Акварелью по забору гл. 17

Влад Медоборник
ГЛАВА 17

       Карина появилась в отряде, спустя три недели. Вовка увидел её, проходящую мимо стройки, на которую она, не только, не зашла, но даже, не посмотрела. Он, до последнего, провожал глазами её удаляющуюся точёную фигурку, в облегающем  сиреневом платьице. Что-то неуловимое в её решительной походке и горделивой осанке, заставило его занервничать, и не позволило окликнуть, а так хотелось…
      
       Надежда встретиться с Кариной после окончания работы, не оправдалась. Её не было ни в расположении отряда, ни на прилегающей территории. Не присутствовала она и за ужином. Вовкино терпение закончилось одновременно с супом. Пригвоздив котлету вилкой к горке макарон, он ринулся на пищеблок. Девчонки, молча, проводили его сочувствующими взглядами. Лишь Софа, огорчённо вздохнув, указала на Вовкино второе блюдо:- Символичный натюрморт получился: - Покойся здесь прах, вскормлённых ленивой гордыней, иллюзий.

       - Она прогуляться пошла. Не спрашивай. Больше, ничего не знаю,- не оборачиваясь, обронила Лора, разливая чай по алюминиевым кружкам.

       Наиболее приемлемым местом для прогулок, конечно, был берег реки. Упругий северный ветер, черпая горстями податливую воду, монотонными ударами серых волн проверял на крепость смоляные борта пришвартованных лодок, неся, вместе с прохладой, еле различимый аромат осенней грустинки.

       - Жаль. Лето на исходе,- вздохнула Карина, не обратив внимания на Вовкино приветствие, но вопросительно глядя ему в глаза.
Вовка стоял напротив, стараясь поймать хотя бы одну из разбежавшихся мыслей.
       - Я стих написал. Тебе,- он с ужасом понял, что не контролирует собственный язык, который, видимо, самостоятельно принял решение выручить хозяина, чтобы заполнить неловкую паузу.
       - Прочитай, если не затруднит,- улыбнулась Карина одними уголками губ.
Вовка потупился, стесняясь неумелых строк, и выпалил скороговоркой:

Ты спишь…
Венок ромашек белых, нечаянно упав, примял траву.
Ты спишь…
С волнением, несмело, я руку твою бережно беру.
Смотрю на губы, что дрожат в улыбке.
На шёлк волос распущеной косы.
На бусы из рябины, что по нитке,
Стекают каплями оранжевой росы.
Ты спишь…
Поёт тебе природа песнь колыбельную, листвой плакучих ив.
Ты спишь…
Под сенью голубого свода, среди цветущих, изумрудных нив.

Вовка умолк. Он проклинал себя, за стеснительность и робость. Собственный голос показался чужим и невыразительным. В ночных грёзах, он, по-другому, рисовал эту картину. Там всё происходило красиво и согласно сценарию. Себя он представлял, склонившимся к спящей Карине, шепчущим ей простые, но ласковые слова любви.
       - Спасибо. Очень трогательно. Но, мне кажется, стих не закончен,- глаза Карины подёрнулись влагой.
       - Извини, не успел,- соврал Вовка, с горечью вспоминая свои творческие потуги, так и не увенчавшиеся рождением полноценного произведения. Сколько ни мучился, так и не удалось вклеить в стих образ свой, коленопреклонённый и любви алчущий.
       - Ты меня искал?.. Зачем ты здесь?..- Карина смотрела, куда-то, мимо Вовки.
      
       - Я всё знаю. У тебя жених, вернулся. Вы помолвлены. Пока дело не дошло до…, до крайности, я хочу сказать ещё раз о своей любви к тебе… Хочу, чтобы ты вышла за меня замуж,- Вовку колотило так, что ноги подгибались в коленях. Он присел на борт лодки, выхватил сигарету, которую высадил в две затяжки. Речная вода погасила багровый огонёк окурка с еле различимым звуком, словно, чьи-то жилистые руки перехватили гортань на начальной стадии вдоха.
      
       - До крайности? Я боюсь… он сделает с собой эту крайность, если всё случится так… как ты хочешь. Я не могу себе этого позволить. Он очень сильно меня любит. А ты… ты сможешь жить, если мы… расстанемся?- глянула она виновато-умоляющим взглядом.
Вовка вздрогнул. Его взгляд невольно упёрся в мутные воды безымянной реки. Ему показалось, что он опять смотрит вниз с большой высоты, не ощущая страха, испытывая лишь лёгкое любопытство и головокружение, как тогда, у края бездны, прятавшейся в зрачках Карины.
       - Это будет быстро и просто, как с окурком… Пусть,- мелькнула в его голове равнодушная мысль. Тело самопроизвольно и бездумно напряглось, ожидая посыла к действию.
       - Я полюбила тебя сразу, как только увидела. Я ждала тебя… а ты не замечал меня. Я ждала от тебя той ночью, не лишь поцелуя… но поступка… который решил бы всё и сразу… Ты не совершил его. Я ждала тебя в городе. Семь дней я сходила с ума. Ты не почувствовал, что мне плохо, не приехал. Тогда… во мне, словно, что-то оборвалось. Я поняла - это судьба… Ты никогда не будешь моим….
Я улетела домой. Туда, где меня любят и ждут,- Карина отвернулась.
По её подрагивающим, как от озноба, плечам, он понял, что она плачет.

