эта, - и он махнул головой в сторону флюографического кабинета,- что ему приказала?- он поднял вверх указательный палец с широким желтоватым ногтем, призывая попугаев к порядку, и они послушались, тут же примолкли, - не дышите, и все...
-В смысле?- растопырила глаза дама,- что все?
-А дышать-то команды не было!- гоготнул"ящур" и развел руками, сам удивляясь случившемуся казусу....
На вопли, из-за двери, которую бабки уже осенили святым крестом на всякий пожарный, выскочила молоденькая медсестра, и склонилась над руконогим.
-Да дышите же уже, господя…яяя,- всхлипнула она испуганно, совершенно растеряв весь свой металл из голоса где то по пути от проклятой двери к погибающему на грязном линолеуме пациенту, слишком буквально воспринимающему указания людей в белых халатах….Юноша, одной ногой уже стоявший в той самой могиле, куда до флюорографии отправиться собирался лет через пятьдесят минимум, с трудом разлепил бледные тонкие веки…
- Дыши, сволочь, - рявкнула одна из местных голоногих девиц, вобравшая в себя как ртуть «металл», потерянный медсестрой, и треснула руконогого тяжелой хозяйственной сумкой по голове…
Удар пришелся очень кстати, в мозгу руконогого вспыхнула искра, увы, не божья. Начались окислительно-восстановительные процессы, заскрипели винтики –шпунтики и…
…И он, наконец, понял, что дышать уже можно….Слава богу!