Все в памяти моей. Гл. 41. Опять дачный синдром
Виктор кочевал из фирмы в фирму. Жил как бы с нами, - и без нас. Взялся председательствовать во вновь созданном товариществе садоводов. Наделил участки всем своим друзьям и знакомым. Взял и себе новый участок под дачу. Тогда все помешались на земельных участках, - казалось: вот, это надежно, это мое, личное, никто не отнимет, да и доход какой-никакой будет. И дом можно построить, - все-таки недвижимость...
Отнимать пока никто не собирался, но и доходов не было, если не считать клубнику и малину, которые съедались почти с куста. А расходы - астрономические: вода, удобрения, трубы, стройматериалы и... каторжный труд...
Виктор, как всегда, начал очень рьяно: лучшие саженцы из Горного Алтая - себе и всем друзьям и знакомым... Стройматериалы - тем же манером. Провел водопровод, посадил со мной деревья и кустарники, выложил из кирпича стены дома и... на этом закончил...
Место, конечно, было замечательным, хотя и далеко от дома (в старый сад я добиралась пешком за двадцать минут!), - вокруг поля, небольшие рощицы, - околки, - нетронутые поляны с ковылем, чебрецом, ромашкой и
прочим разнотравьем. Вдалеке внизу видна Обь, заливные луга...
Надо было видеть, как мы прибывали в сад, предварительно заехав за Андреем и его семейством. Машина начинала отчаянно тарахтеть, чихать и кашлять, когда мы въезжали на территорию садоводства, так как Виктор ничуть не гасил скорость и несся по кочкам и выбоинам грунтовой дороги точно так же, как минуту до этого ехал по гладкому асфальту Змеиногорского тракта. Наше шумное прибытие заставляло всех соседей выглядывать в окна еще недостроенных дач или, поднявшись с корточек и четверенек от грядок, стоять некоторое время, опершись на садовый инвентарь, с интересом и, (понятное дело!), с удовольствием наблюдать за происходящим. А посмотреть было на что, - все это напоминало мне описание сборов, проводов и отдыха в книге Джером К. Джером « Трое в лодке...».
Машина на полной скорости влетала на зеленую лужайку участка, перепрыгнув через проволоку, что ослабнув, стелилась по земле - символические ворота, - и, круто развернувшись, замирала. Пять - шесть секунд стояла тишина, пока изнутри отчаянно крутили ручки, пытаясь их повернуть. Затем одновременно распахивались все четыре двери и первым, с громким, веселым лаем, выпрыгивал на траву Зошка. За ним комариком выскакивал Глебка и вдвоем они носились друг за другом вокруг машины, пока из нее выбирались все остальные. Сначала выползала я, выволакивая за собой сумки и пакеты, затем из задних дверей с серьезным, озабоченным выражением лица появлялся Андрей. Одновременно с другой стороны машины, словно рыбка из аквариума, томно потягиваясь, выплывала Марина. И последним, тяжелым тюленем, выгружался Виктор. Он на какое-то мгновение застывал у раскрытой двери, выгибал спину, выпятив вперед солидных размеров живот, осматривался вокруг и направлялся к багажнику.
Первое, самое важное в нашем семействе: надо поесть. Трудовой день начинался с завтрака. Вытаскивали из багажника сумки, свертки, посуду. Мы с Мариной застилали скатертью стол, - его вкопали в первые дни, как только «застолбили» участок, посреди лужайки, поросшей мягким, вечным дерном. Вокруг стола уже были посажены тоненькие яблони и груши, подающие надежду на тень и большие! урожаи. И, как на скатерти - самобранке, на столе появлялись котлеты, яйца, помидоры (свежие или соленые), пирог с румяной, посыпанной сахарной пудрой, корочкой, и большой термос с чаем! Виктор и Андрей в это время обходили наши владения и отец вдохновенно посвящал сына в свои планы строительства и дальнейшего благоустройства новой дачи, которые так и остались планами, как и всегда.
Затем, после завтрака, молодые укладывались на солнышке, - загорать, Виктор шел по соседям и по участкам засвидетельствовать свое присутствие, Глебка, с повязанной косынкой головой, (как у пирата!), и Зошка возились в куче серого, речного песка, здесь же, возле «долгостроя» (недостроенного дома). А мне доставалось самое интересное,- убирать со стола, мыть посуду, собирать клубнику и малину, ну, и полоть по ходу дела... И детей не трогала, хотела, чтобы отдохнули на воздухе: уже работали, и работали тяжело, особенно Андрей, и учебу продолжал, и работал в реанимации, в кардиоцентре.
Дети любили бывать в саду маленькими, как и все дети. С возрастом это проходило, появлялись занятия куда более интересные. И уже если я просила что-то помочь в саду, то слышала в ответ:
- Только так, мам: говори, что нужно сделать, я сделаю и ухожу! Вот это вскопать? Хорошо!
А мне хотелось сказать, как в армейском анекдоте: копать от забора и... до обеда!
И любила работать в саду (старом) одна: что хочу, то и делаю. Виктор еще на заре дачной эпидемии что-то помогал, да и то изредка. У него всегда находились дела в гараже или, как обычно, помогал кому-то из друзей строить, отвезти-привезти... А я любила свой старый сад, уютный, двухэтажный домик, дворик с пышной сиренью, с высокой и раскидистой красной рябиной, с цветущим ранней весной, почти из-под снега, кустом багульника...
К новому участку относилась, как к повинности: никуда не денешься, надо обихаживать, хоть душа и не лежала к нему: согласилась, уступив настоятельным уговорам Виктора, ведь понимала, что основная нагрузка ляжет на меня, (ведь и старый сад никуда не девался и тоже требовал ухода и времени), но понадеялась: может, новое дело, новые планы, стройка отвлекут его от гаража, вернее, от «клуба интересных встреч», от постоянных выпивок... Не помогло...
Опять пишу о детях, внуках… сад-огород, Виктор с его, мягко говоря, «проблемами»… Но жила ведь не только этим. Была еще работа, подруги (и друзья), и был П.К., что помогало жить.
И все так же ездила в командировки, отдыхала в профилактории...