       Вовке стало плохо. Мандражировали руки и ноги, зубы приходилось стискивать, чтобы не выдавали барабанную дробь. В голове заходился, в паническом набате, Царь-колокол.
       - Беда! Беда!- мысленно, повторял Вовка в унисон, его тягучим, рвущим мозг инфра-басам. В голове закрутились, кадрами хроники, картины недавней схватки с тайменем. Но, вместо рыбины, неумолимо влекущей Вовку в бездну, на том конце лесы, отчаянно сопротивлялась Карина. И борьба эта, была не на жизнь.
Он тонул и ощущение реальности происходящего, было настолько полным, что во рту появился привкус речной воды.
Перед глазами лениво проплыли образы престарелой матушки и тяжелобольного отца, которому жизни отмерено было не больше года.
       - Я обещал побыть с вами этим летом. Помочь в огороде и по дому. Не получилось. Извините. Как вы там, без меня, любимого и вечно ожидаемого вами, младшего чада?.. Эта мысль вернула Вовку в реальный мир.

       Приземистые, грязно-серые тучи сгустили цвет сумерек до фиолетового. Накрапывающий дождик насыщал воздух и поры всего живого влагой. Ветер, упоённый итогами непростых трудов, угомонился. Природа, словно, обретшая некогда утерянную истину, задышала миром и покоем.
       - Ты хочешь услышать от меня правду? Или мне соврать, что без тебя, я не смогу жить? Я такой ценой покупаю твоё согласие? Кто я буду после этого?! Нет, я не слабонервный. И если тебя не будет рядом в этой жизни, я справлюсь. У меня есть, зачем и для кого жить дальше. Но, я не понимаю, твоей логики: любить одного человека, а уходить к другому?! Для чего ты это делаешь?- Вовка, нервно, смахнул с лица капли дождевой влаги.
       - Он, моя первая любовь. Тогда нам было по пятнадцать лет. Но, за два года, пока он служил в армии, воспоминания о нём потускнели. Здесь я встретила и полюбила тебя, и подумала, что я его забыла,- вздохнула Карина.
       - Давай, я за тебя продолжу. Теперь, увидевшись с ним, ты внезапно поняла, что высокое чувство, все эти долгие годы, дремавшее в твоей беспокойной груди, вспыхнуло с новой силой. Ты поняла, что любишь его сильнее, нежели меня. Угадал?- хмыкнул Вовка, представляя себе этого типа в подогнанной по фигуре солдатской форме, со вспыхивающими на солнце значками, погонами ефрейтора и обязательным атрибутом дембелей - аксельбантами, в общем: самоуверенного и наглого павлина.
       - Не ёрничай, пожалуйста. Мне с тобой лучше. Но, я его…, в свое время приручила… и теперь, за него в ответе. Это мой долг… и я ничего не могу с этим поделать,- Карина виновато опустила голову. 
       - Не верю, что за ложное понятие долга, можно положить свою жизнь. Не верю, что можно любить сразу двух. Одно из двух чувств, обязательно будет страстью, а не любовью. Ты не договариваешь. Должна быть какая-то другая, веская причина,- Вовка подставил лицо секущим каплям. Кадык, на его недобритой шее, судорожно двигался подобно винтовочному затвору, во время скоротечного, но горячего боя.
       - Володя! Ты хороший, добрый, интересный человек, но… ты… ты не тот, о котором я мечтала. Я ждала от тебя поступка… и не дождалась. Ты не захотел или испугался, там, на реке. Ты бросил меня одну в городе. В тебе нет решительности, и готовности постоять за себя и за меня перед обстоятельствами. Я умоляю тебя, прекратим этот разговор. Я всё для себя поняла и решила. Не нужно больше- Карина, вздрогнув, замолчала.

       На противоположном берегу, змеиное тело молнии, молчаливо распластав черный горизонт пополам, спаяло огненной дугой небо и землю, на секунду осветив сцену гигантским софитом. Они стояли напротив друг друга. Глаза в глаза. Казалось, ещё миг и такая же электрическая дуга ударит между их огромными, неподвижными зрачками. На том берегу, в месте удара молнии, тревожным факелом полыхнуло дерево, словно знак приближающегося апофеоза.
Они не замечали холодных струй, разразившегося в экстазе, ливня. Они не замечали ничего вокруг. Им было всё равно, кто и зачем вывел их на эту сцену, написал сценарий, создал декорации и кто зрители.
       - Я тебя в жёны зову, не в любовницы. У нас будет настоящая, а не… собачья свадьба. По-другому не могу, прости.  Не приехал потому что, мне сказали, что ты улетела на родину. И потом, есть в жизни обстоятельства… непреодолимой силы. Пришлось Пашку спасать от тюрьмы. Он пастуха ножом ткнул. Палтус обещал не писать заявление в милицию, если я вылечу его. Я каждый день делал ему перевязки,- Вовка взял Карину за плечи:- Ну и сама посуди, кто вместо меня на растворе работал бы?
       - Неправда! Ездила я к Пашке в городе. Объясниться. Не было его у Палтуса. Он пешком, ночью до автовокзала добрался. Там переночевал. А Палтуса по дороге видел, с пьяной компанией,- Карина вывернулась из Вовкиных рук и растворилась в чёрном дожде.
       - Обстоятельства… силы непреодолимой! Всем угодил, всех пожалел, да?! А меня оставил одну с этими обстоятельствами! Иди… лечи Палтуса, меси бетон!- постепенно удаляясь, вперемежку с всхлипываниями, доносился из темноты её голос.
Вовку парализовало. Будто в кровь прыснули кубик кураре. Через минуту, до него дошёл смысл слов Карины.
       - Вот как?! Палтус… пошутил… обманул… зачем, за что? Вместо того, чтобы поехать за Кариной, я как придурок поил его две недели водкой. Сволочь! Я тебя достану,- Вовка поскальзываясь, падая и снова поднимаясь, бежал не разбирая буераков.

Продолжение следует:http://proza.ru/2021/01/30/758